Андрей Киташев, генеральный директор Объединенной генерирующей компании № 4
На смену акциям РАО “ЕЭС России” – самому ликвидному инструменту российского фондового рынка – постепенно приходят бумаги компаний, созданных в процессе реформирования энергомонополии. Ожидается, что уже этим летом одна из таких компаний – ОГК-4 проведет крупное размещение акций среди инвесторов. В интервью “Ведомостям” гендиректор ОГК-4 Андрей Киташев признался, что стратегические инвесторы пока не продемонстрировали к этому предложению особого интереса.
– Все с нетерпением ожидают вашего IPO. Как вы к нему готовитесь?
– Уже с момента создания ОГК-4 мы прекрасно понимали, что надо думать о развитии бизнеса, строительстве новых мощностей, и разрабатывали соответствующую программу. Сразу было понятно, что за счет прибыли такую программу не профинансируешь, и у нас появлялись разные варианты привлечения средств. По пути IPO идут сейчас почти все генерирующие компании РАО “ЕЭС России”, потому что главная цель реформы – создание рынка электроэнергии, а для этого необходимо наличие не одного собственника. Ведь если собственник один, то это уже не рынок. Рынок уже запущен, но главный акционер у генерирующих компаний пока один – РАО “ЕЭС России”, и, чтобы рынок полноценно развивался, государством принято решение о проведении допэмиссий акций ОГК и ТГК. Благодаря допэмиссиям компании получат, во-первых, большую независимость от РАО и, во-вторых, инвестиционные средства на развитие генерирующих мощностей. Совет директоров РАО “ЕЭС России” в феврале одобрил параметры нашей допэмиссии, и сейчас мы работаем над воплощением этой идеи.
– Как будут размещаться акции?
– По открытой подписке. У нас еще есть время, чтобы подумать, как именно лучше это сделать.
– Насколько велик риск того, что рынок не переварит большое количество IPO, запланированных на этот год?
– Согласен, что объем энергетических размещений достиг беспрецедентного для России уровня. Но размещения разнесены по времени, поэтому ситуации с 15 IPO одновременно не будет даже и близко. В целом же на фоне объема предложения спрос на энергетические активы сейчас высок, как никогда.
– Вы встречались со стратегическими инвесторами?
– Нет, такие переговоры пока не ведутся.
– Есть мнение, что самый вероятный претендент на роль стратегического инвестора для вас – “Сургутнефтегаз”.
– “Сургутнефтегаз” – крупнейший поставщик топлива для Сургутской ГРЭС-2, основного актива ОГК-4, и наш топливный баланс серьезно зависит от “Сургутнефтегаза”. Мы изучаем всех возможных потенциальных инвесторов, но пока конкретных предложений от них не поступало.
– А от “Газпрома”?
– Нет. Я вам честно отвечаю: у меня сегодня нет понимания об инвесторе. Недавно в СМИ был опубликован список ОГК и ТГК, интерес к приобретению которых приписывают “Газпрому”. ОГК-4 в этом списке нет. А встречи, которые мы проводим сейчас с “Газпромом”, связаны только с поставками газа.
– А иностранцы, например Enel, интересуются ОГК-4?
– Иностранцы к нам чаще приходят по поводу поставок оборудования.
– Как выполняется инвестиционная программа ОГК-4?
– Наша инвестиционная программа подразумевает увеличение мощности на 2400 МВт в ближайшие пять лет за счет самого современного парогазового оборудования. Мы уже приступили к реализации проекта на Шатурской ГРЭС, который будет осуществлять консорциум с участием General Electric. Проходит открытый конкурс на строительство двух новых энергоблоков на Сургутской ГРЭС-2. Впереди – строительство новых мощностей на Яйвинской и Березовской ГРЭС. Стоимость инвестпрограммы на 2006–2011 гг., по сегодняшним оценкам, – около 79 млрд руб.
– Насколько для вас актуальна тема замещения газа углем?
– У нас нет самоцели замещать газ на уголь, а есть цель использовать оптимальное топливо. До тех пор пока газ будет экономически выгоднее сжигать, чем уголь, мы, естественно, будем делать все, чтобы наши станции работали на газе. Как только – а это может произойти в ближайшие пять лет – газ начнет серьезно дорожать и мы поймем, что выгоднее сжигать уголь, наши станции, где это возможно, перейдут на уголь. Наши станции с точки зрения возможности использования разных видов топлива достаточно маневренные. Но Сургутской ГРЭС-2 сам бог велел работать на газовом топливе, она использует попутный газ “Сургутнефтегаза”, который должен либо сжигаться, либо проходить серьезную переработку, чтобы соответствовать ГОСТу для газпромовского газа.
– Не думаете купить лицензии на газовые или угольные месторождения?
