“Он был идейным. Идейным и упертым”

В 2000 г. Козлов снова при помощи Зурабова стал гендиректором туркомпании “Мир Аэрофлота”, созданной национальным авиаперевозчиком. “Конечно, он до этого не занимался туризмом, но я убежден, что в современном мире человек должен то и дело менять род деятельности – у людей со стороны есть свежий взгляд на вещи. Он был человек сильный, энергичный, знающий – и активно включился в новый бизнес”, – вспоминает Зурабов. Козлов обещал, что компания займет 30% рынка, и даже внедрил продажу туров в кредит, чего практически никто в ту пору не делал. Но уже в 2001 г. Козлов ушел в отпуск, из которого в “Мир Аэрофлота” не вернулся, а в 2003 г. компания вовсе свернула деятельность.

“Его дело – придумывать модели и механизмы”

В Банк России Козлов пришел совсем еще молодым человеком – ему было 26 лет. Через четыре года он стал самым молодым заместителем председателя Центробанка – впервые эту должность он занял в 30 лет в 1995 г. Карьеру финансист сделал благодаря рынку ценных бумаг, тогда только формировавшемуся. “Его для знакомства в Минфин, где я возглавляла департамент, привел в 1992 г. [бывший зампред Центробанка Дмитрий] Тулин, – рассказывает зампред правления Сбербанка Белла Златкис. – Я удивилась его молодости, но уже на второй день он стал полноценным и незаменимым партнером. Фактически с его участием закладывались основы рыночной экономики: писались и продвигались законы об акционерных обществах, рынке ценных бумаг, госдолге, о банках и банковской деятельности”. По ее словам, любимой игрушкой Козлова была инфраструктура рынка и депозитарии. “В 1992 г., может быть, пять человек знали слово “депозитарий”, – вспоминает она.

Молодость не мешала Козлову стоять на своем, если он в чем-то уверен. В 1993 г. Минфин строил юридическую конструкцию ГКО и руководство страны торопило скорее вводить ее, вспоминает Златкис.

“Но Андрей стоял насмерть, предупреждая, что могут быть сбои, надо лучше описать процедуру.

Только в 1998 г. мы поняли, как нас спас пять лет назад Козлов. Благодаря ему мы после дефолта смогли идентифицировать каждого владельца ГКО, потом заплатить. Фактически он написал весь бухучет ценных бумаг, вспоминает его соратник, зампред ЦБ Константин Корищенко. А сам Козлов признался как-то, что гордится тем, как была выстроена система торгов ГКО и ОФЗ.

В 1996 г. Козлова ждало новое дело. Надо было строить надзорный блок, а людей, способных ставить и решать задачи, катастрофически не хватало. Козлов был способен делать и то и другое, вспоминает бывший в ту пору первым зампредом ЦБ Сергей Алексашенко. И в 1997 г. финансист стал куратором банковского надзора в ранге первого зампреда ЦБ. В то время, когда были несколько олигархических и масса мелких банков, вопросы унификации законов, правил игры вызывали споры и конфликты, вспоминает тогдашний глава Центробанка, а сейчас зампред правления РАО ЕЭС Сергей Дубинин. “Козлов исходил в первую очередь из интересов дела, а не побочных соображений. Дело даже не во взятках, а в том, что мягкие по характеру люди не всегда могут отстаивать государственные позиции. Козлов делал это бескомпромиссно, но не бездумно – при внешней мягкости в принципиальных вопросах гнул свою линию”, – продолжает он. “Мы были примерно одного возраста и пришли на высокие позиции во власть примерно одновременно – он был первым замом ЦБ еще до кризиса 1998 г., и мне тоже было совсем немного лет, когда меня впервые назначили руководителем Экспертного управления АП [в 1997 г.]. Так что мы оба были не связаны негативным опытом [госслужбы] и вместе пытались разобраться в ситуации по-настоящему”, – вспоминает руководитель Экономического управления администрации президента Антон Данилов-Данильян.

