Секс есть, но от этого не легче
Уже в стремительном прологе один из героев, молодой гей, подумывающий о самоубийстве и ведущий предсмертный видеодневник, занимается оральным самоудовлетворением, приняв для этого экстремальную акробатическую позу. Тем временем в другой части Нью-Йорка – как приговаривают в сериале “Секс в большом городе” – главная героиня отчаянно экспериментирует в постели со своим мужем, чтобы наконец-то достичь оргазма, которого она, психотерапевт и сексолог, никогда не испытывала. Параллельно еще одна девушка – проститутка, специализирующаяся на садо-мазо, – неистово хлещет своего клиента кожаным хлыстом, но удовольствия, кажется, тоже не получает.
Сюжетные линии этих и других ньюйоркцев, одиноких, замотанных, ищущих гармонии в жизни, в постели, в любви, пересекаются в клубе Shortbus (дословно – “Микроавтобус”), наследующем атмосфере хиппарской коммуны. Здесь устраивают свингерские вечеринки, практикуют открытые оргии, занимаются сексом из сострадания. Никакого дресс-кода и фейс-контроля – любой может зайти, раскрепоститься и найти утешение.
Искушенные и уставшие персонажи называют себя новыми хиппи, но – лишенными надежд и иллюзий. Точное определение. Коллективная романтика хиппи не стала панацеей от личных драм, а свободная любовь обернулась отчуждением в отношениях: ее адепты несчастливы точно так же, как и ее противники. Сексуальная революция закончилась невдохновляющей обыденностью и скукой, с которой непонятно как бороться, – ведь когда все разрешено, то и протест теряет смысл. Более того, отмена сексуальных запретов не только породила новую норму, но и заставила тосковать по старой.
Приблизительно то же самое произошло и с бунтарским кино, которое яростно расшатало границы между “искусством” и “порнографией”, но содержательнее от этого не стало. Реальный секс в современных фильмах давно никого не шокирует и даже не удивляет. Его быстро легализовали и быстро пресытились. Так называемое “художественное порно” превратилось в банальность и дешевый штамп, которым художники прикрывают и одновременно изобличают собственное бессилие.
Джон Камерон Митчелл тоже не избежал этой участи. Режиссер говорит, что в его фильме нет ни одного ненастоящего оргазма. Постельные сцены и вправду разыграны прошедшими специальный тренинг актерами с неподдельным чувством и естественностью, главное – из предложенных ролей они при этом не выпадают. Интимная жизнь и ее ипостаси, включая самые экстремальные, сняты тут с юмором и свободой – без всяких табу, предрассудков и ажиотажа по поводу того, что они преодолеваются.
В несымитированном сексе Митчелл видит не спецэффект и скандальный аттракцион, а лучший источник информации о характере, психологии и природе человека. Концепция нетривиальная, но так и не реализованная. Кажется, в стремлении быть убедительными и максимально непринужденными режиссер и артисты расслабились и забылись настолько, что уже перестали понимать, что же они снимают и для чего. Ругать их за это глупо. Такой результат лучше расценить как оборотную сторону “правды жизни”.
Наверняка многим зрителям от чужого чил-аута будет ни жарко ни холодно. В сухом остатке “Клуб Shortbus” – не радикальное исследование человеческих связей, не манифест новой чувственности и даже не тематическое порно (с отчетливым гей-уклоном), а абстрактная и чересчур сентиментальная история о людях, которым плохо оттого, что их не понимают. Отчего они и пускаются во все тяжкие, обретая – при телесном контакте, при обыкновенном общении да и просто по прошествии времени – короткое облегчение.