Галина Карелова, председатель Фонда социального страхования
В российской власти женщин редко допускают до принятия решений. Галина Карелова – одно из немногих исключений. Придя в политику в начале 1990-х, она сосредоточилась на социальных проблемах – и с заметным успехом для карьеры: была вице-премьером в правительстве Касьянова, а последние два года руководит Фондом социального страхования с ежегодным бюджетом под $1 млрд. В интервью “Ведомостям” Карелова рассказывает о том, когда отечественная система сбора и расходования этих денег максимально приблизится к современным западным образцам.
– Говорят, база данных Фонда социального страхования – едва ли не единственная в правительственных структурах, которую невозможно украсть.
– Не могу сказать, что единственная. Но за безопасность нашей я спокойна – в ней используется распределенный принцип хранения баз данных: персонифицированная информация каждого регионального отделения фонда хранится на местах. Одно региональное отделение, заполняя свой сегмент в базе данных, не может видеть, что происходит в другом. Здесь, в Москве, вся деятельность отражается в нашей информационной системе в режиме онлайн: каждая платежка, каждая оплата родового сертификата, больничного, путевки. При этом все персонифицировано. Агрегированные показатели по социальному страхованию формируются тоже у нас. Часть из них мы открыли для пользователей Интернета. Персональной информации, разумеется, в открытом доступе нет – мы строго соблюдаем в этой части законодательство, обеспечивающее безопасность граждан.
– А вы часто пользуетесь базой данных?
– Да. Это мой рабочий инструмент. Утром мне нужно всего 15–20 минут, чтобы полностью видеть картину сегодняшнего дня. И в течение дня еще захожу по нескольку раз. Мне важно, что вместе со мной ответственные работники, специалисты фонда могут видеть реальную полномасштабную картину, понимать тенденцию, контролировать движение средств. Например, у нас сейчас серьезнейшая проблема: не хватает средств на обеспечение инвалидов техническими средствами реабилитации и протезами, хотя бюджет был сверстан строго по количеству заявок на 1 января этого года. Однако наши данные показывают: в 2006 г. количество инвалидов в стране выросло на 30%, а потребность в средствах реабилитации на одного человека – в 4 раза. Поэтому, когда мы предлагаем увеличить бюджет на эти цели, это обоснованно – у нас есть заявления конкретных граждан, выписки им тех и иных средств реабилитации специалистами медико-социальных экспертных комиссий и т. д.
– Вас не удивляет такой большой прирост числа инвалидов?
– Конечно, рост в 30% вызывает у меня вопросы. Но ответ лучше искать у медиков. Я могу лишь сказать, что, когда нам передали функцию обеспечения инвалидов техническими средствами реабилитации, мы не получили соответствующей базы данных – ее не было. Многие инвалиды просто не заявляли о своих проблемах в органах соцзащиты. Может, потому, что финансирование было небольшим. Сейчас федеральные средства весьма существенны, у инвалидов появилась уверенность, что накопившиеся [у них] проблемы можно решить. В 2,4 раза выросло в 2006 г. по сравнению с 2005 г. число подавших заявления, и я чувствую, что это не предел.
– Почему другие ведомства не пользуются такой удобной информационной системой, как у вас?
– В каждой структуре есть своя система, и, возможно, она им кажется лучшей. Но я четко могу сказать: наша – одна из [наиболее] эффективных для принятия оперативных управленческих решений. Когда я работала в Минтруде заместителем министра, мы с Александром Петровичем Починком хотели создать такую систему по всем видам социальной информации, чтобы в любое время можно было видеть, сколько в стране ветеранов, инвалидов, кто нуждается в путевках или лечении, насколько адресны в регионах меры социальной защиты и т. д. Система, которой пользуется сейчас фонд, появилась позднее. Нам просто очень повезло, что один из заместителей председателя, Сергей Станиславович Ковалевский, математик, сам ее разработал, защитил докторскую диссертацию. Главное – создал работающую систему. Но два года назад, когда я пришла в фонд, она не была еще рабочим инструментом – данные в нее заносились нерегулярно, да и мало кто мог это делать. Зато сейчас – возможно, отчасти и из-за моей въедливости – в фонде нет людей, не умеющих работать на компьютере. Да они и аттестацию не пройдут.
– А вам лично нравится лазить по Интернету?
– О да, я активный пользователь. Но я строго ориентирована на то, что касается сферы моих интересов. Я прагматик. Время попусту тратить не буду.
– Как вы оцениваете степень модернизации системы социального страхования в России? Надо ли ее еще реформировать?
