Рок-н-ролльный подход
В сентябре английский ювелир Стивен Вебстер празднует 30-летний юбилей работы в мире высокого ювелирного искусства и заодно впервые представляет коллекцию часов Libertine. Первое украшение он создал осенью 1976 года, и с этого момента началась история марки, носящей его имя. Но весь мир узнал и полюбил его «рок-н-ролльные» украшения лишь пять лет назад, после того как перед алтарем одной шотландской церкви обручальными кольцами от Stephen Webster обменялись Мадонна и Гай Ричи. На следующее утро Вебстер проснулся знаменитым, а его украшения моментально вошли в моду. Более того, обручаться кольцами от Stephen Webster стало хорошим тоном среди поп-звезд: примеру Мадонны последовали Кристина Агилера и Пинк. В преддверии круглой даты корреспондент «Пятницы» встретился с 46-летним ювелиром: он и сам смахивает на рок-звезду – носит длинные волосы и по две серьги в каждом ухе.
– Когда тридцать лет назад вы выбрали ювелирное искусство основным занятием в жизни, это был довольно рискованный шаг?
– В большинстве случаев те, для кого искусство – главное жизненное занятие, так и не добиваются успеха. Но я твердо был уверен в правильности своего выбора – стать ювелиром. И даже как-то не думал о другой профессии. Конечно, в подобном выборе скрывался определенный риск. Но, боюсь, у меня не было иных вариантов – я всегда понимал, что могу заниматься только творчеством, и банкира из меня точно не получилось бы. Знаете, я наслаждаюсь этим процессом уже 30 лет и думаю, что добился некоторого успеха: у меня своя компания, порядочное количество сотрудников, постоянные клиенты, среди них есть даже знаменитости. Но вначале я думал только о том, чтобы стать хорошим ювелиром, о самом процессе создания украшений, от которого получал невероятное удовольствие. И тогда этого мне хватило. Мне было глубоко наплевать, есть ли потенциал в моем занятии, не рискую ли я потерять время и остаться не у дел.
– Но на одном удовольствии вы бы долго не протянули. Когда вы поняли, что ваше любимое дело может сделать вас не только счастливым, но еще богатым и знаменитым?
– Cовсем недавно – лет шесть назад. Я был скромным ювелиром, потихоньку делал свои украшения, но потом что-то вокруг стало меняться, я приобрел известность как дизайнер украшений. Это не принесло мне уйму денег, но жизнь изменилась. Раньше я сделал украшение, продал его и получил деньги. Я не строил бизнес, у меня не было нужды выпускать и представлять новые коллекции несколько раз в год. Более того, мне самому, брату, который работает вместе со мной, и еще паре сотрудников в моей компании казалось, что мы продаем достаточно украшений. Все эти годы у меня был постоянный клиент в Америке – магазин, который покупал для продажи все мои украшения. Я создавал их, они покупали – долгие годы я жил и работал именно по этой схеме.
– А если бы Мадонна и Гай Ричи выбрали другие кольца на свою свадьбу?
– Думаю, я все равно был бы в порядке. Но в тот момент действительно все начало меняться. Конечно, такая невероятная реклама по всему миру! Но я думаю, что все произошло в правильное время для меня самого. Возможно, я просто сделал нужные вещи в нужное время. Ювелирные украшения в таком стиле непременно вошли бы в моду. К тому моменту были еще два новых бутика, где продавались мои изделия. И появились люди, которые хотели купить альтернативные украшения, не похожие ни на что другое. А история с Мадонной была частью этого процесса, хотя сильно его ускорила и придала ему другой масштаб.
– Вы раз и навсегда нашли тот самый гламурно-готическо-рок-н-ролльный стиль своих украшений, который в итоге и принес вам успех? Или же это был долгий поиск?
– Все-таки поиск. Но не то чтобы долгий. Скорее у меня наступил такой «рок-н-ролльный» период, и люди вдруг сильно заинтересовались вещами в этом стиле. И даже если бы не было Мадонны и Гая, то все и так бы случилось. Даже Bergdorf Goodman (магазин в Нью-Йорке, где продаются товары класса люкс. – «Пятница») уже начал делать мне большие заказы и представлять их публике как «горячие» новинки. Кстати, несмотря на то что у меня теперь есть фирменные бутики, мои украшения по-прежнему продаются во всех крупных универмагах – 60% моего бизнеса сосредоточено там.
– А насколько вы довольны своим бизнесом в России?
– Московский бутик – пожалуй, самый успешный из всех моих фирменных магазинов. Хочется верить, что однажды я смогу сказать это и про бутик в Санкт-Петербурге, который мы открыли прошедшим летом. Похоже, мои украшения «работают» для русских женщин, очень им нравятся и, надо сказать, очень им идут. Мы быстро получили здесь хорошие отзывы в прессе и известность. На самом деле это совсем нехарактерная ситуация. Например, два года назад мы открыли бутики в Токио и Гонконге, и там бизнес идет гораздо медленнее, несмотря на общеизвестную страсть местных жителей ко всему новому и модному.
– После обрушившейся на вас славы наверняка изменился не только ваш бизнес, но и личная жизнь…
– Главные изменения в моей личной жизни – это постоянные путешествия. Я стал гораздо больше ездить по миру, и этого опять же требует бизнес: открытие магазинов, презентация новых коллекций. Теперь мне приходится больше эксплуатировать самого себя как известную личность для развития собственного же бизнеса. Я никогда не делал этого раньше, а теперь превратился в «говорящую голову», постоянно даю интервью и общаюсь с прессой. И нельзя сказать, чтобы это мне не нравилось, это не так уж сложно – сидеть и отвечать на вопросы о самом себе и о своем творчестве. Но в этом и заключается принципиальное изменение в моей жизни – раньше я только работал за ювелирным станком, а теперь кто-то приходит ко мне и говорит: расскажите-ка нам о своем бизнесе.
