ТЕХНОЛОГИИ РЫНКА: Лесная быль
Как отмечает в своей статье “Особенности транснациональной преступности на Дальнем Востоке России” Виталий Номоконов, директор Владивостокского центра по изучению организованной преступности и коррупции, круглый лес для переработки закупается в России порой просто за наличные деньги у российских криминальных структур.
Откуда дровишки
По подсчетам WWF России, доля нелегальных лесозаготовок в северных регионах составляет в среднем 15–20%, в отдельных областях доходя до 50% от объемов легальной заготовки. Как показывает анализ ситуации, лесное воровство процветает во всех основных лесозаготовительных районах страны: в Северо-Западном, на юге Сибири, на Кавказе. Лидирует по этому показателю Дальний Восток. По информации ФАЛХ, за последние 50 лет состояние лесов на всей освоенной территории страны резко ухудшилось – так, запас древесины спелых хвойных пород уменьшился почти в полтора раза.
“В наших северных областях получили широкое распространение так называемые непрофильные лесоперерабатывающие предприятия, – говорит Владимир Дмитриев, координатор по добровольной лесной координации WWF России (российское представительство Всемирного фонда дикой природы). – Они размещаются в сараях или брошенных коровниках, а их владельцы как руководство к прямому действию понимают популярную рекламу компании Global Edge, которая торгует лесопильным оборудованием, – “Напили себе денег”. Машину первоклассного леса можно напилить за 2 часа. Леса рядом с населенными пунктами и вблизи дорог практически все спилены”.
Деньги “пилят” с помощью вполне доступных средств, продолжает рассказ Дмитриев. Мелкие партии по одному-два бревна заготавливают так называемые “термиты” – на своих трехколесных мотоциклах за день они могут вывезти столько леса, сколько за раз вывозит один большой лесовоз. Более крупные партии (от 10 до 30 куб. м) вывозят на “ЗиЛах”, “МАЗах”, “КамАЗах” и других лесовозах. Лес скупается за наличные: и в розницу от “термитов”, и оптом от лесовозов.
“В лучшем случае при нелегальных рубках вывозится 50–60% спиленного дерева, берется только самое лучшее, остальное просто бросается в лесу. Лучшие бревна идут на экспорт. Если потом бревно будет распилено, то в отходы уйдет еще не менее 50%. И эти отходы практически никак не используются – на Дальнем Востоке России нет ни ЦБК, ни современного производства древесных плит”, – говорит эксперт.
Инвестиционная привлекательность российского леса по-прежнему остается низкой, констатируют в PricewaterhouseCoopers. Эксперты компании называют потенциал этой отрасли практически нереализованным. За последние годы ни одна крупная российская лесопромышленная компания не анонсировала сколь-либо значимых инвестпроектов в этой отрасли. Хотя “реализацию в главных лесосырьевых регионах инвестиционных проектов по строительству специализированных ЦБК, которые могли бы перерабатывать мягколиственную и низкосортную древесину (а таковой только в европейской освоенной зоне России около 5 млрд куб. м)”, в своих многочисленных интервью глава ФАЛХ Валерий Рощупкин называет “жизненно важным вопросом”. Правда, чиновник прекрасно понимает, почему бизнес не торопится в леса. “Каждый такой проект – это растянутые на несколько лет миллиардные инвестиции как в собственно производство, так и в развитие транспортной и энергетической инфраструктуры, а также в природоохранные мероприятия”, – перечисляет Рощупкин.
В России сеть лесовозных дорог практически не развита – если сравнивать ее с мировыми лесными державами. По данным ФАЛХ, на 1000 га лесных земель в России приходится всего 1,2 км дорог, что в 10–20, а иногда и в 40 раз меньше, чем в Северной Европе или Северной Америке. Недостаточность инфраструктуры, административные барьеры и “черные лесорубы” – основные причины, почему серьезные инвесторы не хотят заниматься российским лесом.
“От нелегальных рубок страна ежегодно теряет от 5 млрд до 19 млрд руб., – замечает Дмитриев. – И это только официальные данные. Если спросить у экспортеров или торговцев древесиной, откуда у них лес, то выяснится, что многие из них не могут этого объяснить”. Такую древесину эксперты называют древесиной неизвестного происхождения. Необходимо отметить, что если еще 2–3 года назад чиновники подсчитывали убытки в кубометрах и называли более чем скромные цифры ущерба – примерно 700 000 куб. м (при ежегодном легальном производстве 150–190 млн куб. м и экспорте 42–44 млн куб. м), то затем эта статистика перешла на рубли и постоянно пересматривается в сторону увеличения. Эксперты уже не стесняются ставить Россию вровень с лидерами незаконных рубок в мире – Бразилией, Камеруном, Габоном, Индонезией и Малайзией.
