От лампочки до дискотеки
Первая часть проекта, задуманного куратором Антонио Джеузой, занимает четыре этажа музея в Ермолаевском переулке. Начинается выставка с опыта художника Андрея Монастырского, взявшего в руки видеокамеру и записавшего “Разговор с электрической лампочкой” – просто сидит человек и что-то бубнит. Но раз камера попала в руки художника, значит, считает Джеуза, в результате получилось произведение видеоарта. Было это в далеком 1985 году, таком далеком, что не только видеокамер и компьютеров, но и видеомагнитофонов в свободном доступе еще не было.
Первую отечественную выставку видеоарта устроила казанская группа “Прометей” 17 лет назад. Она была на нынешний взгляд довольно наивной, состояла из “шуток юмора” научно-технических работников вроде лежащего в коляске и запеленатого телевизора с изображением плачущего младенца. Позже появилась ленинградская группа “Пиратское телевидение”, пародирующая телевидение официальное. Потом художники стали делать видео для дискотек. Потом появились записи перформансов.
Но хронология, этапы развития, направления – это интересно в меру и не всем, хотя выставка – идеальное пособие по истории видеоарта, сначала дикого, как тогдашний рынок-базар, потом прирученного. На ней собрано многое, о чем все давно забыли, тщательно документировано и объяснено. Но на занимательный вопрос, что из пионерских видеоопытов можно смотреть сегодня, ответ следует неутешительный.
Взявши в руки видеокамеру, художники не вполне понимали, как из нее надо делать арт. Как вспоминает автор первой телепрограммы про современное искусство “TV галерея” Нина Зарецкая, никакой информации о почти 30-летней его западной истории к началу 90-х у наших художников не было. “Представляешь, у тебя в руках твоя голова”, – восхищался собеседник питерского режиссера Бориса Юхананова, как свидетельствует приведенная на выставке фотокопия напечатанного на хромой пишущей машинке интервью с лидером параллельного кино. Из дальнейшего текста видно, что даже Юхананов не сразу понял, как именно упавшую в руки голову пристроить.
Бестолковость, растерянность, подражательность (в основном Нам Джун Пайку: о классиках зарубежного видеоарта быстро узнали) видны во многих ранних видеоработах. Сам вмонтированный куда-то телевизор (например, как у Леонида Тишкова – в зад фигуры дикого зверя) казался уже забавным. Но виден и завидный энтузиазм, и еще более завидная сегодня свобода. Выставка про историю российского видеоарта оказалась еще и выставкой про российскую историю середины 80-х – начала 90-х гг. Когда было много политики, на которую хотелось реагировать, мало коммерции, на которую можно было не оглядываться, и море наглости.
Характерно для того времени хулиганство Андрея Великанова “Нечеловеческая музыка”. В кадре тело вождя лежит в мавзолее, а потом поднимается и произносит известную фразу под звуки бетховенской сонаты. Технически трюк безнадежно грязен. Но еще безнадежнее устарела горячая общественная полемика по поводу необходимости захоронения вечно непогребенного – кого сейчас волнует чужой труп? А почему не волнует?
Получается некоторая странность. Вроде бы искусство актуальное, реагирующее на злобу дня и новые технические возможности, быстрее всего устаревает, но зато именно в нем лучше всего консервируется специфика ушедшего времени, его острота, неповторимость. Так и на выставке – самые качественные и артистичные работы – в конце экспозиции, на верхних этажах, где показывают видео конца 90-х. А самые нелепые – в начале, но именно они почему-то интригуют.