Николай Севастьянов, президент Ракетно-космической корпорации “Энергия”
В конце 2005 г. успешные запуски Россией пилотируемых кораблей в космос на фоне американских неудач вынудили президента США Джорджа Буша смягчить действие эмбарго на сотрудничество со странами, поставляющими ядерные и ракетные технологии Ирану. Он разрешил NASA сотрудничать с Роскосмосом. Но президент Ракетно-космической корпорации “Энергия” Николай Севастьянов полагает, что корабли “Союз” уже устаревают, а американцы между тем упорно работают над собственной транспортной системой, которая позволит Штатам иметь независимый доступ в космос. Для того чтобы не потерять нынешние позиции, Севастьянов предлагает финансировать из федерального бюджета амбициозные космические программы. Он уверен, что это не инвестиции в черную дыру. По крайней мере, за два года руководства “Энергией” он уже сумел сделать из хронически убыточной корпорации прибыльную, в том числе за счет активного сотрудничества с “Газпромом”. Вместе с первыми дивидендами у РКК “Энергия” стали появляться и новые крупные акционеры. В прошлом году управляющая компания НПФ “Газфонд” – “Лидер” собрала пакет в размере около 7%. В интервью “Ведомостям” Николай Севастьянов признался, что надеется на увеличение доли государства в корпорации, и рассказал о том, как можно заработать на орбите.
“Для нас это загадка”
– Как за прошедший год изменилось финансовое положение компании?
– В 2005 г. корпорация впервые за долгие годы получила прибыль – 159 млн руб. – и даже заплатила дивиденды. В 2005 г. выручка выросла на 17% по сравнению с 2004 г. А в 2006 г. мы смогли увеличить выручку на 38% по отношению к 2005 г. – до 8,7 млрд руб. против 6,3 млрд руб. в 2005 г. Чистая прибыль составила 509 млн руб. В результате мы гасим полностью прошлые убытки и у нас впервые за многие годы образуются собственные источники инвестиций для модернизации и расширения производства. В результате роста прибыли стоимость акции за прошлый год, между собраниями акционеров, выросла с 3000 до 8000 руб.
– С чем тогда вы связываете желание миноритарного акционера – группы “Каскол”, контролируемой Сергеем Недорослевым, добиться на предстоящем собрании акционеров избрания новым президентом РКК “Энергия” начальника департамента оборонной промышленности Минпромэнерго Юрия Коптева?
– Откровенно говоря, для нас это загадка. С точки зрения миноритарного акционера, каким является “Каскол”, мы выполняем все условия: растет стоимость акций, появились дивиденды. Сам “Каскол” не объяснил причин – он просто сослался на право владельца более 2% акций выдвинуть любой вопрос на повестку собрания.
– Как у вас складываются отношения с руководством Роскосмоса?
– У нас с Роскосмосом деловые отношения, и по-другому они и не могут складываться, потому что мы взаимодействуем как заказчик и подрядчик. Мы полностью выполнили все работы, которые были поручены нам в прошлом году Роскосмосом, по запуску двух пилотируемых и трех грузовых кораблей.
Конечно, кроме вопросов, где мы выступаем как подрядчик и заказчик, идет обсуждение общих вопросов развития космонавтики в России. Мы предлагаем развивать российскую космонавтику, создавая новую технику, которая обеспечит ее конкурентоспособность. Ведь последние 10–15 лет в России воспроизводится космическая техника, которая была разработана в 60–80-е гг. Ведется обсуждение этих программ, и не везде, конечно, с нами соглашаются. Но это творческий процесс, и в результате обсуждения будет найдена истина. Вопрос о создании новой техники постоянно возникает в дискуссиях с Роскосмосом.
“Акции должны быть переданы государству”
– Большая доля выручки приходится на российские госзаказы?
– По итогам 2006 г. 47% продукции реализовано по российским государственным заказам, а 53% – по коммерческим заказам и заказам иностранных космических агентств. Это два спутника связи “Ямал-300” для “Газкома”, дочерней компании “Газпрома”. Ранее мы вместе с “Газкомом” создали орбитальную группировку из спутников “Ямал-100” и “Ямал-200”. Идут работы по программе “Морской старт”, мы поставляем системы для европейских грузовых кораблей ATV, разрабатываем системы для Международной космической станции (МКС), поставляем услуги для NASA, причем часть работ у нас идет напрямую, а часть – через Роскосмос.
– Сейчас в космической отрасли началась реорганизация: правительство в прошлом году приняло программу ее развития, которая предусматривает создание нескольких холдингов. Какое место в этом процессе вы видите для “Энергии”?
– Процесс интеграции отрасли объективен, это абсолютно правильный процесс, потому что в 90-е гг. каждый переживал трудности сам по себе и из-за этого возникла избыточная конкуренция при ограниченном заказе. “Энергия” – одна из первых компаний отрасли в России, которая выполняла крупнейшие проекты в пилотируемой космонавтике. Поэтому именно вокруг таких компаний, как “Энергия”, и должны формироваться интегрированные структуры. Мы помним, что в 1960–1980-е гг. в СССР было несколько таких крупных структур – “Энергия”, “Хруничев”, “Южмаш”, – которые взаимодействовали друг с другом. Это происходит и сейчас: например, мы поставляем разгонный блок ДМ для хруничевской ракеты “Протон”, а “Хруничев” поставляет для “Энергии” корпуса космической станции. А с кем и как нам интегрироваться – эти планы должно объявить государство.