На местах древесина сдается скупщикам по ценам от 300 руб. за 300-летнее дерево до $43–50 за 1 куб. м. Как отмечает Номоконов, “многие китайские коммерсанты выезжают непосредственно на заготовительные участки, чтобы на месте приобрести древесину за наличные деньги. Вокруг границ страны развернута широкая сеть пунктов скупки, где по бросовым ценам через контрабандистов приобретается незаконно заготовленная древесина”. Обычный лес перепродается за границу уже по $135, аукционная цена древесины особо ценных
пород может достигать нескольких сотен, а то и тысяч долларов за 1 куб. м. “Сейчас Китай импортирует около 20 млн “кубов” в год, – говорит Дмитриев. – Это примерно половина всего вывозимого леса. На 2-м месте – скандинавские страны (к примеру, 11 млн куб. м берет Финляндия, 5 млн куб. м – Швеция), потом – Япония. Это крупные импортеры – в числе тех, кто вывозит древесину в более мелких объемах, засветились даже африканские страны”.
Изменения в законе
По сей день в России существует практика – один рубит, другой сажает и выращивает. Весь лес распределен по хозяйственному назначению и экологической ценности на три группы. К первой относят наиболее редкие, экологически ценные защитные леса (противоэрозионные, водоохранные, санитарные, крутосклонные, лесотундровые и проч.) или “исторические” деревья (например, дуб Петра I или куст Казановы). Согласно Лесному кодексу (ЛК) 1997 г. в защитных лесах существенно ограничено проведение рубок главного пользования. Валерий Рощупкин сетует, что избыточные и часто необоснованные ограничения рубок исключают из разрешенной эксплуатации более 45% объема спелой и перестойной древесины. Однако они совсем не мешают увеличению объема незаконных рубок. Попытки переломить такое положение вещей заложены в новой редакции ЛК. Первое чтение она прошла в апреле 2005 г., ко второму пока не пришла.
Правительство законодательно предлагает ввести понятие “долговременный стабильный лесопользователь”, который будет ответственен в том числе за ведение лесного хозяйства и лесовосстановление арендованных участков, и принять новую, функциональную, классификацию деления лесов – на защитные, эксплуатационные и резервные. Последние предполагается не эксплуатировать как минимум 20 лет.
Для самой богатой лесами страны в мире (25% мировых лесных ресурсов, более половины территории страны занято лесом) остается проблемой убыточное лесное хозяйство, скромные 3% в мировой лесной экономике и мечты о том, когда наконец лесной комплекс сравняется по прибылям с нефтегазовым и топливно-энергетическим. “Пока, – говорит Дмитриев, – преобладает отношение к лесу как к последнему еще не поделенному природному ресурсу. Государство желает снять с себя часть ответственности за охрану, защиту и воспроизводство лесов, переложить на новых собственников или арендаторов все работы по ведению лесного хозяйства”.
Анализ специалистами WWF изменений, которые вносились в текст действующего ЛК 1997 г., его нового проекта и прочего лесного законодательства показывает, что они не согласуются между собой. Конституция допускает все виды собственности на леса (частную, субъектов Федерации и муниципалитетов), но на каких условиях новые собственники смогут распоряжаться лесами, новый ЛК и другие законы ясного ответа не дают. Предполагается, что новые собственники или арендаторы при долгосрочной аренде должны будут не только рубить леса, но и вести лесное хозяйство. Проблема состоит в том, что законопроект не дает четкого понимания, что будет относиться к ведению лесного хозяйства, какие виды работ будут выполняться собственником или арендатором за свой счет, а что будет финансироваться при помощи субвенций из федерального бюджета.
“Нелегальным лесорубам новый ЛК просто делает подарок, – отмечает Дмитриев. – Закон предполагает отказаться от разрешительных документов на лесопользование и перейти на заявительную систему. То есть вместо лесорубочных билетов или иных документов на право рубок, которые выдает собственник (пока им является государство), каждый лесопользователь должен будет сам раз в год представить декларацию о своих планах и объемах лесозаготовок. Лесные браконьеры будут только рады, если будет узаконена такая система лесопользования”.
Борцы за лес
Проблема нелегальных рубок стала одним из направлений деятельности WWF в России в 1996 г., как только началась его работа на Дальнем Востоке. Российское представительство программы Traffic провело сравнительную оценку спутниковых данных о площади и расположении лесосек с информацией местных лесхозов. В итоге выяснилось, что фактический размер лесосек в полтора раза превышает официально отведенные под них площади.