– По газу – это несерьезно. Мы такие возможности не рассматриваем. А что касается твердых видов топлива, то мы такие проработки ведем, рассматриваем возможность вложения средств в развитие новых месторождений, покупку доли в угольных разрезах в Кемеровской области или Хакасии. Кроме того, у нас еще есть торфяная база. Шатурская станция – единственная крупная станция в мире, которая приспособлена для сжигания торфа, но мы его сжигаем мало, потому что экономически выгоднее сжигать газ.
– Когда вы планируете начать угольный бизнес?
– В этом году вряд ли успеем. Если у нас будут теплые зимы, как, например, зима 2006–2007 гг., то, по нашим оценкам, нам должно хватать газа, чтобы обеспечивать потребителей. Так что теплые зимы снижают цены на угольные активы. Однако прогнозы правительства говорят о дальнейшем росте потребления электроэнергии, поэтому вслед за ценами на газ, вероятно, будет расти и стоимость угля.
– Как вам работается на газовой бирже?
– Мы туда выходим постоянно. Есть такое понятие – “лимитный газ”, нам его не хватает, и мы стремимся заключать долгосрочные контракты – например, с “Новатэком”, но даже с их учетом нам все равно не хватает газа, и мы выходим на биржу. По нашим оценкам, мы там крупные игроки. Но нам не нравится, что цены на газ на бирже искусственно завышены. Там два типа игроков – энергокомпании и промышленные потребители газа, например металлурги, производители минеральных удобрений. Это экспортно-ориентированные компании, которые могут приобретать газ по более высоким ценам и все равно сохраняют рентабельность. Они и задают ценовой диапазон. А у нас нет возможности поставлять электроэнергию по мировым ценам, чтобы оправдывать высокие затраты на топливо. Были периоды, когда весь газ по более высокой цене уходил к неэнергетикам, а наши открытые позиции оставались неудовлетворенными.
– Что вы предлагаете?
– Разделить биржу на две площадки. На одной будут покупать газ предприятия, ориентированные на экспорт продукции, а на другой – энергетики. Но в газе у нас пока очень слабый рыночный механизм, всего два крупных производителя – “Газпром” и “Новатэк”. Мы стоим в очереди: сначала идут химики, металлурги, потом в последний момент производители соглашаются продать нам уже по нашей цене, но нам не всегда хватает. Такова ситуация с биржей, хотя это нормальное дело и его надо развивать.
– Вы еще не заключили с “Газпромом” долгосрочные договоры о поставках газа?
– Правительство обязало газовиков заключать пятилетние договоры по поставкам газа энергетикам по регулируемым ценам. Мы начали работу в данном направлении, и уже есть определенные договоренности с “Новатэком” по объемам поставок на этот период, цена обсуждается. А с “Газпромом” таких договоренностей пока не достигнуто, как, впрочем, ни у одной ОГК. Если же говорить о более долгосрочных контрактах, которые очень интересны нашим потребителям, то зафиксировать цену на газ, скажем, на 10–15 лет сложно. Правительством продекларировано, что цена на газ будет расти очень быстро.
– А кто у вас в числе крупных потребителей?
– На этот год мы заключили регулируемые договоры с такими крупными потребителями, как Тюменская энергосбытовая компания, Кузбасская энергетическая сбытовая компания, “Мосэнергосбыт”, “Смоленскэнергосбыт”, “Оренбургэнергосбыт”. А в конкурентном секторе оптового рынка мы всю электроэнергию отдаем на федеральный рынок, в общий котел.
– Насколько комфортно вам работается на оптовом рынке электроэнергии?
– Новая модель оптового рынка впитала успешный зарубежный опыт – и скандинавский, и английский. У нас есть надежда на то, что это позволит сделать его функционирование максимально эффективным. К сожалению, пока не заработал рынок мощности, а его надо запускать скорее.
– Почему?
– Он позволит расширить горизонты планирования бизнеса, инвестиций. Новое строительство и возврат вложенных средств возможны только за счет развития рынка мощности. Он позволит правильно понять, в те ли проекты мы планируем инвестировать, где необходимы мощности в первую очередь, поскольку плата за мощность должна включать в себя возврат инвестиций. Это во-первых. А во-вторых, рынок должен позволить включить объективную плату за мощность в рыночную цену электричества. Когда эта величина не регулируется рынком, получается перекос. Это как если бы вы брюки продали по рыночной цене, а пиджак – по фиксированной.
– Темпы роста тарифов вас устраивают?
– Тарифная политика – это наша боль. Регулятор устанавливает тарифы для ОГК по остаточному принципу. Они позволяют компаниям работать безубыточно, но не дают нам возможности развиваться, реализовывать новые проекты. Я считаю, что это не совсем правильно, но это решение регулятора, которое мы не можем изменить. Поэтому мы с оптимизмом и надеждой ждем развития свободного рынка электроэнергии. У нас достаточно эффективная компания, которая, как мы надеемся, в рыночных условиях сможет продемонстрировать более высокие показатели, чем сегодня в регулируемом рынке.