Сергей Обозов, гендиректор ФГУП “Росэнергоатом”
– В этом нет никакой интриги, и вопрос сугубо корпоративно-профессиональный. Наша позиция заключается в том, что мы – “выпускающий цех”, производящий конечный продукт, электроэнергию. Мы покупаем у “Твэла” свежего ядерного топлива на 12 млрд руб. в год, а потом на 80 млрд руб. продаем электроэнергии. Ядерный топливный цикл – это начало большой бизнес-цепочки, а частично либерализованный с 1 сентября рынок электроэнергии – это ее окончание. Этим и была вызвана дискуссия о “площадке приземления” головной компании, но, повторюсь, каких-то противоречий у нас нет. В нашей системе есть один центр принятия решений – глава Росатома Сергей Кириенко. Наше же дело – обеспечить это решение объективной технико-экономической информацией.
– Несомненно будет. Из 31 действующего блока уже продлен срок службы девяти, и по 21 блоку еще будет продлеваться. Изначальный срок службы – 30 лет, его ресурс можно продлить на 15 лет, а по более новым энергоблокам – и на 25–30 лет. При этом лицензию на эксплуатацию мы получаем только на пять лет и обязаны ее продлевать. Незаменяемыми являются только корпус реактора и трубопроводы первого контура. В течение всего срока эксплуатации на них берутся образцы работающего металла и сравниваются с эталонами.
После того как Сергею Кириенко поручили реформирование российской атомной отрасли, у концерна “Росэнергоатом” сменилось руководство. На место Станислава Антипова пришел Сергей Обозов, работавший с Кириенко в Нижнем Новгороде. В интервью “Ведомостям” Обозов рассказал о том, какая роль отведена “Росэнергоатому” в создаваемой объединенной атомной компании “Атомпром”.
– Чем была вызвана отставка вашего предшественника Станислава Антипова, который возглавлял компанию всего год?
– Я проработал со Станиславом Ивановичем в ранге его заместителя три месяца. У меня остались об этом времени самые конструктивные впечатления. Нам удалось сдвинуть с мертвой точки проект плавучей АЭС. Что касается вопроса о причинах его отставки, то это не ко мне. Все это стало неожиданностью для нас обоих. Станислав Иванович – сильный человек, мы с ним в этот день лоб в лоб по-мужски объяснились, детали оставлю за кадром. Считаю, что мы нашли общий язык – хотя бы потому, что продолжаем сотрудничать [сейчас Станислав Антипов является заместителем гендиректора “Атомэнергостроя”], встречаемся регулярно – его компания находится на пике строительства второго энергоблока Ростовской АЭС.
– Трудно ли вам работать в компании, ведь вы пришли со стороны, а атомная отрасль – это особая система?
– Трудно работать вообще, и я не думаю, что моим предшественникам Станиславу Антипову, Олегу Сараеву и Эрику Поздышеву было легче. Что касается опыта... Сейчас приходится применять опыт, наработанный в процессе всей предыдущей жизни: и “Красного Сормова”, и работы в должности заместителя председателя райисполкома, и горплана Нижнего Новгорода, председателя правительства Нижегородской области, созданной с нуля компании “Сибур-Нефтехим”. Даже тема докторской диссертации по привлечению инвестиций в реальный сектор экономики пригодилась. В Приволжском федеральном округе я занимался развитием промышленности и энергетики. Мы стояли у истоков создания сегодняшней конфигурации ТГК и “ГидроОГК”. Да и военная специальность у меня (капитан III ранга в отставке) – командир БЧ-5, т. е. атомной энергоустановки подводных лодок. Скажу честно, особых “инженерных комплексов” не ощущаю, но от масштабов задач откровенно захватывает дух.
– Антипов начал работу над акционированием “Росэнергоатома”. Когда оно произойдет?
– Мы готовимся. Уже провели инвентаризацию имущества на 74% и инвентаризацию земельных участков на 89%, причем мы синхронизируем эти процессы. 235 объектов социальной сферы, которые невозможно взять с собой в дальнейший путь, планируем передать местным органам власти. Все это намерены закончить до конца года. Из трех возможных юридических форм – казенное предприятие, ФГУП и АО – последняя является для нас наиболее оптимальной. Мы практически готовы к акционированию, но сейчас, когда началась работа над интеграцией всей атомной промышленности в единую корпорацию “Атомпром” (а первые шаги здесь ожидаются к концу года), встал вопрос о нашем месте в этом проекте.
– Какая из структур станет основой создания “Атомпрома” – “Твэл” или “Росэнергоатом”?
– В составе “Атомпрома” вы останетесь самостоятельной структурой?
– Это условное понятие. Не может такая компания быть свободной от собственника – государства или своего акционера. Но в текущей деятельности самостоятельность будет. У нас на руках лицензии эксплуатирующей атомные энергоблоки организации.