В 1998 г. был начат проект “Устойчивое управление лесами в Амурском регионе”. В частности, за счет WWF была оснащена специальная группа “Кедр”. Сначала ее сотрудники лишь собирали и анализировали официальную информацию Приморского статистического управления, Дальневосточного таможенного управления, Приморского управления лесами. Затем начались рейды по лесам. Инспекторы “Кедра” выявляли самовольные лесосеки, составляли протоколы и передавали материалы в прокуратуру. Всего за 1999–2003 гг. группой изъято более 5000 куб. м незаконно спиленного леса, по итогам ее работы заведено 131 уголовное дело.
В конце 2000 г. российское представительство WWF в рамках программы Traffic провело пилотное исследование незаконных рубок и нелегального оборота леса в Приморье. Полученные результаты вкупе с полевыми исследованиями “Кедра” выявили крайне неблагоприятную ситуацию в лесном секторе края. Обороты “черных лесорубов” достигли $150 млн, что составляло на тот момент половину краевого бюджета. Было выяснено, что практически вся нелегально заготовленная древесина продается за границу в Китай в необработанном виде, туда же уходит и львиная часть доходов от ее реализации. При пересечении границы стоимость древесины занижается в 2–10 раз по сравнению с реальной. Примерно так же оказываются заниженными таможенные сборы. Разница между декларированной и фактической стоимостью выплачивается поставщику в наличной валюте и чаще всего остается на его счетах в иностранных банках.
Сотрудники “Кедра” и WWF выяснили, что нелегальным лесным бизнесом занимаются хорошо организованные криминальные структуры при попустительстве, а порой и участии административных, правоохранительных и природоохранных структур. Этот вывод дорого обошелся инспекторам – деятельность “Кедра” продолжалась до февраля 2003 г., затем группа была расформирована
по причине “невыполнения поставленных перед ней задач”. Хотя результаты деятельности этой антибраконьерской бригады инспекторов, отмечает Дмитриев, были сопоставимы с деятельностью всей лесной охраны Приморья, численность которой составляла на тот момент около 2000 человек.
Эксперты WWF считают, что в результате административной реформы 2005 г. наступило золотое время для лесного браконьерства. “После разделения функций органов государственного управления Росприроднадзор получил огромные права по осуществлению надзорных функций, но просто смешные штаты инспекторов – по 4–5 на каждый субъект РФ”, – поясняет Дмитриев.
Закон и бизнес
В настоящее время проблема незаконных рубок приобрела статус государственной у множества стран. В поисках ее решения регулярно проводятся международные семинары и конференции, принимаются разнообразные декларации, вырабатываются рекомендации. Недавно Россия стала участницей всемирного процесса FLEG (Forrest Law Enforcement and Governance) – его сутью как раз является борьба с нелегальными заготовками.
Параллельно работающие в России крупные лесопромышленные зарубежные концерны развивают собственные проекты, целью которых является достижение максимальной прозрачности всей цепочки поставок древесины. Например, финская компания Stora Enso совместно с рядом зарубежных издательских домов и российским поставщиком древесного сырья – фирмой “Русский лес” запустили так называемый “Тихвинский проект: Открытость – успех на рынке лесопродукции”. Как отмечают представители Stora Enso, основные цели проекта – способствовать легальному обороту древесины и экологической ответственности. Тихвинский проект был начат в 2005 г. при сотрудничестве пяти компаний, работающих на разных этапах бумажного производства.
Помимо этого, с середины 1990-х гг. Stora Enso применяет в России систему отслеживания происхождения древесины. Как отмечает Ольга Рогозина, представитель Stora Enso, первым шагом стало нанесение на карту границ особо охраняемых территорий и потенциальных территорий малонарушенных лесов в европейской части страны. Затем были добавлены требования по охране окружающей среды и по различным социальным аспектам, в частности по охране труда и технике безопасности в отрасли.
Система отслеживания происхождения древесины – часть экологического менеджмента компании. Stora Enso развивает в России сеть региональных офисов и дочерних филиалов. К примеру, “Русский лес” стал дочерней структурой концерна в 2004 г. Контроль и проверка информации о происхождении поставляемого сырья возложены на региональных менеджеров по закупкам. Компания стремится работать с проверенными поставщиками, отобранными в соответствии с определенными условиями. Так, в контрактах с ними в обязательном порядке фиксируются требования по экологии и происхождению древесины. Регулярно проводятся как внутренние аудиты, так и аудиты поставщиков. Ежегодно им подвергаются 30–35% продавцов, лесозаготовителей и лесных участков. Данные о происхождении древесины с каждой делянки находятся в общей базе данных: в ней собраны ГИС-карты (ГИС – геоинформационная система), права на рубку, информация о сертификации, экологии и объемах заготовок. Если обнаруживаются серьезные нарушения, то контракт с поставщиком расторгается.
