Судьбу на мыло
Под “мылом” подразумеваются мыльные оперы. Дело не только в том, что персонажи постоянно смотрят их по ТВ. Сам фильм – в меру пародийная мыльная опера. Но только в меру. С тем же успехом фильм можно воспринять как отчасти пародию (и тоже лишь отчасти) на современный фестивальный киномейнстрим. Имеются в виду не те фильмы, которые показывают в Каннах, где по-прежнему в цене эстетическая новизна. А мейнстрим фестиваля Берлинского, обожающего политкорректность, прогрессивные – в европейском понимании – политические тенденции и любящего обнажать проблемы меньшинств, в том числе сексуальных.
Любовный треугольник в “Мыле”: Она – Он – и другой Он, который в то же время Она, потому что трансвестит, подавший заявление в правительственные органы с просьбой об операции по перемене пола с мужского на женский (вот как оно, оказывается, делается в Дании). Вдобавок этот трансвестит еще и проститутка. А она, бросив долговременного друга жизни (этот экс – третий угол треугольника), чтобы быть свободной женщиной, водит к себе полузнакомых мужиков, которых без стеснения выгоняет за дверь сразу по исполнении ими постельных обязанностей. И тем не менее именно между нею и трансвеститом возникает трепетный роман. Потому что она спасла его от самоубийства. Потому что он по-мужски вступился, когда на нее поднял руку бывший бойфренд. Потому что он пошил для нее занавески. Потому что они родственные души.
Роман этот на протяжении фильма остается платоническим, поскольку оба сомневаются (он не знает, как совместить любовь к ней и смену пола, а она не планирует перебираться в лесбиянки) и поскольку решимость соединить жизни приходит к ним, как назло, попеременно. Он к ней с предложением – а она именно сейчас решила вернуться с экс-бойфренду. Она окончательно решила послать бойфренда к черту, прибегает вся такая радостная, а он ей мрачно: “Я получил разрешение от правительства на операцию”. Конфликт, однако.
Ассоциация первая: фильмы Альмодовара, сюжеты которых тоже напоминают мыльные оперы, правда, не для домохозяек, поскольку там тоже много трансвеститов и даже транссексуалов.
Ассоциация вторая – радикальный (и за это заклеванный голливудскими критиками) фильм Пауля Верхувена “Шоугёрлз”, который тоже издевался над канонами мыльных опер, соединив их с недомохозяечным сюжетом (сопереживание судьбе девушки, пытающейся сделать карьеру стриптизерши).
Ассоциация третья, предельно местная – “Ирония судьбы” Эльдара Рязанова, в которой видный мужчина, каковым является и экс-бойфренд героини “Мыла”, никак не может понять, как его девушка может уйти от него к какому-то хлюпику, и продолжает регулярно впираться к ней в дом в надежде, что девушка образумилась. Я, со своей стороны, не могу понять, отчего все мужики в фильме сходят с ума по главной героине и считают ее раскрасавицей. Беда, похоже, с красавицами в Дании. Знают ли об этом наши искательницы зарубежных свадебных приключений?
Вместе с тем фильм серьезный. Наряду со сценами ироничными в нем много и жестких, а в переживания всех троих искренне веришь, ведь фильм сверхреалистичен и по своему стилю очень чист.
Его стиль уже не назовешь стилем “Догмы”, но, конечно, это постдогматическое кино. Да и особому вниманию к себе в мире новые датские режиссеры по-прежнему обязаны не только своим работам, но и той раскрутке, которую устроил для датского кино Ларс фон Триер.
Этот стиль некоторых начал утомлять. По-моему, зря. Все-таки датское кино настолько отличается от других, что распознается с полувзгляда. Кроме того, после “Мыла” в очередной раз понимаешь, что датский сверхреалистический стиль был бы невозможен, не будь в Дании актерской школы высочайшего класса. У нас школа тоже вроде бы хорошая. По крайней мере, была в советские времена. Но поди заставь наших актеров играть так, словно они и не играют.