Фибула здесь, фибула там
Выставка в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина невелика, но торжественна. Она разместилась только в одном зале, но парадном – Белом. Конечно, рассматривать ее экспонаты в витринах интересно, все они свидетельствуют о европейской истории V–VIII вв., окончательном развале Римской империи, нашествии и торжестве варваров, Великом переселении народов и, наконец, об истории франков, основавших династию Меровингов, два с половиной века правившую королевством на территории северо-восточной Галлии.
Исторические предметы, представленные на выставке, довольно однообразны, зато поданы очень эффектно в красивых витринах (редкий случай удачного экспозиционного дизайна в Пушкинском музее). Некоторые, например мелкие бусы из полудрагоценных необработанных камней, совсем невзрачны на вид, зато золотые украшения вполне нарядны, особенно фибулы, украшенные красным гранатом-альмандитом в стиле клуазонне (перегородчатой инкрустации). Золотом с кровавым камнем любила украшать себя варварская знать, отличавшаяся чудовищно жестоким, отвратительно коварным нравом и соответствующим художественным вкусом.
Но на этой выставке о европейской истории рассказывают не только экспонаты, а еще и подписи под ними. Особенно набранные мелким шрифтом, которые обычно мало кто читает. Согласно этим надписям часть экспонатов принадлежит ГМИИ им. А. С. Пушкина только после 1945 г., а часть – берлинскому Музею древней и ранней истории. Причем экспонируемые предметы могли происходить из одного и того же источника, потому что до начала Второй мировой войны все они находились в берлинском Музее отечественных древностей, как и знаменитое “золото Шлимана”.
Так же как и сокровища, найденные при раскопках Трои Генрихом Шлиманом, украшения и бытовые предметы эпохи Меровингов не были возвращены Германии после окончания войны. До времени падения Берлинской стены советские музейные работники даже не признавались, что владеют ими. Проблема реституции культурных ценностей очень портила скрепленную нефтью и газом российско-германскую дружбу.
Так что факт участия в российской выставке немецкого музея можно назвать историческим. Впервые в одной экспозиции собраны разделенные войной музейные ценности. Поэтому на пресс-конференции и вернисаже присутствовал министр по делам культуры Германии Бернд Нойман. Правда, судя по его выступлению, вопрос о музейной принадлежности варварского золота он решенным не считает. В его стране российский закон о перемещенных во время Второй мировой войны культурных ценностях порицаем, как не соответствующий нормам международного права.
Но наши музеи нашему закону следуют. После окончания выставки ее российские экспонаты на время переедут в Эрмитаж, тоже на выставку, а затем вернутся в постоянную экспозицию Пушкинского музея. В Германию они не поедут, там исторические свидетельства ранней европейской истории могут вызвать опасные для сегодняшних российско-германских связей дискуссии.