Еще один крупный финский концерн – Metsaliitto Group также имеет свою систему отслеживания происхождения древесины. Она была введена в практику его работы в 2000 г. Компания финансово заинтересована в том, чтобы на рынке вращалось только легальное сырье. Лес, выращенный в соответствии с правилами устойчивого лесопользования, стоит недешево. А нелегальные лесозаготовки согласно недавно проведенному исследованию Metsaliitto Group способны снизить мировые цены на 7–16%.
Только в 2005 г. концерн импортировал 3 млн куб. м российской древесины. Как утверждают представители компании, вся она прошла через систему отслеживания происхождения. Любой контракт на закупку древесного сырья в обязательном порядке содержит требования к поставщикам в соответствии с экологической политикой концерна. Основными принципами этой политики являются подтверждение легальности поставляемого сырья, следование местному законодательству, поддержка лесной сертификации, увеличение объемов поставки сертифицированной древесины и т. д. К контракту прилагается особая форма, где прописана информация о местоположении делянки, с которой планируется поставлять древесину, а также информация о лесорубочных билетах. При помощи данного приложения сотрудники Metsaliitto могут планировать выборочные проверки.
Собранные данные закладывается в общую базу, с которой связана геоинформационная система. ГИС автоматически наносит информацию о происхождении древесины на карту и “предупреждает” о всевозможных несоответствиях – например, о слишком большом расстоянии от делянки до станции отгрузки или ее нахождении вблизи либо на территории особо охраняемых природных зон. ГИС служит основой для планирования проверок поставщиков и делянок. Ежегодно через такие проверки проходит не менее 60% поставок. Объектами особо пристального внимания концерна становятся новые партнеры, а также поставщики-посредники.
Все поставщики компании после прохождения соответствующих оценочных тестов делятся на четыре категории – A, B, C, D. Если поставщик или делянка попадают в категорию D, т. е. при их проверке выявляются серьезные нарушения, встает вопрос о прекращении поставок.
Деревянное Подмосковье
В Подмосковье строительство домов из дерева – традиционный бизнес. В последнее время наряду с “дедовскими” дачными домиками появляется все больше крупногабаритных деревянных особняков, стоящих немалых денег. “Интерес к коттеджам из дерева – явление сравнительно недавнее, – говорит Валерий Мищенко, директор по развитию инвестиционно-строительного холдинга Rodex Group. – Преимущественно деревянные дома – это дачная застройка, расположенная на значительном удалении от МКАД”. По словам Мищенко, для строительства своих дачных поселков “Славенка”, “Аистово” Rodex использовала архангельскую сосну заводской обработки, а для возведения “Ранчо” была специально заказана особая лиственница больших размеров 150-летнего возраста. Кто является их поставщиками, в компании не уточнили.
В области появляются и крупные дачные, и небольшие коттеджные поселки, дома в которых построены из древесины в отличие от обычно используемых крупными загородными девелоперами кирпича и пенобетона. Строительные компании предпочитают работать с поставщиками из северных областей, которых чаще всего находят самостоятельно.
Дмитрий Абрамов, заместитель генерального директора компании “Гарант-строй”, говорит, что сейчас на рынке работает довольно много компаний, которые строят деревянные дома: “Северный дом”, “Норвежский дом”, “СВ строй” и т. д. По его словам, в основном они работают напрямую с индивидуальными заказчиками. Обычно для строительства используют древесину хвойных пород.
“Наша компания работает с отечественным сырьем, большинство других – тоже. В 1997 г. мы сами выезжали в Кировскую область, искали поставщиков на месте, – рассказывает Абрамов. – Стоимость 1 кв. м для нашего покупателя – от $400 до $900. На рынке деревянных домов сейчас есть и откровенно демпинговые предложения, есть и дома, которые, к примеру, в Финляндии стоили бы $100 000, а у нас продаются по $270 000. Ни одна из российских компаний не доросла до качества “Хонки”.
На условиях анонимности девелоперы говорят следующее: строительная компания заинтересована в минимизации издержек и скорейшей реализации своего продукта. Те, кто давно работает на этом рынке, дешево строить не могут, поэтому ищут “недорогих” субподрядчиков, отсюда – экономия на качестве. Основные поставщики леса – Кировская, Иркутская, Вологодская, Архангельская области. Что там легально, что нелегально, понять сложно, там сложилась своя система. Все как один опрошенные “Ведомостями” девелоперы утверждают, что они получают легальный продукт.
