Михаил Задорнов, председатель правления банка “ВТБ 24”
Михаил Задорнов предпочел политике бизнес и совершенно не жалеет об этом. В прошлом году бывший министр финансов и депутат возглавил только что созданное розничное подразделение группы ВТБ – банк “ВТБ 24” и теперь с удовольствием показывает цифры многократного роста его финансовых показателей. В интервью “Ведомостям” Задорнов рассказал о конкуренции ВТБ со Сбербанком, пользе иностранных инвесторов и необходимости снижения налогов.
– Недавно банк утвердил новую стратегию. В чем она заключается?
– Полтора года назад перед нами была поставлена ясная цель – занять 10% рынка банковского ритейла в России к 2010 г. Мы исходим именно из этого. В сентябре наблюдательный совет “ВТБ 24” утвердил уточненную стратегию развития. Она детальная, с конкретным количеством точек продаж в конкретных регионах, с уточненными позициями по продуктам, по инвестициям и технологическим изменениям. И она ориентирована на ту же самую цель – 10% рынка.
– А сейчас у вас какая доля?
– Мы занимаем 6% рынка в сегменте кредитования малого бизнеса, около 2% рынка депозитов физических лиц, примерно около 2,3% рынка потребительских кредитов вместе с кредитными картами и автокредитованием и 10% рынка ипотечных кредитов.
– И вы хотите, чтобы по всем этим продуктам доля “ВТБ 24” была 10%?
– По ипотеке мы подняли планку до 15%. Планируем войти в тройку ведущих брокеров российского фондового рынка с долей не менее 10%. По депозитам ориентируемся на 8% рынка. А в среднем как раз и получаются те самые 10%.
– Как должно вырасти количество отделений?
– Есть два варианта развития сети. Сегодня у “ВТБ 24” 150 точек продаж, к концу года их будет 200. Совет утвердил план развития сети до конца 2008 г. – за счет миграции отделений из приобретенных банков и создания точек с нуля их количество вырастет до 500. А в сентябре 2008 г. мы сделаем выбор: развиваться по менее агрессивному сценарию – 560 точек продаж в 2010 г. или по более агрессивному – около 800 точек продаж.
– Сколько стоит проект достижения 10%-ной доли рынка?
– Весь проект потребует не менее $500 млн инвестиций. Только в строительство и оснащение новых точек без учета затрат на изменение процессов и замену технологий до 2010 г. инвестировано $150 млн.
– Вы рассматриваете возможность покупки готовых банковских сетей? Иностранные банки находят такие возможности в России.
– Наша сеть тоже складывается из нескольких составляющих. Во-первых, в ее основе лежит унаследованная от Гута-банка сеть отделений – их более 100. Во-вторых, к нам мигрируют отделения ВТБ с преобладанием розничных клиентов. В-третьих, в практическую плоскость перешел процесс объединения Промстройбанка СПб и ВТБ. 110 филиалов и допофисов Промстройбанка (ПСБ), которые определены как розничные, будут мигрировать к нам в течение всего следующего года. Таким образом, основа будущей сети “ВТБ 24” – это реконструированная сеть Гута-банка, ВТБ и ПСБ. Всего порядка 250–300 точек продаж. Остальные отделения будут открыты с нуля. Уже до конца 2006 г. появится около 25 новых точек.
– Пока что покупки для вашей сети делает головной банк группы. А есть необходимость приобретения розничных банков именно для “ВТБ 24”?
– Прежде всего нам надо завершить процесс миграции имеющихся точек из ВТБ и ПСБ. Кроме того, есть еще дочерний банк ВТБ – Новосибирсквнешторгбанк, у которого 10 точек продаж в Новосибирске и области. Они тоже переходят к нам. На сегодня у нас хватает работы по миграции бизнеса.
– Но мы же говорим о стратегии до 2010 г. А у вас накопится богатый опыт трансформации готовых сетей в сеть “ВТБ 24”.
– Эта деятельность отвлекает ресурсы от технологического развития, от клиентской работы. Пока мы не планируем дополнительных поглощений, но я не исключаю, что если в каком-то регионе – а это вопрос экономической оценки – для создания, скажем, 15 точек продаж нам проще купить какой-то региональный банк с выраженной розничной направленностью, то мы пойдем на то, чтобы приобрести его, а не открывать 15 новых точек.
– Какой смысл государству иметь два розничных банка – Сбербанк и ВТБ, которые между собой конкурируют?
