ГЛОБАЛИСТ: Экономика до Кейнса
Какова на сегодня – если отвлечься от Ближнего Востока – самая большая угроза экономическому прогрессу? Она состоит в финансовой хрупкости мировой экономики, все увеличивающейся из-за объемов и скорости движения краткосрочного капитала. Мы видим признаки опасности в нестабильности платежного баланса ведущих держав; чувствуем угрозу финансовой катастрофы, мрачными предвестниками которой были кризисы конца 1990-х гг. в Восточной Азии, России и Аргентине.
Экономические проблемы – дело экономистов, и многие, наверное, думают, что экономисты только ими и заняты. Но это не так. Экономисты не обращают внимания на причины самых угрожающих факторов экономической жизни, потому что пользуются моделями, не предполагающими существования этих факторов. Как пишет в недавнем исследовании Чарльз Гудхарт, математические модели экономики, как правило, не допускают возможности дефолта. При развитом финансовом рынке все случайности могут быть предсказаны, захеджированы и учтены в ценах. Не существует банкротств банков, потому что не предусмотрено существование коммерческих банков. По сути, там не существует и денег, есть только долги, к которым должники относятся обязательно.
Экономическая наука вернулась к докейнсианскому состоянию. Господствовавшие тогда модели не могли объяснить безработицу, ведь они исходили из того, что в условиях идеальной гибкости зарплат и цен безработицы просто не может быть.
Кейнс настаивал, что экономическая модель должна отражать реальную, а не идеальную картину мира. Но все попытки привязать науку к реальности не увенчались успехом. Почему это произошло? По мнению Гудхарта, экономисты выбирают исходные данные для моделей не в силу их реалистичности, а исходя из того, насколько они позволят показать математическую удаль автора. Лучшие экономисты – соскучившиеся математики.
К счастью, существуют исключения. Джордж Сорос известен прежде всего как финансист-практик. Но уже много лет он проповедует доктрину рефлексивности. Объективное знание будущего невозможно, утверждает он, потому что наша вера влияет на реальность. В рынки “встроены” возможности перегревов и коллапсов, ведь рынки состоят из людей, а человеку свойственно ошибаться. Диссиденты от экономики – например, Пол Дэвидсон и во многом Джозеф Стиглиц согласны с таким подходом. Экономики не могут удовлетворять логически обоснованным правилам из-за встроенной в них неопределенности.
Государство постоянно вмешивается в экономику, принося то пользу, то вред. Но экономисты мейнстрима редко задаются вопросом, как сделать вмешательство умнее, потому что в их моделях экономика представлена как зона, свободная от правительства. Единственный институт, который представлен в их моделях, – это центробанк, устанавливающий процентную ставку для безопасного, гарантированного от дефолта капитала. Евро – валюта, управляемая центробанком, рядом с которым нет правительства, – это памятник их мышлению.
Честолюбивым российским экономистам не следует искать свой Грааль в Чикаго. Внимательные наблюдения куда важнее математической мускулатуры. А уж материала для наблюдения в своей стране они найдут предостаточно.