“Реальной политической деятельности в стране нет”
Илья Южанов руководил Министерством антимонопольной политики (МАП) пять лет – с 1999 по 2004 г. Во время административной реформы МАП был ликвидирован, а его полномочия перешли к Федеральной антимонопольной службе (ФАС), которую возглавил еще один выходец из Петербурга – Игорь Артемьев.
“Встал вопрос, что делать дальше, – рассказывает Южанов в ожидании нашего заказа. – Идти в советники премьера по примеру некоторых министров, чтобы сохранить за собой служебные привилегии в виде кабинета в Белом доме, дачи и машины, в принципе, не хотелось, как и подвизаться в крупной корпорации заместителем гендиректора”. Будучи министром, он отвечал не только за антимонопольную политику, но и за поддержку малого предпринимательства, однако эта хорошо знакомая ему сфера также не привлекла Южанова: “Заняться с нуля частным бизнесом в 2004 г., имея опыт одной только госслужбы... У такого “генерала в отставке”, как я, шансов добиться серьезного успеха не было”.
Старые друзья
Как раз в это время в российской корпоративной практике стала популярна новая профессия – независимый директор. Многие российские компании перед размещением акций на бирже приглашают независимых директоров в свои советы, чтобы соответствовать требованиям инвесторов к качеству корпоративного управления. Сейчас 47-летний Южанов состоит в советах директоров пяти компаний – РАО “ЕЭС России”, “Уралкалия”, Кировского завода, “Новатэка” и Номос-банка. Больше 5–7 компаний одному независимому директору потянуть сложно, считает он: “Это раньше при подготовке к советам директоров на меня, по сути, работало все министерство. Сейчас все эти кипы бумаг надо изучать самому”.
Южанов начал свою новую карьеру в “Номосе”. С владельцами банка Александром Несисом и Алексеем Гудайтисом он знаком с конца 1980-х. Тогда Южанов преподавал экономику в ленинградских вузах, а Несис и Гудайтис, создав одну из первых частных компаний в городе – “Ист”, искали консультанта по экономическим вопросам. Так они познакомились и в последующие годы поддерживали дружеские отношения. В 2004 г. Несис и Гудайтис предложили ушедшему с госслужбы Южанову поработать в наблюдательном совете банка в качестве независимого директора. Два года он возглавлял этот совет, а с прошлого года руководит в нем комитетом по аудиту.
Любопытно, что один из филиалов Номос-банка расположен в Краснокаменске, где отбывает наказание осужденный экс-владелец ЮКОСа Михаил Ходорковский. “Мы за несколько лет до известных событий к ним подготовились”, – иронизирует Южанов, поливая устрицу соусом. В действительности причина в том, что в Краснокаменске базируется один из клиентов “Номоса” – Приаргунское горнохимическое объединение. Банк с давних пор специализировался на обслуживании предприятий ВПК. Но с недавнего времени, как отмечает Южанов, начал активно развивать и розничный бизнес. Если два года назад у банка было восемь региональных филиалов, то сейчас их 15, а к концу года будет 21 “в регионах, производящих 50% российского ВВП”. Стратегия “Номоса” предусматривает и возможность IPO до конца 2008 г., но конкретных планов на этот счет руководство банка не разглашает.
Капитализация репутации
Южанов не является акционером ни одной из компаний, в которых работает членом совета директоров. Но в РАО ЕЭС он себя полностью независимым считать не может, поскольку представляет интересы государства и по ключевым вопросам обязан голосовать в соответствии с директивами правительства.
“Я ведь с 2000 г. вхожу в совет директоров РАО, – объясняет экс-министр, работавший одно время и в совете директоров “Газпрома”. – Видимо, правительство считает удобным продлевать полномочия директору, который в курсе дела”. Хотя в отличие от действующих чиновников экс-министр чувствует себя более свободно при голосовании по недирективным вопросам, но в целом, шутит он, зачастую “приходится выполнять функцию голосовальной машины”.