– А разве плохо, что они конкурируют? Это та самая конкуренция, которая как раз и нужна потребителям. Во-первых, доля Сбербанка на рынке депозитов физических лиц уже снизилась до 52% с тех 75%, которые были раньше. Во-вторых, он контролирует примерно 27–28% активов банковской системы, что уже меньше тревожной цифры 35%, которая считается порогом доминирования на рынке согласно антимонопольному законодательству.
– На рынок выходят крупные иностранные игроки, а госбанки тем временем дерутся между собой.
– Драка – это сильное преувеличение. Наши ниши со Сбербанком разные. У нас более высокодоходный сегмент клиентов, чем у Сбербанка. Кроме того, рынок банковских услуг для физлиц ежегодно удваивается и все еще далек от насыщения. Наконец, банковский рынок в отличие от многих других рынков в России является конкурентным. Госбанки не действуют на нем как проводники государственной политики на рынке ритейла.
– Ну как это не имеете преференций, а депозит Центробанка в $700 млн, который в ВТБ с 2004 г. лежит?
– Размещение Центробанком депозита в ВТБ, который сегодня уже, кстати, не $700 млн, а $500 млн, – это лишь неполная компенсация тех затрат, которые понесла группа ВТБ на санацию Гута-банка. Я уверен: если бы государство напрямую взялось санировать Гута-банк, оно бы потратило гораздо больше денег, чем это сделал ВТБ. Для группы ВТБ затраты на санацию Гута-банка на несколько десятков миллионов долларов превышают доход от того, что вы называете преференцией. Мы с рынка сейчас берем деньги по ставкам, сопоставимым со ставкой LIBOR, под которую в ВТБ размещен депозит ЦБ. Например, в сентябре “ВТБ 24” привлек синдицированный кредит по ставке LIBOR + 0,35%. Поэтому для нас разница между ставкой процента по депозиту ЦБ и ценой привлечения денег с рынка несущественна.
– Срок размещения депозита ЦБ продлен на год?
– Да, до июля 2007 г.
– Вы, похоже, выступаете активными заемщиками на международных финансовых рынках.
– Совершенно верно. За май – июнь “ВТБ 24” получил рейтинги S&P, Fitch и Moody’s. Наши рейтинги приравнены к суверенному, равны рейтингам ВТБ и Сбербанка. Получив их, мы можем позволить себе диверсифицировать структуру пассивов. Мы привлекли синдицированный кредит на $330 млн, планируем разместить до конца года рублевые облигации на 6 млрд руб. и в начале декабря выйдем на рынок еврооблигаций. Завершаем переговоры с ЕБРР о пятилетнем кредите на развитие программы кредитования малого бизнеса.
Мы считаем, что доля заимствований с международных финансовых рынков в наших пассивах должна быть на уровне 20%. Это позволяет не только сделать структуру пассивов более диверсифицированной и тем самым более устойчивой, но и получить длинные деньги по хорошей цене. Ведь сейчас средний срок депозита физлица немногим более года, а средний фактический срок ипотечного кредита в банке – семь лет, автокредиты мы даем в среднем на три года. Деньги с международных рынков позволяют нам сделать соотношение пассивов и активов более сбалансированным с точки зрения срочности.
– А сейчас доля этих денег в балансе какая?
– Около 12%.
– За счет депозитов населения в основном живете?
– Да, основная часть наших пассивов – это средства населения. Объем депозитов физлиц у нас составляет сейчас 55 млрд руб. И примерно таков же объем розничных кредитов с учетом кредитов малому бизнесу. У нас, правда, пока еще достаточно большой корпоративный портфель – около 50 млрд руб.
– От Гута-банка достались?
– Не только. Корпоративный портфель заметно вырос с начала этого года.
– Малый бизнес?
– Нет. Это не малый бизнес. Но это не клиенты ВТБ. У нас с ВТБ существует четкое разделение клиентской базы. Этот портфель обеспечивал нам прибыльность, необходимую для банка, находящегося в системе страхования вкладов, и позволял инвестировать в развитие сети, в смену информационных технологий. Согласно стратегии с 1 января 2007 г. выдачи корпоративных кредитов мы прекращаем и новые выдачи будут только розничным клиентам и малому бизнесу, а корпоративный портфель постепенно будет уменьшаться. Клиенты будут мигрировать в ВТБ.
– Почему вы решили выпускать еврооблигации? Разве они будут такими же дешевыми, как синдицированные кредиты? Каким будет объем выпуска?
