Сергей Солдатенков, гендиректор “Мегафона”
Развитие российского сотового оператора “Мегафон” уже несколько лет сдерживается спором акционеров: “Альфа-групп” и офшорный фонд IPOC судятся из-за блокирующего пакета акций компании. Гендиректор “Мегафона” Сергей Солдатенков сожалеет, что из-за этого конфликта ему никак не удается разместить акции компании на бирже, но, похоже, он уже привык к работе в экстремальных условиях. В интервью “Ведомостям” Солдатенков рассказал, как “Мегафон” улучшает качество мобильной связи в Чечне, развивает экспансию в странах СНГ и подсчитывает экономический эффект введения принципа “платит звонящий”.
– Российский сотовый рынок уже достиг высокого уровня насыщения. Как в связи с этим изменилась ваша стратегия?
– Стратегию не изложишь в двух словах, она создается не на год и не на два. Стратегия, которой мы руководствуемся, была разработана два года назад. Мы готовили ее вместе с Boston Consulting Group на период до 2007 г., и она оправдала замыслы, которые в нее были заложены. Стратегия была направлена на завоевание 2-го места в “большой тройке” по выручке. Во II квартале этого года мы достигли уровня в 29% от общих доходов “большой тройки”. И сегодня ставим более амбициозные задачи: поскольку МТС и “Билайн” практически сравнялись по выручке в России и таким образом делят 1-е место, то мы – вторые, и теперь нам необходимо стремиться к 1-му месту, с тем чтобы через год-полтора все три оператора стали равными, лидерами. Такова наша цель на будущее.
– То, что “Мегафон” показывает более высокие, чем у МТС и “Вымпелкома”, темпы роста выручки и прибыли, можно объяснить и эффектом масштаба: компания меньше по размеру.
– Но высокий размер ARPU (средний счет на абонента. – “Ведомости”), который у нас составляет сейчас $11,5 в месяц, эффектом масштаба не объяснить. Не объяснить этим эффектом и темпы сокращения издержек. Когда оператор публикует свои данные по ARPU, то надо понимать, что это средняя температура по больнице. У нас есть регионы, где ARPU выше, чем у конкурентов, есть такие, где ниже: по разным регионам этот показатель составляет от $5 до $20 в месяц. Там, где мы начали работать раньше [конкурентов], ARPU более высокий, потому что сети уже построены, клиенты лояльны.
– В каких регионах у вас самые доходные абоненты?
– Это зависит от платежеспособности населения. Самый высокий ARPU у нас в Москве. Затем следует Северо-Запад, очень хорошие показатели ARPU у нас на Кавказе и Дальнем Востоке. У нас более жесткая политика учета: мы учитываем в базе “молчащих” абонентов три месяца, а МТС и “Вымпелком” – шесть. Конкуренты, я слышал, тоже собираются переходить на трехмесячный срок учета абонентов – тогда, возможно, наши абонентские базы выравняются. Но потребление услуг у нас все равно процентов на 20 выше.
– Сколько “Мегафон” инвестирует в развитие в этом году и в следующем?
– Мы третий год инвестируем суммы, сопоставимые с конкурентами. В прошлом году мы инвестировали $1,2 млрд, в этом году планируем такую же сумму. А в следующем будет скорее всего небольшое снижение, потому что рынок насыщается.
– На рынке принято считать, что из-за конфликта акционеров у “Мегафона” проблемы с привлечением средств на развитие.
– У “Мегафона” нет проблем с привлечением средств. В 2005 г. мы привлекли рекордно высокие суммы финансирования на уровне более $1 млрд, полученные от зарубежных и отечественных кредиторов на выгодных условиях. Мы добились успеха в повышении нашего корпоративного рейтинга международными агентствами Fitch, Moody’s и S&P. Акционерный конфликт может быть препятствием только для IPO, но это всего лишь один из множества источников инвестиций. Мы считаем, что оптимально пользоваться всем доступным инструментарием привлечения средств: инвестициями учредителей, банковскими и товарными кредитами, размещением займов.
– Планирует ли “Мегафон” проводить IPO?