– Как меняются финансовые результаты “Росэнергоатома”?
– Результаты хорошие – в первом полугодии мы получили доходы в размере 40,6 млрд руб. при расходах в 37,8 млрд руб. Рентабельность от продаж электроэнергии – 7,8%, что позволяет дотировать производство теплоэнергии и некоторые непрофильные виды деятельности. За первое полугодие этого года нераспределенная прибыль увеличилась на 2,6 млрд руб. и составила 5,8 млрд руб. В 2004 г. был убыток – 4,1 млрд руб.
Кроме того, мы повышаем эффективность производства. Такой важнейший для нас показатель, как коэффициент использования установленной мощности (КИУМ), нарастающим итогом с начала года равен 74,5%, что на 3,3% больше, чем в первом полугодии 2005 г. Повышая КИУМ на 1%, мы дополнительно вырабатываем 2 млрд кВт ч электроэнергии в год. В эту минуту КИУМ (смотрит в подключенный к сети компьютер на рабочем столе) составляет 80%.
– Как вы финансируете компанию?
– Объем привлеченных кредитных средств падает. В конце III квартала 2005 г. он составлял 13,5 млрд руб., на 1 января этого года – 12,6 млрд руб., по итогам первого полугодия этого года – 6,7 млрд руб., из них 4,5 млрд руб. привлечены для реализации инвестпрограммы, а оставшиеся 2,2 млрд руб., которые брались в кредит для текущих нужд, к концу года будут полностью погашены. Задолженность по кредитам на пополнение оборотки у нас всегда была в норме – это меньше половины месячной выручки. Со следующего года, как известно, инвестиции будут обеспечены за счет федеральной целевой программы (ФЦП) развития атомной энергетики.
– Почему не за счет кредитов?
– Еще год назад считалось, что нам придется развиваться за счет кредитных ресурсов. Но элементарные расчеты показывают, что это тупиковый путь. Во всех банках мы не можем привлечь объем кредитов больше, чем наша трех-, четырехмесячная выручка, т. е. 21–28 млрд руб. Этих средств достаточно лишь на то, чтобы строить один энергоблок в течение четырех лет, а потом еще четыре года работать на погашение кредитов. И только в том случае, если 50% инвестиций мы закладываем в тариф. То есть кредита хватило бы на полблока. Это была бы “игра в активность”, а не реальное развитие атомной энергетики.
– Много собираетесь построить?
– Сегодня мы строим на двух площадках – второй блок Ростовской АЭС типа ВВЭР-1000 и четвертый блок Белоярской АЭС типа БН-800. Этим под конец года будут заняты 5500 человек, освоим 11 млрд руб. В 2007 г. мы должны строить уже четыре блока, в 2008 г. – шесть блоков, а в 2009 г. – девять блоков. За три года освоение инвестиций вырастет более чем в 9 раз. В 2009 г. мы должны будем произвести объем работ на 100 млрд руб., а заняты строительством будут более 50 000 человек. К 2016 г. суммарная мощность АЭС компании вырастет в 1,5 раза и составит 18,6% от производства электроэнергии страны (сегодня – 15,7%). Таких темпов не было и в лучшие советские годы! Где конкретно будут строиться станции, мы говорить пока не будем, этот вопрос решится в конце года, сейчас идут интенсивные дискуссии с участием всех заинтересованных сторон – и РАО ЕЭС, и регионов.
– Чем вызваны эти дискуссии?
– Исторически АЭС строились по решению Госплана кольцом в узлах европейской энергосистемы СССР. Системообразующие сети (700–750 кВт) привязывались к этому кольцу. Конечно, в этих узлах нам – базовой генерации страны – более комфортно. И сейчас мы стоим перед развилкой – строить там, где это планировалось ранее, или растаскивать новые мощности по всей стране, приближая их к новым центрам энергопотребления. Но тогда Федеральная сетевая компания должна инвестировать синхронно в развитие сетей. Соглашение с ней мы об этом подписали, но на практике не везде получается договориться. Есть взаимопонимание по четвертому блоку Калининской АЭС, второму – Ростовской АЭС, новым блокам Ленинградской АЭС и четвертому блоку Белоярской АЭС, а вот, например, по пятому блоку Курской АЭС или пятому и шестому Балаковской никак не придем к решению. Видимо, есть конкуренция с инвестиционными планами по строительству станций на традиционном топливе. Есть сетевые ограничения. Но переговоры продолжаются.
– Как реформирование РАО ЕЭС влияет на работу вашей компании?