Козлов не соглашался с решениями по дефолту, говорит Дубинин, считал, что нужно поддержать стабилизационными кредитами крупные банки даже в ущерб макроэкономической стабильности. В отставку Козлов подал в сентябре 1998 г., как он сам говорил, “из-за несогласия с решением о замораживании выплат по обязательствам государства”. Виктор Геращенко после назначения в ЦБ в сентябре вернул финансиста, но ненадолго – через полгода тот занялся бизнесом. Хотя, по признанию Златкис, пост был крайне важен для Козлова: “У него был здоровый карьеризм, он радовался как ребенок, когда в 30 лет стал зампредом ЦБ”. Но страха потери места, подчеркивает Златкис, Козлов был начисто лишен, а пост был важен для него как способ сделать больше.

Бизнес

Козлов был “абсолютно некоммерческим человеком”, а его делом было придумывать модели и механизмы, считает Златкис. Но деваться было некуда. “Когда он ушел в связи с послекризисной сменой команды в Центробанке, я предложил ему заняться бизнесом. Сначала Андрей активно участвовал в становлении банка “Русский стандарт”: он был председателем правления, а я – председателем совета директоров”, – вспоминает предприниматель Александр Зурабов, который много общался с Козловым в пору своего руководства банком “Менатеп” и Доверительным и Инвестиционным банком.

“Русский стандарт” Козлов покинул в 2000 г., заявив, что выполнил свою миссию как старт-менеджер проекта. Затем несколько месяцев, как значится в его биографии, он работал частным консультантом по проблемам реинжиниринга банковских бизнес-процессов. О его клиентах в ту пору ничего не известно. А вот следующий проект получил широкую огласку.

Зурабов согласен со Златкис: Козлов был некоммерческим человеком. “Как личность он сформировался в государственной системе. Привык все делать по правилам, по справедливости. А в бизнес из-за этого можно порой проигрывать конкурентам. Ему чужды были жульничество, обман. Если он продавал продукт на 10% дороже, он прямо это говорил, не пытался замаскировать цену, как другие, отзывается Зурабов о бизнес-карьере Козлова. Козлов еще год поработал управляющим директором действующего в России американского “Добровольческого корпуса по оказанию финансовых услуг”. Это назначение знакомые Козлова объясняли его дружбой с американским послом Александром Вершбоу.

Возвращение

“Финансовая академия дала ЦБ двух таких людей, как Виктор Владимирович Геращенко и я”, – как-то пошутил Козлов в стенах своей альма-матер. Как и Геращенко, Козлову удалось с триумфом вернуться в руководство ЦБ. “Я прекрасно представляю, на что я согласился”, – говорил Козлов в 2002 г., когда сменивший Геращенко Сергей Игнатьев назначил его своим первым заместителем, отвечающим за надзор.

Козлову было поручено модернизировать надзор. И он взялся за дело, засучив рукава, намереваясь вовсю использовать полученный за время отсутствия в ЦБ опыт. “Получил новый взгляд на ситуацию. Ближе познакомился с проблемами, с которыми сталкиваются банкиры в реальной действительности, посмотрел на них с другой стороны. Узнал, чем они живут, что их волнует не только по отношению к Центробанку, но и во взаимоотношениях между собой. Какие порядки, какая атмосфера, какие там существуют принципы – которые, кстати, тоже не всегда красивые. Не всем банкам есть чем похвастаться в этом плане. Поэтому сейчас, когда я занимаюсь надзором, я могу посмотреть на два-три уровня вглубь на те проблемы, которые формально написаны на бумаге”, – признавался он в интервью “Ведомостям” весной 2002 г.

Решения не заставили себя ждать. Сперва был объявлен бой фиктивному капиталу – классическая “схема”, когда банк выдавал кредит, а затем эти же деньги вносились в его капитал, попала под особый контроль ЦБ. И хотя никому из крупных банков “сдувать” капитал не пришлось, столь легко его увеличивать стало невозможно, признавались банкиры. Далее последовал призыв раскрыть реальных владельцев, переход от формального надзора к мотивированному суждению регулятора о состоянии дел в банке, введение института персональных кураторов и контроль за соблюдением нормативов в ежедневном режиме, что мешало банкам “рисовать” балансы, совершая специальные сделки на отчетные даты.