Еще мне пришлось нанять на работу новых сотрудников – около пятнадцати человек за год. Для меня этого много – нужно вырабатывать политику общения с ними, думать о построении совместной работы. Сейчас у меня около тридцати сотрудников, всем им надо платить зарплату, и это тоже новая для меня проблема. Ведь если ты не огромная корпорация или ювелир в третьем поколении, то это довольно своеобразный бизнес, так как все твои деньги постоянно вовлечены в оборот твоей же компании и ты ничего не можешь с этим поделать.
– В какой степени вы сейчас ювелир, который сам создает украшения, и в какой степени бизнесмен? Изменилось ли это соотношение?
– Мне приходится балансировать: еще несколько лет назад я сказал бы, что я лишь креативщик, человек, который занимается творчеством и мало что понимает в структуре собственной компании. Но сейчас я стараюсь вникать в суть дела и знаю о том, как руководить компанией, гораздо больше и, надо сказать, чувствую себя в новых обстоятельствах довольно комфортно.
– Удалось ли вам понять, что же в ювелирном бизнесе самое главное?
– Для меня это всегда оригинальные идеи и креативность. Быть отличным от других, ни на кого не похожим. Я не могу соревноваться с другими ювелирами в том, чтобы стать лучшим продавцом бриллиантов или лучшим огранщиком бриллиантов. Все, что у меня есть, – это сильный творческий потенциал. Именно из-за него я и захотел стать ювелиром. Если бы он вдруг исчез у меня из головы – не знаю, было бы мне интересно продолжать это занятие. Мне не хочется быть просто торговцем.
– Как строится ваш год – от одной ювелирно-часовой выставки в Базеле до другой?
– В этом году мы участвовали в Базеле уже седьмой раз. Я стал частью этой выставки, и молва обо мне распространилась в том числе и благодаря ей. К слову сказать, моя первая выставка вовсе не была успешной. Я «застолбил» за собой место, но вы представляете себе, насколько сильна конкуренция среди тысячи участников? Когда мы выставлялись там в первый раз, я однажды огляделся вокруг и подумал: какого черта мы здесь делаем?! Но к счастью, очень быстро, почти невероятно быстро, учитывая нашу малоизвестность, мы нашли своих клиентов – они выделили нас из общей массы и оценили новизну наших украшений. Так мы отыскали свою нишу. С тех пор наш год действительно подчинен расписанию Базеля, в последний раз мы даже смогли закончить новую коллекцию задолго до начала выставки – это прогресс. Если закончить коллекцию месяца за четыре до выставки, то уже сложно сделать и фотосессию украшений, и какие-то предбазельские публикации. И уже нет шанса исправить какие-то погрешности в изделиях, которые, конечно же, всплывают. Так что многое зависит от дисциплины в течение года – если мы все успеваем, значит, компания развивается как надо.
– К юбилею своей деятельности вы сделали себе два подарка – сначала коллекцию украшений Femme Fatale из бриллиантов, а потом часы Libertine.
– Получается, что так. Люди хорошо реагируют на Femme Fatale, потому что у нее очень четкий, мощный стиль и она остра, но в меру. Дорогие украшения должны быть более классическими и спокойными, чем мои готические штучки. Если бы я решил сделать эту коллекцию более современной, то неизвестно, как бы потенциальные клиенты на это отреагировали. Мировую премьеру Femme Fatale мы решили сделать в Москве именно потому, что люди здесь открыты всему новому, красивому, обожают бриллианты и охотно покупают предметы роскоши. Коллекция женских часов The Libertine № 1, которую я представил на последнем базельском салоне, была для меня в некотором роде экспериментом. И свой первый шаг в часовом мире я сделал скорее как ювелир: внутри этой модели швейцарский механизм от Swiss ETA & Ronda, но снаружи она больше походит на драгоценный браслет, посередине которого циферблат. Словом, эти часы очень похожи на мои ювелирные украшения и апеллируют к тем же клиентам – женщинам, причем определенного склада.
– Какого именно?
– Обычно они уверены в себе и в том, какие украшения им следует носить. Они знают, что на них обращают внимание, что они волнуют людей, и это им очень нравится. Среди моих клиенток нет застенчивых. Это женщины, которые принимают только правильные решения. И они без сомнений делают рискованные приобретения – в том числе и мои оригинальные, иногда провокационные украшения. Как правило, эти женщины сами приходят в бутик и покупают себе украшения.
– Каким вам видится будущее компании Stephen Webster? Нет ли у вас планов превратить ее в семейное предприятие?
– У меня две дочери: одной четырнадцать, другой всего шесть. Конечно, я был бы счастлив, если бы обе или хотя бы одна из них захотела работать в Stephen Webster, потому что это прекрасная традиция, когда ювелирное дело принадлежит одной семье. Это медленно развивающийся бизнес, и было бы приятно осознавать, что кто-то из близких тебе людей однажды возьмет его в свои руки. И я с легкостью представляю себе женщину во главе фирмы. Похоже, я уже почти достиг всего, чего хотел, и порой, чтобы развиваться дальше, нужно, чтобы за дело взялось следующее поколение. Поживем – увидим…