СТРАННЫЕ СБЛИЖЕНИЯ: Симуляция общества
Общественные и партийные структуры, созданные в политических питомниках государства, не способны заменить настоящих, созданных снизу организаций – даже если госчиновники талантливы и преданны своему делу. Оказавшись на воле, их воспитанники вынуждены постоянно околачиваться у кормушки, в противном случае они погибают либо начинают кусать своих наставников. Свидетельство тому – жизнь и служба начальника московского охранного отделения Сергея Зубатова, 90-летие смерти и похорон которого прошло незамеченным за дискуссиями об исторической роли Февральской революции. Зубатов застрелился в день отречения от престола императора Николая II.
Сергей Зубатов родился в Москве в 1864 г. в небогатой семье. С шестого класса гимназии он участвовал в работе народнического кружка. После того как в 1882 г. это стало известно директору, соратникам пришлось прервать курс обучения досрочно – прошел всего год после убийства Александра II и руководство учебных заведений не желало неприятностей с жандармами. Это не образумило юного революционера. В 1883 г. Зубатова впервые арестовали, но вскоре отпустили под залог. Однако охранное отделение столичной полиции, занимавшееся борьбой с радикальной оппозицией, взяло молодого человека на заметку. Ничего не подозревающий Зубатов работал в дворянской опеке, поступил вольнослушателем в университет и участвовал в подпольной деятельности.
Революционер сыска
Карьера Зубатова-революционера закончилась весной 1886 г., когда чины охранного отделения задержали его и доставили к начальнику московской охранки Николаю Бердяеву. Опытный полицейский склонил молодого радикала к негласному сотрудничеству. По одной версии, Зубатов осознал пагубность революционных идей. По другой – испугался высылки в провинцию. Став тайным агентом охранки, Зубатов составил и передал ей списки нескольких организаций народовольцев. Вскоре начались массовые аресты причастных к революционным кружкам. За решеткой оказались более 200 человек. До 1889 г. Зубатов помог раскрыть еще несколько подпольных ячеек. Повальные аресты привели к тому, что дальнейшая работа тайным агентом стала невозможной. Тогда его взяли в штат московского охранного отделения сразу помощником начальника. Используя прежние знакомства, способность убеждать, подкрепленную административным ресурсом – возможностью высылать “неблагонадежных” из второй столицы, – провокатор создал разветвленную агентурную сеть. Одним из перевербованных народовольцев был председатель заграничного исполкома Лев Тихомиров, ставший одним из ревностных охранителей самодержавия. В 1896 г. Зубатов заменил Бердяева на посту начальника московской охранки. Став во главе московского охранного отделения, он устроил настоящую революцию политического сыска. Он ввел обязательную регистрацию и фотографирование всех задержанных участников революционных организаций (уже к 1902 г. в архивах департамента полиции МВД находились 55 000 карточек и 20 000 фотографий). Параллельно он прекратил повальные аресты членов революционных организаций в Москве. За решетку попадали руководители и их наиболее опасные соратники. Деморализованные рядовые радикалы оставались на свободе, нередко становясь агентами охранки. Еще одним новшеством Зубатова было создание летучего отряда агентов наружного наблюдения. Они следили за передвижением и встречами лидеров революционных организаций и имели право арестовать любого подозреваемого не только в Москве, но и в других городах России.
