А это можно потрогать?
Что может противопоставить музей увлекательному шопингу и развлечениям в суперсовременном мегамолле? Новому фильму? Ответ на этот далеко не риторический вопрос дает английский неологизм «сайенстейнмент» –гибрид слов science («наука») и entertainment («развлечение»). Современный музей – назовем его лучше научно-развлекательным центром – начинается с экспонатов, которые можно трогать руками, и компьютеров, которые в увлекательной форме предоставят дополнительную информацию. Дальше идут экспонаты-аттракционы, их посетитель может сам привести в движение кнопками или рычагами. Еще лучше, если можно залезть внутрь агрегата или самому поставить демонстрационный опыт. При таком музее обычно есть игровая комната с разнообразными моделями, научно-популярный лекторий, а в крупный центрах – 3D-кинотеатр IMAX, планетарий, различные лаборатории. Дополняют картину магазин, где продаются книги и познавательные сувениры, а также регулярные спецпрограммы. Не говоря уже о прочей инфраструктуре – от автостоянки до кафе.
Все эти приемы на профессиональном сленге музейщиков называются интерактивом: на экспонат мало смотреть, с ним надо взаимодействовать. В России интерактива пока очень мало: он дорого стоит. Но есть и еще один подход – организация научных фестивалей, этаких музеев на пару дней.
Недавно в Москве прошел Фестиваль художественной математики, а 27–29 октября нас ожидает первый Российский фестиваль науки (www.fn.msu.ru), организованный силами МГУ. Здесь, конечно, доминируют традиционные элементы – выставки и лекции, но ожидается и много интерактивных акций: в Государственном астрономическом институте МГУ можно будет поработать через Интернет с телескопом-роботом, на экономическом факультете – поиграть с компьютерной моделью российского региона. Подобные интерактивные фестивали в мире давно уже стали традиционными. Например, в Женеве регулярно проходит «Ночь науки» (www.ville-ge.ch/culture/nuit/). Это на самом деле двухдневное мероприятие – день-ночь-день. Вокруг музея ставятся тематические палатки, и за два дня через них проходит около 15 тысяч человек.
Скелет на велосипеде
Татьяна Зубкова, заместитель директора по научно-методической работе Государственного биологического музея им. Тимирязева (www.gbmt.ru), делится впечатлениями от недавней поездки по американским и британским научным музеям: «Бостонский музей естественной истории одним из первых пошел по этому пути. Вот чучела медведя, лося, бобра, а рядом приклеены образцы шерсти – можно пощупать, чтобы понять фактуру». На фотографиях видно, что образцы изрядно облысели в центре – экспонаты пользуются популярностью, и их приходится периодически заменять. Или вот прозрачная силиконовая модель человеческого тела: нажимая кнопки, можно подсвечивать разные органы, двенадцати кнопок вполне хватит ребенку на пару минут вдумчивого ознакомления. И таких вещей в музее сотни. Скелет на велосипеде в темных очках и шлеме. Он повторяет движения посетителя, который крутит педали на велосипеде напротив, – сразу понимаешь, как работают твои собственные суставы. А вот хитрым образом изогнутые перила. Скользя по ним руками, можно почувствовать, как именно птица машет крыльями.
«Задача научных музеев, – говорит Зубкова, – помочь войти в непосредственный контакт с объектом, ощутить его фактуру, подергать за рычажки, заставить что-то измениться и понять, как оно изменилось». Конечно, обустроить такой музей –дело очень дорогое. Но ведь начинать можно с малого. Все в том же Тимирязевском музее интерактивная экспозиция «Комната открытий» построена по крамольному для традиционных музеев принципу «Непременно потрогай!» Можно потрогать настоящий бивень мамонта, посидеть на позвонке кита, примерить панцирь черепахи, повозиться с микроскопом. А на выставке «Интерактивные руки» посетителям выдавали предметы, манипуляции с которыми помогали лучше понять возможности собственных рук. Параллельно рассказывалось об анатомии человеческой руки.
Борьба с предрассудками
По мнению Николая Андреева, одного из участников первого Российского фестиваля науки и автора мультфильмов по мотивам математических теорем, подобные мероприятия в России более востребованы, чем дорогие научные музеи: «Гораздо эффективнее сделать передвижную выставку. В следующем году мы организуем научный автопробег Москва – Владивосток. Целый месяц будем останавливаться в населенных пунктах и проводить дни науки. Большой музей – это, конечно, классно, но вряд ли ребенок из Новосибирска поедет ради него в Москву. И вообще у многих существует некий психологический барьер перед походом в музей».
Вероятно, во многом это происходит из-за того, что школа формирует образ науки как чего-то непостижимо сложного, скучного и бесполезного. Будущим российским интерактивным научным музеям предстоит начинать даже не с нуля, а с заметного минуса и последовательно преодолевать эти предубеждения. А это потребует не только денег, но и совершенно оригинальных идей. Таких, например, как в проекте «Остров гейзеров», который планируется создать посреди Москвы-реки в Нагатинской пойме. «Там будут две площадки с искусственными гейзерами, – рассказывает один из авторов идеи, директор Института вулканологии и геодинамики Российской академии естественных наук, академик Генрих Штейнберг. – Около 30 лет назад мы совместно с химиком Александром Мержановым и моим братом Александром Штейнбергом, доктором физико-математических наук, объяснили механизм периодических извержений гейзеров. На основе этого открытия была построена действующая лабораторная модель, а теперь планируется представить ее в качестве публичного научного аттракциона».
Рядом должна разместиться модель вулкана (к счастью, не извергающегося), внутри которой можно будет познакомиться с механизмами геофизических катастроф. Еще одна изюминка проекта – вертикальная аэродинамическая труба, в которой можно лежать на потоке воздуха и смотреть, как под тобой на горизонтальном экране проплывает вулканический ландшафт.
В мире подобные проекты – неотъемлемая часть самой науки, и даже финансируются они порой из общих источников. «Американская национальная радиоастрономическая обсерватория в Западной Вирджинии (www.nrao.edu) построила огромный музей радиоастрономии прямо посреди этого глухого депрессивного района, – рассказывает астрофизик Леонид Петров, сотрудник Центра космических полетов Годдарда NASA. – Каждый день сюда приезжают автобусы со школьниками. Работа с экскурсантами – часть прямых обязанностей сотрудников обсерватории, причем фонд, который ее финансирует, в первую очередь проверяет качество именно просветительской работы. Обсерватория пользуется поддержкой местного сенатора, который успешно выбивает финансы для этого фонда из федерального центра».
Впрочем, у научных музеев много источников финансирования: билеты, аренда экспонатов и лабораторий, спонсорство крупных компаний, частные пожертвования.
В канадском музее TELUS (www.odyssium.com) имя спонсора присваивается новой звезде, о чем ему выдается сертификат.