“В других компаниях я, конечно, голосую так, как подсказывает профессиональный опыт, и так, как я понимаю ситуацию”, – добавляет он. В советы директоров “Уралкалия”, “Новатэка” и Кировского завода Южанов вошел по просьбе их акционеров: “Там у меня не было такой предыстории [как в “Номосе” и РАО]. Люди просто ориентировались на мою репутацию, которая, видимо, не так уж плоха. Пожалуй, то, чем я сейчас занимаюсь, можно назвать капитализацией репутации”.
Порой от голоса независимого директора многое зависит. Например, по уставу “Номоса” президент банка должен избираться единогласно – и один директор может заблокировать это решение, если считает, что оно навредит компании. В практике Южанова таких коллизий, правда, не случалось. “Вообще, независимый директор не должен влезать в дрязги между акционерами. Его основная работа – аналитическая, в том же комитете по аудиту или по вознаграждениям. По сути, эти комитеты создаются для того, чтобы совет директоров был уверен: менеджмент компании правильно управляет финансами, – расcуждает он, когда официант ставит перед ним тарелку с луковым супом. – У наемных управляющих, даже очень высокооплачиваемых, могут ведь возникать и собственные интересы, не совпадающие с интересами собственника”.
В совете директоров Кировского завода Южанов возглавляет комитет по стратегии и руководит ее разработкой. Для компании это ключевой вопрос. Летом 2005 г. погиб легендарный гендиректор завода Петр Семененко, и компанию возглавил его сын Георгий, которому тогда было 22 года. Освоившись в новой роли, Семененко-младший начал реформы на предприятии – в частности, пригласил независимых директоров. По словам Южанова, в стратегии, которую совет директоров рассмотрит в апреле-мае, будет несколько направлений: традиционное для компании машиностроение, а также металлургия и транспорт. “У Кировского завода есть большие причальные стенки в петербургском порту, – поясняет Южанов. – Сейчас ими пользуются небольшие стивидорные компании. Бизнес у них, можно сказать, на уровне ларьков, а надо перевести его на уровень супермаркета”.
Оплачивает работу независимого директора компания, в совете директоров которой он состоит. “Вознаграждение за работу в совете директоров не считается зависимостью ни в западных компаниях, ни в российских. Он получает деньги только за работу в совете и комитетах, не участвуя в опционных и пенсионных программах”, – рассказывает Южанов. Вознаграждение напрямую зависит и от “посещаемости” заседаний совета директоров и комитетов – директоров-прогульщиков вознаграждают по минимуму. В солидных российских корпорациях уровень оплаты, по сведениям Южанова, начинается с $50 000 в год и может доходить до нескольких сотен тысяч долларов. По словам экс-министра, других мест работы у него сейчас нет.
“Этакая корпорация “Россия”
Будучи министром, Южанов выступал в качестве защитника идеи “национальных чемпионов” – крупных компаний, способных к конкуренции на мировом уровне, но при этом доминирующих на внутреннем рынке. Например, в 2001 г. МАП одобрил объединение львиной доли алюминиевой промышленности страны в компанию “Русал”.
Однако сейчас в России создаются чемпионы другого рода, и Южанов за деятельностью бывших коллег по антимонопольному ведомству наблюдает без энтузиазма. “Налицо двусмысленность, – говорит он. – Государство в лице ФАС должно бороться с проявлениями монополизма, но именно госкомпании все чаще бывают в этом замечены. Не получится ли так, что “Газпром” поглотит всю энергетику, угольную промышленность, железные дороги, металлургию – и превратится в этакую корпорацию “Россия”?”
Противодействовать этой тенденции антимонопольное ведомство в России не может, потому что у него нет реальной независимости от правительства. Южанов в бытность министром размышлял о наделении МАПа статусом, аналогичным статусу ЦБ, но для этого требовалось вносить поправки в Конституцию. Между тем в результате административной реформы полномочия антимонопольного ведомства только уменьшились. Результаты этой реформы Южанов оценивает критически.