– Я очень хочу, чтобы “Мегафон” стал публичным, потому что для каждого менеджера выход компании на биржу – это серьезное испытание и бесценный опыт. Решение о размещении акций “Мегафона” на публичном рынке зависит от наших акционеров. Пока между ними продолжается спор (фонд IPOC претендует на 25,1% акций “Мегафона”, приобретенные в августе 2003 г. структурами “Альфа-групп”. – “Ведомости”), наверное, выход на биржу будет откладываться. Как только стороны придут к согласию, мы выйдем на IPO, тем более что компания практически к этому готова. Нам необходимо будет подготовить проспект эмиссии, получить правовое заключение, представить на биржу все необходимые документы и провести road show. Всем необходимым требованиям по аудиту, по отчетности мы уже соответствуем. “Мегафон” эмитировал еврооблигации, что накладывает на нас жесткие требования к раскрытию информации. Каждый квартал мы публикуем свою финансовую отчетность по стандартам GAAP.
– Одно время “Мегафон” планировал перевести дочерние компании на единую акцию, но потом из-за конфликта акционеров эти планы были отложены. А выход на биржу потребует присоединения “дочек”?
– Акционеры на время отложили решение о переходе на единую акцию, но это не является препятствием для IPO. В перспективе не исключена реорганизация дочерних предприятий “Мегафона” с переоформлением всех лицензий на головную компанию. Но важна не столько юридическая консолидация, сколько консолидация бизнеса, выраженная в унификации бизнес-процессов, выстраивании общих для компании стандартов. С этой позиции активная работа с “дочками” уже идет. Все дочерние компании оцениваются как наша 100%-ная собственность, поэтому их статус отдельных юридических лиц на нашу стоимость не влияет. У МТС, когда она выходила на биржу, было 35 дочерних компаний.
– На что “Мегафон” мог бы потратить деньги, привлеченные на бирже?
– Все средства направляются на общие корпоративные цели, включая развитие сетей. Такое же применение будет у денег, привлеченных на бирже: это строительство и развитие сети третьего поколения сотовой связи (3G), и конвергенция услуг мобильной и фиксированной связи (Fixed-Mobile Convergence, FMC), и выход на зарубежные рынки. Пока наша активность в поисках возможностей развития за пределами России невелика. Прежде у нас не было достаточно средств для приобретений, а сегодня зарубежные активы очевидно переоценены. Мы не участвовали в тендерах в Турции и Египте, но рынки стран СНГ внимательно изучаем и, если будут перспективные предложения, будем участвовать в конкурсах.
– “Мегафон” заявлял, что ведет переговоры о покупке третьего сотового оператора Узбекистана Coscom.
– Я не имею права раскрыть информацию о ходе переговоров, которые мы ведем, но могу сказать, что мы заинтересованы в приобретении компании Coscom.
– Какие критерии для вас важны при оценке целесообразности того или иного приобретения?
– Масштаб рынка и уровень проникновения сотовой связи. Чем интересен Узбекистан – это 25 млн населения, а проникновение там составляет порядка 10%. К концу года ожидается 15%. Это тот рынок, где мы сможем реально составить конкуренцию существующим игрокам. А вот, например, Грузия – насыщенный рынок, при этом стоимость активов там высока, а население – всего 5 млн человек. Развивать бизнес в этой стране для нас бесперспективно.
– Как развивается ваш проект в Таджикистане – единственной пока стране СНГ, где присутствует “Мегафон”?
– Этот проект хорошо развивается. Мы вошли в Таджикистан вторыми, сейчас TT-Mobile обслуживает 135 000 абонентов. Мы держим 2-е место на рынке, хотя там очень высокая конкуренция и самый либерализованный рынок – три компании развивают третье поколение, пять операторов сетей GSM. Настоящий пример для учебников. Мы и в Таджикистане не гонимся за номинальным количеством абонентов, наша основная цель – выручка и эффективность. Но на этот рынок выходят новые игроки, так что в следующем году мы планируем существенно увеличить там свое присутствие.
– В совете директоров “Мегафона” есть несколько независимых членов. Как складываются ваши отношения с ними?
– Единственная проблема – то, что они часто меняются. Представители TeliaSonera, например, постоянно работают в совете директоров и находятся в курсе всех вопросов. А между независимыми членами происходит ротация, так что необходимо время, чтобы новый член совета директоров вошел в курс дел компании. Других проблем нет, потому что все это люди достаточно известные, опытные, для них не составляет труда разобраться в нашем бизнесе. С советом директоров у нас абсолютно нормальные рабочие отношения, не было ни одного конфликта.