– Как политический, этот вопрос в компетенции нашего руководителя Сергея Кириенко – он в курсе всех деталей. Как наемный менеджер, я могу прокомментировать лишь некоторые аспекты, относящиеся к нам непосредственно. В 2005 г. у нас был вяло текущий конфликт по части претензий к Центральному диспетчерскому управлению на предмет ограничений по выработке. Из-за этого мы потеряли около 2 млрд кВт ч. Но в 2006 г. в процессе совместной работы мы устранили этот перекос. В 2006 г. в первом полугодии выработка “Росэнергоатома” сверх заданий Федеральной службы по тарифам позволила по инициативе “Системного оператора” компенсировать все их ограничения, а также нашу собственную недовыработку из-за неплановых ремонтов, отказов.
– Как вы себя чувствуете на частично либерализованном рынке электроэнергии, который заработал 1 сентября?
– Фактически 1 сентября мы заново начали учиться ходить. Мы готовились к этой дате, заказывали ученым модель, как наша компания будет работать в условиях этого рынка. Неудачная работа за одну неделю может списать все дополнительные доходы, накопленные за полгода. Ведь согласно модели рынка, если мы не выполняем регулируемый договор (РД) – их у нас 363 – и недопоставляем энергию, то автоматически докупаем ее на рынке на сутки вперед, а там цены в 4–5 раз выше. Но там еще можно успеть поторговаться. А на балансирующем рынке цена вообще от нас не зависит и может быть больше в 12 раз. По счастью, за первые две недели реальной работы в сентябре мы попались всего один раз, и в целом за этот срок мы добились положительного финансового результата в 108 млн руб. Во время осенне-зимнего максимума 2006–2007 гг. стоит задача увеличить выработку электроэнергии. Причины понятны – об этом говорит вся страна. Становится очевидно, что нам нужно повышать эффективность использования топлива, снижать издержки, повышать мощность энергоблоков.
– А какие планы по поводу “ИнтерРАО”?
– “ИнтерРАО” сейчас располагает генерацией в 1,2 млн кВт в России и 1,6 млн кВт за рубежом. И имеет эксклюзивные позиции по экспорту электроэнергии. 40% акций компании принадлежит нам. В соответствии с планами реформирования РАО ЕЭС будет решаться вопрос о судьбе контрольного пакета. Есть альтернативы, есть переговорные позиции. Мы договорились о тайм-ауте до ноября. Надо все посчитать.
– Справится ли отрасль с реализацией такой масштабной программы?
– Будет непросто. Мы усиливаем функции заказчика, будут созданы две инжиниринговые компании по двум пилотным площадкам нового проекта АЭС-2006. 60% стоимости энергоблока – это продукция машиностроения. Здесь самые большие риски и по ценам, и по срокам, и по самой возможности изготовления изделий такого высокого качества в нашей стране. Мы будем координировать закупки с “Атомстройэкспортом”. Мы работаем над тем, чтобы проводить конкурсы на 10-летние объемы ФЦП. Это позволило бы отечественным консорциумам более эффективно строить свою инвестиционную и производственную деятельность. По рыночным позициям мы должны избежать разброса цен в разных центрах закупок, есть такой грех! Мы будем проводить конкурсы на однотипные позиции и с этой целью создавать отраслевой центр комплектации, исключая посредников, централизуя складские мощности и снижая затраты.
– Хватит ли машиностроению мощностей и людей, чтобы выполнить эти огромные заказы?
– Однозначно ответить на этот вопрос нельзя, но мы будем близки к ответу уже в конце этого года. На уровне деклараций промышленность готова, но это следует перепроверять. К сожалению, негативные примеры есть. Успокаивает то, что практически у всех изделий с длительным циклом изготовления есть импортные аналоги. Но даже если придется впускать иностранцев, то это будут российские СП с определенным уровнем локализации комплектующих в России.
– Будет ли продолжаться работа по продлению ресурса уже существующих энергоблоков?
Для нас продление является очень эффективным. Стоимость строительства нового блока составляет $1500–1600 за 1 кВт ч мощности, а затраты при продлении срока для реакторов типа ВВЭР составляют $120 за 1 кВт ч, РБМК – $260 за 1 кВт ч. Это в 5–7 раз дешевле, чем новое строительство. Причем, как это ни парадоксально, через 30 лет станция выглядит лучше, чем при открытии, поскольку после Чернобыля очень много средств было затрачено на установку нового оборудования и систем безопасности.
Будем, конечно, готовиться и к выводу блоков из эксплуатации. Это наша ответственность перед будущими поколениями. Мы создали фонд вывода и сейчас перечисляем в него 1,3% от выручки, планируем довести до 2,3%.
– Как обстоит дело с привлечением сторонних инвесторов в атомную энергетику?
– Идут предметные переговоры с “Суал-холдингом” по проекту Кандалакшского алюминиевого завода. Мы подготовили соглашение о совместной реализации проекта: инвестиции в новую генерацию Кольской АЭС в обмен на долгосрочные договоры поставки электроэнергии по определенной формуле цены. Готовы обсуждать варианты по Курскому пятому блоку и Балаковским пятому и шестому блокам. Их нет в ФЦП.