– Пока мы ориентируемся на $500 млн. Еврооблигации чуть дороже банковских кредитов, но это другие инвесторы. Для устойчивости банка необходим доступ к диверсифицированным ресурсам, но, чтобы его получить, нужна рыночная оценка инвесторов именно этой группы.
– Как, на ваш взгляд, в России могло случиться убийство первого зампреда ЦБ Андрея Козлова?
– Я, как и большинство моих коллег, склоняюсь к тому, что именно профессиональная деятельность Козлова была тому причиной. Хотя окончательный ответ даст следствие. В российской банковской системе есть банки в классическом понимании этого слова, а есть и такие, которые и банками назвать нельзя. Так получилось, что Козлов оказался на переднем крае борьбы за оздоровление банковской системы в буквальном смысле этого слова.
– Вам, говорят, предлагали подхватить выпавшее знамя. Почему вы не согласились пойти в ЦБ заняться банковским надзором?
– Я предпочел бы этот вопрос не комментировать.
– Какие меры позволили бы прекратить деятельность преступников и в то же время не разрушили бы полностью экономику, где значительная часть операций серая?
– Наличный оборот в первую очередь обслуживает серый импорт. Другие схемы обналичивания помогают уйти от налогов. Плюс высокий уровень коррупции, который тоже обслуживается наличными деньгами. Я уверен, что проблему можно решить только экономическим путем.
– Какие могут быть экономические меры?
– Другого пути, кроме постепенного сближения законодательно установленных и фактически уплачиваемых ставок таможенных пошлин и налогов, нет. Кроме того, есть предложения по изменению ставок налогов и таможенных пошлин.
– Каких налогов?
– ЕСН и НДС.
– Уменьшение ЕСН?
– Не только уменьшение ставки. Надо придать этим платежам изначальный экономический смысл – это страхование. Пенсионное, социальное и медицинское. Но и уменьшать тоже нужно, безусловно. Но еще более важен НДС. Эти два налога – главные источники серых оборотов в стране. Так что есть несколько направлений – законодательное, усиление банковского и страхового надзора и работа правоохранительных органов. Пока это не будет сделано, все усилия по выдавливанию бизнеса по обналичиванию средств приведут только к увеличению процента за обналичивание.
– Вы депутат Госдумы всех созывов. В декабре 2007 г. пройдут очередные выборы в Госдуму. Будете участвовать?
– Нет. В “ВТБ 24” у меня контракт до июля 2010 г.
– Не жалеете, что в апреле 2005 г. вступили в Республиканскую партию России?
– Никогда не жалею о сделанном выборе.
– Вы остаетесь членом этой партии?
– Да, остаюсь.
– Участвуете в ее работе?
– Активно нет. Я сейчас все свое время отдаю только одному проекту – “ВТБ 24”.
– Как обстоят дела с плохими кредитами у “ВТБ 24”? Грозит ли российским банкам кризис плохих кредитов?
– Ваш вопрос – отражение нескольких мифов. Во-первых, почему-то есть мнение, что объем потребительских кредитов, выданных населению, очень велик. Это не так. Доля кредитов населению на начало года составляла примерно 5,5% ВВП страны, сейчас, наверное, – 7,5–8%. В Восточной Европе этот показатель в среднем составляет от 12% до 15%. То есть Россия – страна недокредитованная, поэтому число пользователей банковскими услугами неизбежно будет расти. Что касается ипотеки, то рынок еще настолько мал, что даже нечего пока обсуждать. Во-вторых, говорят, что уровень сегодняшней просрочки велик. Он действительно вырос и составляет, по официальным данным, 2,3–2,5% в общем объеме задолженности физических лиц. Но если опять же мы сопоставим с уровнем Восточной Европы, окажется, что он еще очень низок. “ВТБ 24” работает с лучшими международными консультантами, и они говорят, что у нас слишком низкий уровень просроченной задолженности (сегодня это 0,5% от портфеля кредитов), а значит, мы проводим слишком консервативную и неагрессивную политику при выборе клиентов.
– А какой уровень вы считаете безопасным?
– Просрочку обычно оценивают в целом по портфелю, но каждый продукт – экспресс-кредит, потребительский кредит, ипотечный кредит, автокредит – имеет свой уровень проблемной задолженности. По ипотеке у нас просрочка платежей – 0%, у некоторых моих коллег-банкиров, насколько я знаю, – не выше 0,5%, а на Западе допустимым уровнем считается 1%, 1,5%, даже 2%. Если говорить об экспресс-кредитах, которые в основном и создают представление о проблемной задолженности, то у некоторых банков просрочка доходит и до 15%, и до 20%, но у них и эффективная ставка по этим кредитам достигает 40%. Они могут компенсировать потери и даже иметь неплохую прибыль. По кредитным картам абсолютно нормальный показатель риска 5–7%, на российском рынке до этого показателя далеко.