– Конечно, нужно усиливать страховые принципы, чтобы отвечать времени, рыночным переменам в стране, но важно выбрать путь. Я не сторонник радикальных реформ в каждой сфере социальной политики. В социальном страховании эволюционный путь мне кажется более перспективным. С прошлого года в оплате больничных листов участвует работодатель. Это уже шаг к международной практике. Прежде ценилось, что человек годами работает на одном месте. Если кто-то часто менял место работы, на него смотрели с подозрением. Сегодня жизнь другая, более динамичная. На днях Госдума приняла в первом чтении закон о новых нормах при оплате пособий по временной нетрудоспособности. Будут учитываться общий трудовой стаж вместо непрерывного, календарные, а не рабочие дни, компенсация заработка вырастет. Еще один шаг к страховым принципам – изменения в пособиях по уходу за ребенком до полутора лет. В 2007 г. их размер у работающей женщины уже ориентирован на заработок. Каждый из этих шагов более адекватен времени и больше защищает человека.
Возьмите страхование от несчастных случаев. До прошлого года у нас класс профессионального риска был привязан к отраслям и для всех предприятий определенной отрасли тарифы были одинаковыми. Сейчас подход при расчете тарифов в большей мере базируется на принципе эквивалентности обязательств страхователя и страховщика: учитываются не отрасли, а виды экономической деятельности, которые отнесены к определенному классу риска. Это значительный шаг вперед.
– Все это финальная стадия реформы социального страхования или предполагается что-то еще?
– Нет, это всего лишь начало. Наша цель – переход на актуарные расчеты, когда класс риска и размер страховых взносов устанавливаются отдельно для каждого предприятия. Так работают почти все современные системы социального страхования в мире.
– Сколько денег сейчас в распоряжении фонда?
– По проекту закона расходы 2007 г. – 278 млрд руб. В 2006 г. – 212 млрд руб.
– У фонда дефицитный бюджет?
– Пока нет, но на следующий год, когда выплаты пособий по уходу за ребенком увеличатся втрое, прогнозируется дефицит – около 5 млрд руб. в конце года. Будем покрывать его за счет средств федерального бюджета.
– Из чего складываются доходы фонда?
– По проекту 2007 г. на 67% – от доходов по обязательному социальному страхованию, формируемых за счет отчислений (2,9% от ЕСН), на 18% – от страховых взносов от несчастных случаев на производстве и профзаболеваний и на 15% – от субвенций из федерального бюджета и федерального фонда обязательного медицинского страхования. При этом у фонда есть специфика: мы работаем по зачетному принципу, т. е. большая часть пособий и выплат осуществляется непосредственно на предприятиях самими страхователями.
– На что еще расходуются деньги вашего фонда?
– Нам Министерство здравоохранения и социального развития в последние два года делегировало несколько государственных функций, на реализацию которых идут бюджетные деньги. Мы обеспечиваем льготников путевками на санаторно-курортное лечение, оплачиваем им проезд до здравницы и к месту лечения. Еще обеспечиваем инвалидов техническими средствами реабилитации и протезами. Новое для нас в этом году – оплата родовых сертификатов, доплата за медико-санитарную помощь работающим гражданам и диспансеризацию сотрудников, занятых на работах с вредными и опасными факторами. А с 2007 г. будем выплачивать работающим и неработающим женщинам пособие по уходу за ребенком до полутора лет. Пособие на первого ребенка составит 1500 руб., на второго ребенка – 3000 руб. (для работающих женщин, напомню, это пособие составляет 40% от заработка, но не выше 6000 руб.). Кстати, пособия по уходу за ребенком неработающим женщинам – новая страница в российской практике, в том числе и для Фонда социального страхования.
– Родовые сертификаты можно использовать для оплаты услуг частных клиник?
– Закон о бюджете Фонда социального страхования четко определяет, что родовой сертификат предназначен для оплаты услуг муниципальных и государственных учреждений – женских консультаций и роддомов. Министерство здравоохранения и социального развития сейчас прорабатывает возможность участия со следующего года в этой программе и негосударственных учреждений. Однако пока в проекте нашего бюджета на 2007 г., принятого в первом чтении, это не предусмотрено. Возможно, такая поправка будет внесена в следующих чтениях.
– Выплатами “материнского капитала” наверняка займется ваш фонд?
– Нет, это решено передать Пенсионному фонду.
– При чем же тут Пенсионный фонд?
– Логика в том, что “материнский капитал” может быть использован в том числе и на формирование накопительной части пенсии женщины.
