ГЛОБАЛИСТ: Этнополитика
Структура населения Европы меняется. Уже около 10% – это “этнические меньшинства”, большей частью мусульмане. Чистый приток мигрантов в ЕС достигает 2 млн человек в год. Их доля в населении стран будет расти, даже если с завтрашнего дня в Европу не переедет ни один иностранец. Ведь у приезжих выше уровень рождаемости. В больших городах концентрация мигрантов гораздо выше, чем в среднем: к 2010 г. второй по величине город Британии, Бирмингем, будет на 50% заселен этническими меньшинствами. В Амстердаме уже сегодня 44% молодых людей имеют турецкие и марокканские корни. Все это подпитывает популярную (и популистскую) обеспокоенность “исламизацией Европы”.
Нынешняя ситуация – полная противоположность недавней истории. К 1950-м гг. Европа представляла собой набор моноэтнических государств. Многонациональные империи уступили принципу самоопределения народов; бывшие части империй стали суверенными странами. Но в 1960-е гг. европейские страны открылись для масштабного притока неевропейцев, чтобы восполнить нехватку рабочих рук. Многие из приехавших оседали в странах-работодателях. Возникла проблема межрасовых взаимоотношений. Первым напрашивавшимся выходом была ассимиляция. Но она не стала решением в силу масштабов миграции, концентрации приезжих в закрытых общинах, расовых предрассудков коренного населения и подъема исламского самосознания, своим возникновением отчасти обязанного всему вышеперечисленному.
Идею ассимиляции сменила концепция мультикультурности, при которой общество дает равный статус и права различным культурным группам. Критики парировали, что на практике это приведет к возникновению “гетто ущемленных”, которые к тому же станут благодатной почвой для воспитания террористов. К примеру, в Голландии вслед за убийством в 2002 г. лидера правых радикалов Пима Фортейна маятник качнулся от мультикультурализма обратно к идее ассимиляции.
В России все иначе. Из мультиэтнических империй она распалась последней. Российская Федерация начала самостоятельную жизнь, имея в своем составе значительное этнически не русское мусульманское население – около 15% всех россиян. Есть еще и “Россия irredenta” – миллионы этнических русских, проживающих в соседних государствах. В отличие от стран Центральной и Восточной Европы Россия никогда не проходила через стадию моноэтнической страны, неимперии. В некоторых смыслах это преимущество – страна привыкла быть многонациональной. Но существует постоянная угроза, что этнические меньшинства захотят стать суверенными, возможно исламскими, государствами. А поскольку русский национализм – явление сравнительно новое и потенциально опасное, то будет постоянное искушение вмешаться в дела соседей, чтобы помочь русским меньшинствам.
Итак, политику с национальными, религиозными и культурными мотивами рано списывать со счетов. В ЕС межрасовая проблема существует в странах со стабильными государственными границами. Границы России пока нельзя назвать жесткими. С этим, в частности, связана и неопределенность по поводу перспектив демократии в России. История свидетельствует, что если границы у страны нестабильны, то вопросы национальной безопасности имеют тенденцию превалировать над вопросами свободы и демократии.