Профсоюз под патронажем охранки
К концу ХIХ в. народовольческое движение было разгромлено. Однако империи угрожали новые враги – эсеры-террористы и движение рабочих крупных промышленных центров. Недовольство низкой зарплатой, тяжелыми условиями труда и произволом хозяев, который слабо ограничивался государственными инспекциями, умело использовали марксистские агитаторы, призывавшие к свержению самодержавия. Зубатов решил перехватить инициативу у революционеров и попытался создать подконтрольные охранке общества рабочих. В 1901 г. он отправил соответствующую докладную записку московскому обер-полицмейстеру Дмитрию Трепову, от него – генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу и министру внутренних дел Дмитрию Сипягину. Наверху идею одобрили, уже в мае 1901 г. был организован первый рабочий союз под патронажем охранки – “Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве”. Вслед за ним возникли “Совет рабочих механического производства”, “Общество взаимной помощи текстильщиков”. Больше того, в Вильно московское охранное отделение организовало альтернативную социал-демократическому Бунду еврейскую независимую рабочую партию. Члены обществ изучали методы легальной борьбы за экономические права, создавали кассы взаимопомощи и потребительские кооперативы, одновременно подготовленные охранкой агитаторы вели антиреволюционную агитацию на заводах и фабриках. В борьбе с боевыми организациями эсеров охранка и жандармы старались вербовать руководителей, чтобы знать о всех замыслах боевиков. Вскоре Зубатов настолько поверил в контроль над революционным движением в городе и деревне, что почувствовал себя незаменимым и начал интриговать против своего начальника – министра внутренних дел Вячеслава Плеве, недовольного заигрыванием с революционным движением.
Полицейский Франкенштейн
Однако организаторы полицейских профсоюзов столкнулись со сложной проблемой. Душеспасительные беседы с рабочими без реальной помощи не имели успеха. Уступки, на которые были готовы хозяева, были слишком незначительны, чтобы успокоить фабрики и заводы. Перед профсоюзами встал выбор: самораспуститься или вести настоящую, а не бутафорскую борьбу за повышение расценок, улучшение условий труда, создание больничных касс для выплаты пособий по болезни. Это, в свою очередь, вызывало недовольство промышленников и части жандармских офицеров, видевших в Зубатове пособника смутьянов. Гром впервые грянул в феврале 1902 г. – рабочие потребовали у хозяев оплатить им день, проведенный на 50-тысячной демонстрации в честь годовщины отмены крепостного права. Те отказались, тогда Зубатов пригрозил капиталистам неприятными проверками, а французу Юлию Гужону – высылкой из России. Русские заводчики пожаловались министру финансов Сергею Витте, Гужон – французскому послу. В итоге Зубатова “ушли с повышением” – он стал директором особого отдела департамента полиции МВД, ведавшего общероссийским политическим сыском.
Тщетность усилий взять рабочее движение под контроль ярко продемонстрировало лето 1903 г. – зубатовские профсоюзы не только не смогли предотвратить забастовку, охватившую весь юг Российской империи, но и активно участвовали в ней, а кое-где были главными организаторами. Плеве воспользовался поводом для удаления интригана обратно в Москву, а в октябре 1903 г. за попытки продолжать свою деятельность Зубатова уволили со службы и сослали во Владимир. После гибели Плеве от рук террористов летом 1904 г. Зубатова вернули из ссылки и с почетом проводили на пенсию. Он застрелился 2(15) марта 1917 г., в день отречения от престола Николая II.
Между тем провокация стала главным оружием политической полиции. С ее помощью такие деятели, как директор департамента полиции Степан Белецкий, пытались не только контролировать оппозицию, но и влиять на политическую жизнь страны. Жандармы и полицейские, чтобы не потерять агентов из числа лидеров террористов, закрывали глаза на подготовку терактов. Некоторые местные руководители политического сыска на выделенные для агентурной работы средства сами организовывали псевдореволюционные организации и типографии, а затем рапортовали об их успешной ликвидации. Генерал Владимир Джунковский, ставший шефом жандармов в 1912 г., писал: “Некоторые офицеры розыска и чины особого отдела департамента полиции под видом охраны государства делали карьеру недостойными делами <...> Они закрывали глаза, что это игра с огнем”. Что из этого вышло? Именно агенты департамента полиции убили ряд крупных политических и государственных деятелей России, в том числе и премьера Петра Столыпина. Но это не мешает некоторым историкам из числа бывших сотрудников спецслужб утверждать, что продолжение зубатовских опытов по выращиванию профсоюзов и оппозиции, а не нормальное развитие общественного движения и парламентаризма могло спасти Россию от революции. И это не мешает некоторым политтехнологам использовать зубатовские методы на новом уровне.