– Акционером “ВТБ 24”, кроме собственно ВТБ, выступает РФФИ. Год назад у фонда было около 12%, а сейчас сколько?
– У РФФИ – чуть более 4%. Прошли две эмиссии – одна в прошлом году, еще одна в этом, и мы предполагаем провести третью до конца года. К концу года капитал банка будет составлять порядка 20 млрд руб. за счет прибыли, дополнительных эмиссий и субординированных кредитов. Доля РФФИ уменьшится до 3%.
– Эмиссии выкупает ВТБ?
– Да. Это элемент стратегии, утвержденной наблюдательным советом ВТБ и нашим наблюдательным советом. Мы убедили соответствующие министерства в том, что, несмотря на сокращение пакета, его стоимость выросла кратно.
– А инвесторов в капитал “ВТБ 24” привлечь не хотите?
– Мы развиваемся в рамках группы ВТБ. Сейчас “ВТБ 24” не нуждается во внешних инвесторах. Это вопрос будущего, и он зависит от темпов нашего развития. Мы пока не думаем об этом. На IPO выходит головной банк, но он объективно продает всю группу, в которую входит и наш банк.
– Сбербанк активно участвовал в народном IPO “Роснефти”. А “ВТБ 24” может такое народное IPO провести?
– Безусловно, IPO ВТБ будет проходить и через наши офисы. Мы будем предлагать эти акции клиентам.
– В стратегии “ВТБ 24” что-нибудь написано про необходимость привлечения инвесторов?
– Нет. В ближайшие два года мы полностью обеспечиваем свои потребности в капитале за счет собственной прибыли и средств группы ВТБ.
– Вы верите в то, что в России останутся крупные независимые частные банки, или их скупят иностранцы?
– Банковская система переживает период консолидации. Основных игроков останется 10–12, если считать универсальные банки. Среди них будут три госбанка – Сбербанк, ВТБ и Россельхозбанк, который стремительно развивается, будут пять-шесть сильных иностранных игроков и, думаю, три-четыре крупных частных банка. Общее число банков в ближайшие пять лет естественным путем резко сократится. Доля банков с доминированием иностранного капитала заметно возрастет с сегодняшних 13%.
– Есть опасный порог?
– Инвестиции иностранных банков в Россию ничего кроме пользы ей не приносят.
– А у “ВТБ 24” есть планы международной экспансии?
– Группа ВТБ планирует развивать розницу в странах СНГ через местные дочерние банки. Прежде всего это Украина, Грузия, Армения. Это то, что уже очевидно. Будет экспансия в Казахстан, Белоруссию, Молдавию и другие республики. Координировать розничный проект предстоит “ВТБ 24”.
– Там будет ваш логотип “ВТБ 24”?
– Принята концепция, согласно которой предусматривается использование бренда ВТБ, но будут применяться наши форматы и стандарты. Это универсальные дочерние банки, которые будут консолидироваться в МСФО всей группы ВТБ.
– В Петербург не собираетесь переезжать?
– Нет. Наша штаб-квартира в Москве.
– “ВТБ 24” поселился в бывшем здании “Госинкора”, а ведь само это слово стало символом неэффективности госинвестиций в России...
– Вы видите какой-то мистический смысл в этом здании? Можно вспомнить о “Госинкоре”, а можно – что это здание Минрадиопрома СССР, которое здесь располагалось гораздо дольше, чем “Госинкор”. Это хорошее офисное здание в центре Москвы. Мы его купили в собственность у структур группы “Гута”. Сделка была закрыта в августе. Сейчас приводим его в порядок, и скоро у людей оно будет ассоциироваться с “ВТБ 24”.
– Государство может быть эффективным инвестором?
– Как правило, частный собственник эффективнее государства. Но именно “как правило”. В целом ряде отраслей, прежде всего монополизированных, частные собственники опасны, потому что они начинают извлекать монопольную ренту и не стремятся к конкуренции и развитию бизнеса. Россия сейчас переживает период увлечения госсобственностью, но это как приливы и отливы. Будет и отлив, когда люди поймут, что частный бизнес более эффективен.