Неладно скроены, да крепко сшиты
В борьбе за Национальную театральную премию новосибирский балет почти столь же опытный конкурент, как и новосибирская опера: в памяти многих остались “Коппелия” и “Дон Кихот”, реконструированные по записям XIX в. Но балетная труппа гораздо тяжелее пережила длительную реконструкцию театра, обернувшуюся отсутствием постоянной сцены. А недавно потеряла главного балетмейстера: Сергей Вихарев, с которым были связаны ее успехи последних лет, вернулся в родной Петербург. Тем не менее, работая на камерной сцене, в прошлом сезоне новосибирцы выпустили Вечер одноактных балетов, а возвращение на большую сцену отметили премьерой “Золушки”.
Этим балетом труппа и стартовала в Москве. На обживание Новой сцены Большого театра, которая раза в полтора меньше новосибирской, было всего полдня. Тем не менее при переезде в столицу спектакль ничуть не пострадал, а выглядел даже более жизнеспособно, чем летом на сибирской премьере. Творческие возможности петербургского хореографа Кирилла Симонова, создавшего эту “Золушку”, хорошо известны – именно ему принадлежат небогатые телодвижения в “Щелкунчике” Михаила Шемякина. В Новосибирске на подмогу Симонову выдали сценографа Эмиля Капелюша, который придумал неброское, но стильное оформление спектакля: черные разъезжающиеся плоскости и конструкцию единорога, который доставляет героиню на бал. Перевозочное средство – главная и самая обаятельная новация постановки, заявленной как повержение старых идолов.
Однако вряд ли скроенные по моде середины прошлого века костюмы, а также сон принца, в котором Золушка является ему то певицей, то танцовщицей, способны оскорбить любителя сказки Перро. Хореография Симонова, почти в неизменном виде кочующая из одного его спектакля в другой (в этом можно было убедиться через день, исследовав одноактные Come in! и “Пульчинеллу”), тоже была апробирована предшественниками еще лет 50 назад. Одарить каждого из действующих лиц собственным языком хореограф не в силах, но благодаря тому, что он повторяется, можно время от времени безболезненно переключать внимание на оркестр – в яме создает собственный мир Теодор Курентзис, возвращая музыке Прокофьева небалетную значимость.
На Вечере одноактных балетов харизматичного главного дирижера театра за пультом сменил Андрей Данилов. Тем не менее главным событием выдвинутых на соискание “Золотой маски” “Русских сезонов” осталась музыка. Алла Сигалова использовала для своей постановки одноименную партитуру Леонида Десятникова, который просто-таки отбирает хлеб у Минкуса: в прошлом сезоне хореографы трижды привлекали его к сотрудничеству. Но хореография Сигаловой примитивна не только по форме, но и по идее. Глаз задерживается на сцене только благодаря черно-красным пятнам костюмов Анны Политковской и энергии артистов. Они с невероятной точностью воспроизводят птичью пластику Сигаловой – вывернутые внутрь носами стопы, согнутые колени, вытянутые в локтях руки, неподвижный корпус.
Так же свободно танцовщики чувствуют себя и в постановках Симонова, ломаясь и извиваясь в его взвинченной хореографии. При этом в исполнении нет той натужной тщательности и пафоса олимпийских рекордов, которые в самых авангардных облачениях обычно выдают переодетых отечественных лебедиц.
Вероятно, именно поэтому Игорь Зеленский, представлявший недавно в Лондоне новые постановки английских хореографов, выписал для них кордебалет из Новосибирска. Недавно прославленный танцовщик стал арт-директором труппы, и хочется надеяться, что он обеспечит ее не только хлебными зарубежными гастролями, но и хореографами, которые не позволят отвлекаться на оркестровую яму.