Тем не менее строительные компании не стесняются размещать перетяжку с сомнительной с точки зрения экологии рекламой вроде “Деревянные дома из реликтовой сосны”. Глянцевые журналы по недвижимости пестрят предложениями приобрести участок или коттедж в заповедном реликтовом лесу на берегу озера. “Следует отметить, что закон запрещает рубить как реликтовые леса, так и отдельные породы, например кедр или каштан, – говорит Дмитриев. – Нельзя строить в лесном фонде, тем более в заказнике или заповеднике. Поэтому покупателям стоит поинтересоваться, откуда строители взяли лес для вашего дома. На самом деле реликтовые леса – это леса, которые сохранились в нетронутом виде с давних исторических эпох, которые помнят динозавров, ледниковый период. Их пощадило время, но не российские строители”.
“Мы занялись строительством деревянных домов 14 лет назад – тогда этот рынок был почти пустой, – рассказывает Петр Карпов, заместитель генерального директора компании “Виват, Москва”. – Сейчас у нас есть свое производство в Калужской области – цеха, где мы обрабатываем сырой лес, который закупаем у наших
поставщиков в Кировской и Архангельской областях. Выходили мы на поставщиков сами – выезжали в северные области. Северный лес более плотный, поэтому традиционно используется как материал для строительства стен домов. Лес средней полосы России рыхлый, поэтому идет чаще всего на доски – для пола, заборов и т. д. “Куб” сырой древесины стоит $50, “куб” клееной продают от $600”.
Одно время “Виват, Москва” пыталась работать с Челябинским деревообрабатывающим комбинатом “Экодом” – он производит клееную древесину, но пришлось ждать заказ более года, хотя деньги проплатили исправно. “Как нам объяснили, у комбината были финансовые проблемы, – говорит Карпов. – Из-за этого мы едва не потеряли заказчика, который нервничал из-за проволочки. Сейчас мы строим поселок “Серебряный век”, в котором будет 20 домов из клееной древесины. Внешне наши дома похожи на финские, внутри учтены все пожелания российских заказчиков: большие комнаты, высокие потолки, большие бассейны с саунами. Участок в 30–35 соток с домом площадью 400 кв. м с внутренней отделкой под ключ стоит у нас от $1,5 млн”.
“Мы перебрали много поставщиков, пока нашли тех, кто может удовлетворить наши потребности, – говорит Тарас Нечипоренко, генеральный директор компании Farm House (строит коттеджный поселок “Деревня Озерна”). – На дом в 200 кв. м нужно 50–70 куб. м древесины. В год мы строим 41 дом. Для наших дач мы привозим древесину из Вологодской области, наш поставщик – Национальная лесоиндустриальная компания (НЛК является управляющей компанией группы, в которую входят предприятия лесопромышленного комплекса как Северо-Западного, так и других регионов России. – “Ведомости”). 1 куб. м сырой круглой древесины в среднем по рынку стоит 5000–6000 руб., сухая обойдется в 10 000 руб.”.
В поселках экономкласса компании стремятся минимизировать свои затраты, поэтому мало кто строит деревянные дома. Ведь при работе с сырой древесиной необходимо выждать год, перед тем как начинать отделочные работы. С клееной древесиной таких проблем нет, но она значительно дороже. “Компании, строящие поселки бизнес-класса, предпочитают клееную древесину, экономкласс возводится из сырой”, – говорит Нечипоренко.
“Некоторые девелоперы, строящие загородные поселки, используют для строительства древесину, но массового характера в отличие от, например, Финляндии это не носит, – отмечает Андрей Сармин, руководитель департамента загородной недвижимости компании “Новое качество”. – Разница в том, что деревянное домостроение в Финляндии – это бюджетное строительство, экономкласс. Весь средний класс у них живет в таких домах. У нас же стоимость 1 кв. м финских домиков превышает $1000, что уже сложно отнести к категории “эконом”. А российские строительные компании не так известны, у них нет бренда, нет такого доверия покупателей, как к “Хонке”, нет проверенных схем работы. Девелоперам трудно рассчитывать на четкое соблюдение договорных обязательств, поэтому они нечасто обращаются к нашим компаниям. К тому же дерево ограничивает возможность дизайна, а в каменном доме можно выбрать любой архитектурный стиль. Поэтому сейчас дерево чаще используют не в поселках, а в индивидуальном строительстве. В основном это дачные поселки на достаточном удалении от Москвы. Люди покупают землю без подряда и строят сами. Есть вероятность, что деревянное домостроение заложит основу массового загородного жилья, но это дело неблизкого будущего”.