Сколотим компанию
Пламя пожирает дрова – по одному евро в минуту. Склон подернут сумерками. Пальцы рук, не оттаявшие после восьми часов катания, нетвердо сжимают стакан с огненным напитком и кусочками льда. Лыжник поводит носом в сторону кухни в предвкушении ужина, приготовленного чужими руками. Ванная комната освободится через двадцать минут или чуть раньше, если в деревянном савойском шале закончится горячая вода.
Хороший отдых в горах начинается с теплой компании. Компания нужна для того, чтобы распилить длинные вечера и большие расходы на аренду дома, прокатную машину, инструктора, продукты и выпивку. В компании всегда найдется балагур с анекдотом, женщина с рецептом супчика и тихий енот-полоскун, который просто помоет посуду. Лыжники и сноубордисты начинают сбиваться в стаи к началу сентября, сперва медленно и вяло, а с наступлением заморозков энергично и деловито. К концу ноября они встают на крыло, скупая на корню январские рейсы в Женеву, Милан, Гренобль, Мюнхен и Инсбрук. На этом этапе любители зимнего отдыха особенно беззащитны: их кровь жадно пьют авиакомпании и консолидаторы чартеров, которым нужно набраться сил на все четыре месяца непредсказуемого лыжного сезона: 600–700 евро за билет при хорошем стечении обстоятельств.
Первая волна ажиотажного спроса сметает комнаты в дорогих альпийских гостиницах: это рублевские жены, их бедные родственники из прошлой жизни, няни, карапузы, маленькие мужчины на больших машинах, модели на шпильках и деятели массовой культуры. Вторая волна накрывает шале и просторные апартаменты в приличных многоквартирных домах: это компанейский офисный люд с неутраченными навыками общежития и пристрастием к деревянной подлинности интерьеров. Третья волна разбирает компактные французские «трешки» в бетонном частном секторе, где двое спят в спальне, трое – в гостиной, четверо – в мезонине, дети – на двухъярусных кроватях в прихожей, а один просто не приходит домой, потому что он райдер в дредах и много курит. Последняя волна разбивается о бюджетные студии площадью 14 метров с окнами на север, двумя электрическими конфорками, депрессивным ковровым покрытием, занавесками из «Ашана» и раздвижным двуспальным диваном: многие везут с собой кофе, некоторые – крупу и консервы.
После ужина вся эта пестрая толпа выйдет на улицы, чтобы составить пейзаж apr?s-ski престижных альпийских курортов. Ближе к полуночи начнутся братания с англичанами (вторая по численности после русских и первая по громкости лыжная нация в январе), а также совместная охота на белокурых шведок с косичками. К утру, когда ночные трактористы сровняют склоны до девственной гребенки, у подъемников появятся черные от загара инструкторы и синие от сна контролеры. С первым снегом у них заканчиваются выходные.
Раскачиваясь в застопорившемся кресле подъемника, мы беседуем с соседом-французом. Француз жалуется на жизнь: «Почему в молодые годы приходится работать по тридцать пять часов в неделю (в этом месте я выдыхаю облако морозного пара), а в старости отдыхать? Лучше бы наоборот. До пятидесяти лет ты в отпуске и на пенсии, а с пятидесяти пашешь, как проклятый, пока не кончится батарейка. Мир выглядел бы иначе. Миллиарды молодых лиц на улицах в разгар рабочего дня... Дети, которые не скучают по родителям… Головокружительные путешествия длиной по три года…» Креслице с лязгом возобновляет движение, и мы подбираем ноги, чтобы не отрезать уши внезапно возникшему внизу сноубордисту. На новогодние каникулы в горах слишком много народу. Праздники нужно перенести на апрель.