– Требуется ли для этого менять структуру компании?
– На сегодня мы являемся акционерным обществом, и у нас доля государства – 38%. В 90-е гг. прежнее руководство корпорации организовало скупку акций у сотрудников, и сегодня под управлением корпорации находится более 20% акций. Я считаю, что эти акции должны быть в итоге переданы государству, чтобы государство имело контрольный пакет и могло строить стратегические, в том числе и интеграционные, планы. Целесообразно, чтобы государство выкупило эти акции, а полученные средства целевым образом пошли на расширение и обновление производственных фондов корпорации.
– Какой может быть стоимость этого пакета?
– Это должна решить оценочная комиссия.
– Какие основные программы вы сейчас реализуете?
– Мы работаем над текущими и перспективными программами. Если брать текущие программы, то их можно разделить на три направления. Во-первых, пилотируемая программа. Мы отвечаем за строительство и эксплуатацию российского сегмента МКС, а также организацию транспортного обеспечения МКС: изготавливаем корабли “Союз”, “Прогресс”, доставляем на станцию космонавтов и грузы, обеспечиваем их возвращение на Землю. И мы же отвечаем за организацию научных экспериментов на МКС. В целом пилотируемая программа дает более половины наших доходов.
Второе направление – это автоматические системы: мы создаем спутники связи и спутники дистанционного зондирования Земли. Кроме контракта с “Газкомом” на два спутника связи “Ямал-300” мы разрабатываем в сотрудничестве с этой компанией спутники на базе платформы “Ямала” для оптического и радиолокационного наблюдения за земной поверхностью. Эта система даст новое качество информатизации нашего общества, так же как в начале 2000-х гг. это качество дали спутники связи “Ямал”. И в-третьих, мы изготавливаем разгонные блоки для ракет “Протон” и “Зенит” – это верхние ступени ракет, доставляющие спутники на высокие орбиты.
– Последний неудачный запуск “Зенита” не скажется на перспективах международного проекта “Морской старт”?
– К сожалению, последний старт ракеты “Зенит” действительно был неудачным – техника есть техника. Но стартовая платформа сохранилась, и ни один из заказчиков не отказался от своих планов. Этот проект весьма конкурентоспособен на международном рынке пусковых услуг.
“Мы можем технологически отстать”
– Какие перспективные планы вы разрабатываете? Какие из них наиболее реалистичные?
– Из перспективных проектов первый – это новая многоразовая космическая транспортная система “Клипер”/“Паром”. Мы считаем, что начало ее полномасштабной разработки – один из самых важных вопросов для российского пилотируемого космоса. “Клипер” обеспечит нам независимый доступ в космос на новом качественном уровне, к чему стремятся все другие государства. У наших коллег в США и Китае приняты программы по созданию новых пилотируемых кораблей на новых технологических принципах. Если к 2012–2014 гг. они эти задачи решат, то мы можем технологически отстать с нашим пилотируемым кораблем “Союз”.
Второе направление – промышленное освоение околоземного пространства. Мы активно работаем в этом направлении. Скажем, в разработке спутников связи “Ямал” мы добились технологического прорыва. В конце 90-х ситуация в разработке спутников связи была настолько критической, что Россия едва не потеряла свою орбитальную группировку, но за счет новых технологий нам удалось создать спутники связи нового поколения “Ямал”, которые доказали свою экономическую эффективность и стали настоящими промышленными объектами. Такой же станет и система ГЛОНАСС, развитие которой сейчас стало государственным приоритетом.
– А кроме связи и зондирования Земли есть еще какие-нибудь направления промышленного использования космоса?
– Сейчас наступает время пилотируемых промышленных объектов в космосе. По заказу Роскосмоса мы приступили к работе по изготовлению российского многоцелевого лабораторного модуля для МКС. Этот модуль может быть окупаем на рынке космических услуг. Кроме того, мы начали создание вместе с КБ “Прогресс” автономных посещаемых модулей “Ока” – фактически мини-заводов по производству кристаллов и биоматериалов в космосе. Но подобные промышленные объекты в космосе будут окупаемыми, если мы снизим себестоимость транспортных услуг, которая составляет большую часть затрат в этом производстве. А для этого опять же необходимо создание новой транспортной системы “Клипер”/“Паром”, которая позволит снизить эту себестоимость в 3–4 раза.
– Есть какие-то планы в отношении Луны?
– Да, пора уже наконец подумать о промышленном освоении Луны. Нас иногда упрекают в том, что мы преждевременно выходим с такими предложениями. Но это пора делать с учетом ограниченности запасов полезных ископаемых на Земле и темпов развития цивилизации. Нельзя отбрасывать и идею о выводе вредных производств в космос. Поэтому начинать исследование вопросов, связанных с освоением Луны, самое время. Мы можем начать полеты на Луну с использованием кораблей “Союз” и тех технологий, которые у нас уже есть, а промышленное освоение – с новыми технологиями, которые даст система “Клипер”.