Новую действительность банкиры восприняли не сразу. В приватных беседах они не скрывали скепсиса. “Кавалерийскими наскоками все гордиевы узлы не разрубишь, а доказывать “схемность” тех или иных операций у ЦБ не хватит ни сил, ни опыта”, – говорил один из них. Однако все новшества ЦБ использовались при отборе банков в систему страхования вкладов – этот закон, пролежавший в Думе почти 10 лет, был принят после прихода в ЦБ Игнатьева и Козлова.

Боевые действия

Первые банки в систему страхования вкладов были допущены уже после того, как в мае 2004 г. ЦБ отозвал лицензию у Содбизнесбанка. Впервые в качестве причин такого шага ЦБ назвал вовлеченность банка в схемы по легализации преступных доходов. До той поры лицензий лишались только финансово несостоятельные банки. Поэтому прозвучавшие следом заявления чиновников о том, что судьбу “Содбизнеса” может разделить еще группа банков, породили кризис на рынке – ведь мишенью ЦБ мог оказаться любой банк, вне зависимости от своего финансового положения. Это парализовало рынок межбанковского кредитования и подкосило целую группу банков.

Но “Содбизнес” не сдался без боя. На несколько дней его офис стал неприступным для временной администрации ЦБ – ее туда не пускала группа людей в черных костюмах, а на поиск правовых оснований для силовой поддержки со стороны правоохранительных органов потребовалось время, за которое успело появиться решение одного из районных судов, отменяющее вердикт ЦБ. “Мы опасались, что у банка есть серьезная “крыша”, но, как потом выяснилось, ее не было”, – как-то обмолвился Козлов. А пока сотрудники ЦБ обивали порог офиса “Содбизнеса”, ЦБ призвал тех, кто является владельцем Содбизнесбанка или считает себя таковым, сообщить об этом. Но этот призыв остался без ответа. А вкладчики банка требовали от ЦБ вернуть лицензию, поскольку менеджеры банка обещали в таком случае рассчитаться с ними. Организованная волна протеста была направлена и лично против Козлова. Напротив офиса Содбизнесбанка группа молодых людей сняла штаны: на оголенных местах значились буквы, из которых складывалась слово “Козлов”. ЦБ и лично Козлова тогда не критиковал только ленивый.

С этого момента Козлову запретили общаться с прессой, а через сито отбора начали проходить банки в систему страхования. Без обиженных не обошлось. По рынку поползли слухи, что услуги по прохождению в систему стоят от нескольких десятков тысяч до миллионов долларов. Знакомые с Козловым рассказывали, что у него разрывались телефоны от звонков высокопоставленных просителей. “Ему тяжело, но он держит удар”, – говорил тогда один его соратник. Впрочем, это ему удавалось не всегда. “Он мне говорил, что будет насмерть стоять, но один из банков не пропустит. Потом смотрю – он уже в системе”, – вспоминает один из чиновников. “Мы неоднократно встречались с Андреем Андреевичем с глазу на глаз. Он много помогал нам советами. И у него было столько возможностей получить от нас денег, что если бы он этим занимался, то непременно воспользовался бы возможностью. Он был идейным. Идейным и упертым”, – вспоминает руководитель одного банка.

“Козлов неоднократно предупреждал, что такие шаги вызывают недовольство у многих нечистых на руку банкиров. И что ему известно о готовящейся против него кампании в прессе, поскольку действия ЦБ подрывают миллиардный бизнес по обналичиванию”, – говорит Данилов-Данильян. “У меня нет слов. Мне очень обидно, что такое происходит в моей стране. Андрей был большим человеком, человеком очень важным для нашей страны. Он стоял у истоков банка “Русский стандарт”, был первым его председателем. Хотя мы немного проработали вместе, я многому у него научился. Прежде всего – не идти на компромиссы, даже когда это трудно. Я надеюсь, что мы все сделаем серьезные выводы из этого трагического случая”, – сказал председатель совета директоров группы “Русский стандарт” Рустам Тарико.