– Одно время “Альфа” пыталась добиться вашей отставки – по ее мнению, вы действуете исключительно в интересах IPOC и “Телекоминвеста”. Насколько комфортно вам работать в такой обстановке?
– Я действую в интересах компании в соответствии с теми целями, которые ставят перед ней акционеры. Естественно, что, когда истекает срок полномочий гендиректора – наемного менеджера, акционеры оценивают результаты, которых он добился. Это укладывается в рамки нормальных взаимоотношений собственника и управленца. Договор со мной возобновлен, видимо, владельцы компании мною довольны.
– Как сказалась отмена платы за входящие звонки на бизнесе “Мегафона”?
– Прошло еще недостаточно времени, для того чтобы сделать вывод о том, как изменилось потребительское поведение абонентов мобильной и фиксированной связи. Что произошло с нашими доходами, будет видно по результатам III квартала. Предварительно могу сказать, что, естественно, мы потеряли часть доходов от входящего трафика, а какую часть доходов получим от фиксированных операторов и от операторов мобильной связи – пока открытый вопрос. Но сам принцип – платит тот, кто звонит, – безусловно, правильный.
– “Мегафон”, как и его конкуренты, повысил стоимость первой минуты исходящего звонка. Разве это не компенсировало потери от отмены платы за входящие звонки?
– Потери это не компенсировало. Входящий трафик, который будет к нам поступать от операторов и который они будут оплачивать, тоже должен отчасти компенсировать эти потери. Мы надеемся, что вместе – увеличение стоимости первой минуты и оплата входящего трафика – их компенсируют.
– В октябре Федеральная антимонопольная служба пришла к заключению, что компании “большой тройки” вступили в ценовой сговор, обязав небольших сотовых операторов платить за входящий трафик 1,1 руб. в минуту – на 0,15 руб. больше, чем лидеры рынка платят друг другу. При этом наказать решено только “Мегафон”, который не предоставил мелким операторам скидок. Как вы относитесь к такому решению?
– Любое повышение цен на рынке – не только в телекоммуникациях, но и в любой другой области – антимонопольная служба рассматривает как сговор между его участниками. Но мы ни с кем ни о чем не сговаривались. Кстати, на Западе межоператорские скидки в зависимости от объема трафика достигают 40%. Это обычная практика. У нас недовольными оказались региональные операторы с меньшими масштабами бизнеса, чем у нас. Это понятно, поскольку, к сожалению, нововведения сказались на них не лучшим образом. Хотя наши отношения со всеми без исключения партнерами паритетны – тарифы на операторские взаиморасчеты зеркальны. Это значит, что “Мегафон” будет платить по тому же тарифу, по которому платят ему. Региональные операторы оказались ограничены в возможности снижать тарифы. Они не смогут предоставлять услуги дешевле 1,1 руб. в минуту, потому что должны будут заплатить эту сумму другому оператору.
– Некоторые законодатели предлагали внести в закон “О связи” поправки, позволяющие государству регулировать межоператорские тарифы компаний “большой тройки”. Как вам такая перспектива?
– Государство может менять правила регулирования по своему усмотрению. Для нас, участников рынка, реформы оказываются очень болезненными. Если нас признают оператором, занимающим существенное положение в каком-то регионе, мы должны будем пересмотреть свою политику, в том числе конкурентную и маркетинговую.
– Этой весной руководство Чечни активно критиковало “Мегафон” – единственную сотовую компанию, работающую в республике, – за высокие тарифы и некачественную связь.
– Последние полгода критики уже не слышно. А весной критика строилась на том, что мы монополисты. К любому монополисту всегда есть претензии – либо к цене, либо к качеству. Если необходимо добиться хорошего качества, то требуются очень большие инвестиции, ведь вся инфраструктура в регионе разрушена, а мы не просто строим сеть, но и попутно должны решать проблемы энергоснабжения, коммуникаций. Например, как связать сеть в Чечне с другими регионами – только через спутник. Поэтому и цены в Чечне были выше, чем в соседних регионах. Резкое снижение цены немедленно вызвало лавинообразный рост нагрузки, вследствие чего упало качество. Мы наращиваем инвестиции в Чечне, и, по последним данным, с качеством проблем нет, хотя, конечно, они могут возникать время от времени: только в этом году у нас взорвали в Чечне 6–7 базовых станций. Они вышли из строя – качество сразу упало. В ближайшее время в регион выйдет “Билайн” – и тогда поводов для критики уже не останется, это будет обычный субъект Федерации, где рынок будет развиваться по правилам конкуренции. Уже сейчас цена минуты в Чечне самая низкая на Северном Кавказе.