“Ради новой конфигурации правительства ее вообще не стоило затевать”, – полагает он. По его мнению, гораздо важнее наведение порядка в отношениях между гражданами и чиновниками, работающими во всевозможных регистрационных и контролирующих службах. Яркой иллюстрацией того, как государственная машина общается с населением, он называет разгон с помощью массы омоновцев “Марша несогласных” в Нижнем Новгороде: “Туда и пришло-то всего 300 стариков да сотня юнцов. Когда государство так боится своих граждан, ничего хорошего в этом нет”. Особенно ему не нравится, что в то же время в Москве маршируют тысячи “Наших” в униформе: “Неужели не осталось в России социальных проблем, на которые организаторам движения нельзя было потратить израсходованные на эту акцию деньги?”
Изменить жизнь вокруг
Еще несколько лет назад, по впечатлениям бывшего министра, такого в стране не было. “Дефицит демократии, который сейчас наблюдается, – главная причина, по которой [у меня] нет желания участвовать в госуправлении, – говорит он, вспоминая мотивы для прихода на госслужбу в начале 1990-х. – Это была совсем другая история. Тогда группа экономистов, в число которых входил и я, пришла работать в [ленинградский] комитет по экономической реформе, который возглавил [Анатолий] Чубайс, с идеей изменить жизнь вокруг”.
С Чубайсом он познакомился в конце 1980-х в дискуссионном клубе “Перестройка” в Ленинградском дворце молодежи, а с другими будущими коллегами, например Алексеем Кудриным и Андреем Илларионовым, был знаком еще по университету. В 1997 г. он одним из последних в “команде Чубайса” переехал в Москву – возглавил в правительстве Сергея Кириенко Госкомитет по земельным ресурсам, который чуть позже преобразовали в министерство, а в 1998 г. ликвидировали.
Реальность, конечно, корректировала реформаторские замыслы. Например, рассказывает Южанов, система регистрации прав на недвижимость в Петербурге, которую он создавал в середине 1990-х, работая председателем местного комитета по земельной реформе, предусматривала легальную возможность ускоренного оформления сделок по повышенному тарифу. Эти деньги, разумеется, попадали в бюджет, а не в карман чиновнику. В принятом позднее федеральном законодательстве такой опции уже не было, зато “взяткоемкость” закона повысилась.
Но становиться депутатом, чтобы влиять на содержание законов, беспартийный Южанов тоже не хотел бы: “А от какой партии сейчас баллотироваться? Правильно говорят: какую бы партию у нас ни создали, все равно получается подобие КПСС. Даже в Союзе правых сил в последние годы это чувствовалось. Возможно, со временем у нас и появится многопартийная система, но сейчас реальной политической деятельности в стране, по сути, нет”.
Никакого мордобоя
“В молодости я играл в футбол и хоккей, а сейчас, увы, подорванное на госслужбе здоровье позволяет только болеть”, – шутит Южанов за десертом. В бытность министром во время чемпионата мира по футболу он даже издал приказ, позволяющий сотрудникам смотреть в служебное время телетрансляцию матчей и отрабатывать эти часы вечером. Но футбол в нынешнем российском исполнении ему кажется неинтересным. В последние годы Южанов следит за успехами российской команды по биатлону. Он с удовольствием рассказывает, как на недавнем чемпионате мира в Италии размахивал российским флагом и пел гимн с другими нашими болельщиками: “Там 90% зрителей были немцы, немного норвежцев, а русских – процента три. Но примечательно, что после состязаний никакого мордобоя, все братаются. Я даже куртку себе купил специальную с надписью “Россия”, чтобы болеть за наших биатлонистов”.
“У меня нет не только политических, но и финансовых амбиций, – говорит под конец ланча Южанов. – Знаете, многие стремятся, заработав миллион, заработать пять, потом 10... Это тоже своего рода спорт. А мне, как многодетному отцу и независимому по характеру человеку, хочется только обеспечить экономическую безопасность для себя и своих близких. В этом смысле позиция независимого директора мне кажется оптимальной”.