– Вы ведь курировали пенсионную реформу, когда работали вице-премьером в правительстве. Как вам видятся ее результаты?
– Я пришла, когда реформа была принята. И сегодня меньше всего хотелось бы оценивать работу своих коллег. Безусловно, в системе есть проблемы, о которых [председатель Пенсионного фонда] Геннадий Николаевич Батанов часто сам говорит. И он, и многие другие сегодня размышляют, как найти эффективный способ вложения и защиты накопленных средств и как решить главную проблему – связать размер пенсии с размером заработной платы. Кстати, подобные вопросы возникают и в других странах.
– У социальных пособий верхние планки тоже ограничены государством и чаще всего не имеют отношения к реальному размеру заработков человека.
– Нет, здесь дело в другом – в налоговой шкале с учетом регрессии. Чем зарплата больше, тем меньше отчисления в Фонд соцстраха. Максимальный размер социальных пособий по действующей шкале ЕСН ограничен 15 000 руб. Чтобы повысить размер пособия высокооплачиваемым работникам, нужно, видимо, как минимум отказаться от регрессивной шкалы. И тем не менее сейчас пособия меняют свою природу. Стрелка весов идет в сторону страховых принципов. Со страхованием по несчастным случаям и профзаболеваниям путь ясен – переход к актуарным расчетам. Это значит, что страховой тариф будет определяться индивидуально для каждого предприятия с учетом результатов его работы. С пособиями сложнее, но мы работаем над предложениями по этой теме совместно с Государственной думой. И следующий год должен быть годом новых решений в этой части.
– А сейчас работодатели вправе выплачивать сотрудникам пособия большего размера, чем предусмотрено государством?
– Конечно, в действующей системе работодатель может поощрять сотрудников дополнительными социальными выплатами за свой счет. Есть очень интересные примеры ряда предприятий, например “Северстали”, где недавно мы были с депутатами Госдумы РФ. Там, как мы увидели, есть реальная социальная ответственность. Мы сейчас с сибиряками, например, отрабатываем опыт так называемого отпускного чека: работник часть своей зарплаты откладывает на отпуск, а часть вкладывает работодатель. А поскольку что-то можно заказать “оптом” и заранее, отпуск обходится намного дешевле. Но такой опыт можно реализовать только с теми работодателями, кому это интересно и кто решает социальные проблемы системно. Пока же их круг не столь широк. Большинство считают: раз мы выплатили налоги, все остальное – не наша проблема. Во многом поэтому снижение ЕСН к повышению уровня оплаты труда в России, к сожалению, не привело.
– Разве кто-то собирался реально повышать зарплаты работникам в обмен на снижение ставок ЕСН, а не просто выводить их из тени? Дискуссия на эту тему с правительством всегда шла только под лозунгом улучшения условий для бизнеса в России.
– Конечно, логика, о которой вы говорите, оправданна: немного затянуть пояса сейчас, чтобы выиграть в будущем. Но все же мне представляется, что эффект от снижения ЕСН для работников российских предприятий не был адекватен. Что-то же должно ориентировать работодателя не только на повышение прибыли, но и на создание приемлемых условий работы для сотрудников.
– Вы знаете, как заинтересовать в этом работодателей?
– Один из простых примеров. Последние два года предприятия вправе оставлять у себя 20% отчислений от страховых взносов, чтобы финансировать меры по охране труда и профилактике заболеваний. На всех предприятиях, где воспользовались этим правом, снизилось число несчастных случаев. Вода, как говорится, камень точит. Постепенно ситуация будет выправляться.
– Как вы считаете, у вас есть взаимопонимание с бизнесом?
– Оно предопределено самой структурой фонда: с момента его создания в правление у нас входят представители работодателей и профсоюзов. Все изменения размеров страховых взносов до утверждения обсуждаются на правлении. Кроме того, при правительстве есть трехсторонняя комиссия с участием работодателей и профсоюзов. Ни один из нормативных документов, начиная от бюджета фонда и заканчивая поправками к закону о размерах пособий по временной нетрудоспособности, не принимается без обсуждения на трехсторонней комиссии. Мы ведем ряд совместных исследовательских работ. Наконец, бизнес, работодатели представлены в комитете по труду и социальной политике Госдумы в лице Олега Витальевича Еремеева [главы Координационного совета объединений работодателей России]. Он весьма заинтересованно подходит ко всем деталям наших законопроектов, как основной докладчик по вопросам Фонда социального страхования РФ. В целом принцип социального партнерства в нашей работе чрезвычайно важен, и в его развитии я вижу перспективы социального страхования.