– Если в Чечне так сложно работать, в какие сроки бизнес там может окупиться?
– Мы не делали по Чечне отдельный инвестиционный проект. В любом случае у того, кто первым приходит на рынок, окупаемость выше, чем у того, кто пришел вторым. Но инвестиции в оборудование там в среднем вдвое выше, чем в соседних регионах. Примерно полтора года назад нам разрешили подключать в Чечне коммерческих абонентов, а до этого у нас была сеть исключительно для спецабонентов, и окупить ее было просто невозможно.
– Какие деньги вы считали бы разумным потратить на строительство 3G-сетей и какие услуги намерены оказывать в этих сетях?
– Сегодня нет ни одного приложения, которое могло бы стать настолько же востребованным в сетях третьего поколения, как, например, SMS в сетях GSM. И все аналитики сходятся в том, что уже развернутые 3G-сети не оправдали те ожидания, которые с ними связывались. А в России возврат инвестиций в 3G будет намного ниже, чем в Европе, ведь у европейских операторов ARPU в четыре раза выше. И мы, и владельцы компании размышляем, в каком виде развивать 3G. Естественно, эти сети будут работать только в больших городах. Стандарт UMTS позволяет плавно достраивать до уровня 3G существующие GSM-сети, что дает существенную экономию. В этом году мы пока не планировали инвестиции на строительство 3G-сетей. Пока здесь больше вопросов, чем ответов.
– Какие из дополнительных услуг пользуются наибольшей популярностью?
– SMS занимает примерно 50% доходов от допуслуг. Все остальное делится примерно на три части: это услуги, которые поставляют контент-провайдеры, доступ в Интернет и передача данных. Сегодня примерно 15% доходов нам приносят допуслуги, если из этой цифры исключить доходы от SMS, то 7–8%.
– Модная сейчас тема – конвергенция, предоставление мобильными и фиксированными сетями связи совместных услуг. Насколько интересен этот сегмент рынка “Мегафону”?
– Пока у нас есть небольшие проекты – например, с “Центральным телеграфом”. На Западе все это тоже только начинается. Замысел состоит в том, чтобы предоставлять абоненту один счет за все услуги. Мы смотрим на этот опыт очень пристально. Те операторы в Европе, которые не имеют фиксированных сетей, пытаются заняться FMC не для того, чтобы повысить доходы – доходность этой услуги пока непонятна, откровенно говоря, – а в большей степени ради того, чтобы не потерять абонентов, ведь другой оператор может предложить FMC. Первый опыт в этой области, очевидно, будет у АФК “Система”, операторы которой уже перешли на сквозной бренд и думают о том, чтобы выставлять клиенту единый счет. Если они смогут это сделать, подать все услуги в одном окошке для абонента, это станет для нас стимулом.
– Возможен ли вариант, что “Мегафон” запустит проект FMC в партнерстве с холдингом “Синтерра”?
– Если МТС, МГТС и “Комстар” сделают проект FMC, то и нам необходимо будет искать партнеров, которые могли бы предложить такие услуги нашим абонентам. Мы готовы налаживать партнерство в области FMC с теми, кто сможет предложить что-то интересное нашим абонентам. Если развивать FMC будет необходимо как воздух, чтобы сохранить свою позицию на рынке, тогда встает вопрос уже не о взаимодействии, а о покупке активов. В качестве таких активов можно рассматривать и компании, входящие в “Синтерру”. Хотя стратегии развития фиксированного бизнеса как таковой у нас сегодня нет.
– Бренд менять не собираетесь?
– Нет, мы не считаем, что нам нужно что-то менять. Мы были первыми на рынке, кто обратился через бренд к эмоциям человека, и конкуренты пошли вслед за нами. Мы пока не планируем каких-то радикальных изменений в бренде, он достаточно успешен.