Возьми в морозилке
Фильм Эванса не то чтобы плох, скорее рахитичен, и поглумиться над ним проще простого. Но, может быть, именно поэтому хочется отвести руку и попридержать язык. Назвать сюжетные натяжки не глупыми, а смелыми – в самом деле, мало кто из сценаристов отважится сочинить в качестве подпорок мелодраматической конструкции две зеркальные автокатастрофы с участием невинных подростков. Первая случается на десятой минуте фильма: герой Рикмана соглашается подвезти симпатичную юную автостопщицу и случайно подставляет правую дверь под вылетевший на встречную полосу лесовоз. О второй, в которой погиб его собственный сын, мы узнаем ближе к середине, когда герой приезжает в заснеженный городок извиниться перед матерью своей попутчицы и обнаруживает, что ту занимает не столько судьба дочери, сколько блестящие шарики, абсолютная стерильность на кухне, прыжки на батуте и утренний вкус холодных чистых кристалликов, мягко устеливших за ночь двор.
Холод – простейший способ обезболивания, и, кажется, режиссер Марк Эванс не забывает об этом ни на минуту, удерживая температуру фильма около ноля, даже когда укладывает героя в постель с Кэрри-Энн Мосс, играющей соседку, чья сексуальная свобода должна выглядеть на фоне ханжеских местных нравов вровень с причудами персонажа Сигурни Уивер.
Собственно, за исключением аварии в начале весь сюжет фильма – медленное подтаивание, тихий парад осторожных взглядов и аутичных улыбок. По мысли сценариста, это залечивание душевной травмы, но сценаристы вольны заблуждаться.
Не так уж важно, какой именно этюд разыгрывают в этой истории морщины Алана Рикмана и прищур Кэрри-Энн Мосс. И даже насколько художественно и клинически достоверно изображает неадекватность своей героини Сигурни Уивер, не умеющая скрыть стальной блеск в глубине зрачков и забыть, что Чужие здесь не ходят. В какой-то момент начинает казаться, что этот белый простор, тягучий ритм и вырезание из бумаги снежинок, ни одна из которых не должна повторять форму предыдущих, нужны для того, чтобы на время выпростать кинозвезд из панциря кассовых образов – и ни для чего больше, потому что для большего нужна не столько постановочная аккуратность, сколько режиссерская воля, недостаток которой не компенсируешь актерским классом.
Алан Рикман, скинувший мантию профессора Снейпа (сериал о Гарри Поттере). Кэрри-Энн Мосс, выскользнувшая из кожаной униформы Тринити (три “Матрицы”). Сигурни Уивер, не отзывающаяся на имя Рипли и звание лейтенанта (четыре фильма о Чужих). Они, конечно, играли и другие роли, они сыграют их еще, подтвердят репутацию серьезных драматических артистов. Однако не сейчас и не здесь, не в “Снежном пироге”, который, несмотря на похороны и однообразно минорный тон, выглядит зимним курортом, заслуженной передышкой трудолюбивых звезд между блокбастерами.
Печаль светла. Небо – в алмазах. Рипли, мы отдохнем.