НОВЫЙ РУССКИЙ: Пункт приема потерянных слов
Как-то в Хельсинки я заглянул в музей истории и некоторое время бродил по залам, отстраненно любуясь предметами старины, пока не увидел телефон. Почти такой же был у нас дома – с большим диском и большой грубой трубкой. Рядом с музейным телефоном стояла пишущая машинка “Ундервуд”, такая же, как у моего отца, и еще старая задрипанная детская коляска. Это оказался зал XX века, а в нем вещи, с которыми я когда-то жил и которых больше нет вокруг. Только в музее истории.
Увы, для слов не существует музеев. Мы яростно спорим, хорошо это или плохо, что в русском языке появляется так много новых слов, и совершенно не обращаем внимания на то, что тем временем другие слова постепенно исчезают. Конечно, об исчезновении слов всем известно, и любой мало-мальски образованный человек засыплет меня примерами: “смерд”, “чело”, “десница”, “засим”, “вечерять”. Но это все мертвые слова, которые мы никогда не используем в обычной речи, а в современных словарях, если они туда, конечно, попали, им сопутствует помета “устаревшее”. В несуществующем музее слов их следовало бы поместить в какие-то первые залы. Гораздо интереснее посмотреть на слова, уходящие из языка в XX и XXI веках, попросту говоря, на наших глазах.
Легко сказать “посмотреть”! А как это сделать? Как понять, что слово действительно уходит? Проще всего обстоит дело со словами, называющими утраченные вещи или понятия. Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что из языка ушли многие советизмы – от фельетонного “несуна” до идеологических “субботника” или “парторга”. На смену многотиражкам пришли корпоративные издания, а партсобрания вытеснились корпоративными вечеринками. Те, кто старше 35 (т. е. в 85-м были уже взрослыми), конечно, помнят эти слова, те, кто моложе 25, – вряд ли. Впрочем, некоторые из этих слов остаются в языке где-то на периферии – для обозначения “той жизни”. В последнее время в переводных романах мне несколько раз при описании вещей в комнате попалось странное словосочетание – “печатная машинка”. Подозреваю, что переводчик либо слишком молод, либо слишком забывчив. Речь ведь идет о том, что по-русски называется “пишущей машинкой”, и только так (см. выше). Печатная машина существует, но место ей в типографии.
Слова уходят не только вместе с вещами, но и сами по себе. Трудно поймать момент их ухода, еще труднее предсказать его. Попробую опереться на свою интуицию, хотя и понимаю, как это субъективно. Назову несколько слов, которые, как мне кажется, еще используются, но они на пути к исчезновению.
Я давно уже не слышал слова “получка”, а ведь раньше жизнь измерялась “от получки до получки”. Интересно, что вполне советское по происхождению слово “зарплата” чувствует себя превосходно. По-видимому, в “получке” было заложено что-то социально важное: процесс выдачи денег (как правило, два раза в месяц), очереди у кассы, раздача долгов – все то, что бесследно (хочется надеяться) исчезло из нашей жизни.
Не слышу я и таких слов, как “посиделки” и “междусобойчик” (в значении праздника для своих). По-моему, их нет в речи молодых людей. Может быть, их заменила “тусовка”? Мне почему-то посиделки милее, как-то камернее и домашнее, не сочтите за старческое брюзжание. Кстати, мы теперь и не “чаевничаем”, хотя чай пить вроде не перестали.
Часто уход слова никакими теориями и социальными сдвигами не объяснишь. В начале статьи я употребил слово “задрипанный”, но ведь так тоже сегодня не говорят. А “задрипанных” или, скажем, “замурзанных” вещей вокруг сколько угодно. Почему-то исчезло из употребления в качестве ответа на вопрос слово “отнюдь”, еще недавно популярное в узких кругах.
Особенно интересно обстоят дела с человеческими отношениями. О сокращении терминов родства я уже писал. Но вот слово “приятельница”, обозначающее дружеские отношения между взрослыми женщинами. То ли нынешние девушки, те самые 25-летние, еще просто не выросли (и у них все еще подруги), то ли с “приятельницей” придется попрощаться (в отличие от вроде бы похожего на нее “приятеля”). В общем, в нынешнюю унисекс-эпоху особым женским словам приходится туго. Незаметным стало слово “земляк”, видимо, в эпоху глобальных перемещений исходный пункт все меньше связывает людей. Уход слова не трагедия, но всегда потеря – потеря смысла и некоторого особого взгляда на мир.
Любой читатель может поспорить с моим списком и предложить свой собственный. У нас у каждого свой слух и свой языковой опыт. Хорошо было бы открыть пункт приема уходящих слов, потому что иначе как всем миром нам их не собрать.