Сага без Фиделя
Первые месяцы осени – время громких прокатных премьер, дающих пищу как умам изысканных киноманов, так и сердцам непритязательных зрителей. Фильмы следуют один за другим: «Парфюмер» Тома Тыквера, «Черная орхидея» Брайана де Пальмы, «Отступники» Мартина Скорсезе… В столь блестящем контексте более скромные картины рискуют затеряться и вовсе не дойти до публики. Особенно это вероятно в случае c фильмом «Потерянный город» режиссера Энди Гарсиа.
Открытие Америки у каждого свое.
Увы, в России это имя заставит многих недоуменно наморщить лоб, а ведь в Штатах Гарсиа почитают за второго Аль Пачино. И добился он там немалого: играл у того же де Пальмы, Майка Фиггиса и Стивена Содерберга, заслужил оскаровскую номинацию за роль в «Крестном отце III» Копполы, воплотил на экране образы Федерико Гарсиа Лорки и Амедео Модильяни. На недавнем фестивале в Карловых Варах актеру вручили приз за вклад в мировой кинематограф и зал аплодировал ему стоя.
Гарсиа несколько раз брался и за режиссуру. «Потерянный город» – его первый опыт в большом кино, и этот фильм во всех отношениях большой: масштабная сага о судьбе одной кубинской семьи в конце 1950-х, в дни революции и смены режима. Собственно потерянный город – это Гавана, где и происходит действие. Члены семейного клана встречаются еженедельно за огромным столом, покрытым белоснежной скатертью, «ровно в шесть, ни минутой позже». Со временем обедающих становится все меньше. Два брата подались в революционеры: один погиб во время нападения на дворец диктатора, второй стал правой рукой Че Гевары и оказался невольным виновником смерти родного дяди. Третий – главный герой Фико Феллове (его сыграл сам Гарсиа), владелец престижного гаванского кабаре, – к политике не тянется, он хочет лишь простых радостей: жить с любимой женщиной, слушать любимую музыку, не расставаться с семьей. Во всем этом эпоха ему откажет.
Недавно публика внимательно следила по каналам мировых новостей за здоровьем Фиделя Кастро, но здесь его на экране практически нет – покажется на пару секунд, и все. Политика и история для Гарсиа – фон, а не предмет исследования. С давних пор известно: чем ужаснее времена, тем интереснее они для художника. Конфликт эпохи и семьи был описан Толстым в «Войне и мире», но вместо «и» можно было бы поставить «или» – одно с другим плохо совместимо. Уложить и войну, и мир в один фильм очень сложно: проще провести ту же операцию в книге или, на худой конец: в телесериале. Тем, однако, и милы попытки, подобные той, что предпринял Гарсиа: тривиальная деталь художественного фильма порой скажет больше, чем документальная хроника.
Единственное условие – автору должно быть близко то, что переживают его герои. В этом случае условие соблюдено: Гарсиа – уроженец той самой дореволюционной Гаваны, хотя и не помнит ее, ведь в момент революции ему исполнилось три года. Воспоминания о «Гаване, которую он потерял» есть чистая фантазия, которую питает непритворная ностальгия. Недаром кроме режиссуры, продюсирования и актерской работы Гарсиа взял на себя и еще одну важную функцию: он также и композитор. А музыка для кубинцев, как говорят, важнее всего на свете. В финале фильма Фико Феллове на правах эмигранта плывет в США, где пройдет путь от мойщика посуды до владельца ночного клуба.
Герою Гарсиа, конечно, невдомек, что первым в Западном полушарии высадился не Колумб, а викинг Лейф Эйриксон. Викинги вообще открыли много чего, например уникальный жанр саги. Рецепт, столь востребованный в наше время литературой и кинематографом, был изобретен средневековыми исландцами: род (семья) защищает свое единство в борьбе с неодолимой историей (судьбой). Победа всегда на стороне судьбы, симпатии читателя или зрителя – на стороне семьи. Законы древнего жанра нерушимы до сих пор, им подчинена и сага «Потерянный город».