– Когда можно будет полететь на Марс?
– В сегодняшних условиях это далекая перспектива, но не слишком. Цивилизация уже подошла к рубежу, когда мы должны изучить этот вопрос, и наша корпорация его изучает. Нами разработано техническое предложение с учетом опыта станции “Мир” и МКС. Мы считаем, что совершить полет на Марс к 2030 г. вполне реально. Полет на Марс даст мощный импульс развитию технологий, фундаментальных и прикладных наук. Когда в 1961 г. в космос полетел Юрий Гагарин, никто не думал, что космические технологии будут иметь такой практический эффект, и с полетом на Марс ситуация та же. Так что этот полет нельзя оценивать только как затратный проект – он может принести неожиданные результаты в очень многих областях науки и техники.
– США решили осуществить полет на Марс самостоятельно. Это реально?
– Насколько нам известно, американцы отказались от кооперации в создании своей транспортной системы – они хотят иметь независимый доступ в космос. Что же касается других компонентов, то они предлагают сотрудничество и по лунной, и по марсианской программам. Наиболее проработанной у NASA является лунная программа. К 2020 г. США планируют создать полноценную лунную базу. Марсианская программа, на наш взгляд, с технической точки зрения лучше проработана у нас, чем у американцев: она опирается на наш опыт создания долговременных орбитальных комплексов.
– Как вы оцениваете китайскую космическую программу?
– Неожиданно для всех сделав два пилотируемых пуска, Китай доказал, что преодолел важную технологическую планку, потому что пилотируемые пуски на порядок сложнее пусков автоматических систем. Китай самостоятельно развивает свою пилотируемую программу, и в его планах – разработка технологий орбитальных станций и стыковки на орбите.
– А другие страны разрабатывают пилотируемые программы?
– Да, этим занимаются Европа, Индия и Япония. То, что Европейское космическое агентство (ЕКА) пока не реализовало проект пилотируемого космического корабля, свидетельствует о том, что это очень сложная технология. Европейцы предложили нам совместно проработать вопрос о новом пилотируемом корабле. Сейчас же ЕКА создало транспортный корабль ATV, который будет запущен в этом году. Узлы стыковки и дозаправки для ATV поставляем мы. Тем же путем идет и Япония, создавая на первом этапе свой беспилотный транспортный корабль HTV, первый полет которого планируется в 2009 г., а параллельно идет работа и по пилотируемому кораблю. Индия в прошлом году добилась возврата на Землю капсулы весом 500 кг, а это первый шаг в пилотируемой программе: значит, индийцы решают проблему возврата космонавтов.
“Нужны масштабные проекты”
– В федеральном бюджете расходы на ваши амбициозные планы не предусмотрены?
– Пилотируемая программа – часть федеральной космической программы, и она предусматривает обеспечение российского сегмента МКС. Создание новой транспортной системы “Клипер” также включено в программу. Роскосмос объявил в 2005 г. конкурс, на который мы представили проект системы “Клипер”, но, к сожалению, конкурс был отменен.
– Не из-за того ли был отменен конкурс, что проект не получил финансирования со стороны ЕКА?
– Изначально Европа и не планировала финансировать проект “Клипер”. Это российский проект, он включен в федеральную российскую программу. Конкурс был отменен потому, что в программу не было заложено достаточно средств для его реализации, и началась проработка вопроса о его совместном создании с теми же европейцами. Но мы знаем, что Европа пока не приняла решения о создании корабля, а только собирается изучить в ближайшие два года вопрос о технологиях пилотируемых полетов. Эта работа для нас интересна, но мы уже освоили эти технологии. Мы могли бы не терять два года и начать создание новой системы, с тем чтобы не отстать от США при создании нового пилотируемого космического корабля.
– Каков размер инвестпрограммы корпорации на 2007 г.?
– Инвестиции в модернизацию и расширение производственных мощностей в этом году составят 1,8 млрд руб. Дальше мы планируем увеличивать эту цифру ежегодно.
– Угрожают ли доходам национальных пилотируемых программ теперь уже многочисленные частные пилотируемые космические проекты?
– Все эти проекты, конечно, будут бурно развиваться, но это проекты суборбитальных полетов и соотносятся с пилотируемыми программами государств так же, как прогулочный катер и лайнер для океанских круизов. Это разные ниши. Серьезной пилотируемой космонавтикой могут заниматься только государства.
– Если изменится стратегическая обстановка в мире и России понадобится новая тяжелая межконтинентальная баллистическая ракета на замену ракеты Р-36, известной на Западе как “Сатана”, сможет ли наша ракетно-космическая промышленность справиться с таким проектом?
– Если мы смогли создать такие ракеты в 1960–1980 гг., то на современном уровне технологий можно создать ракеты не хуже.
– Насколько для вас актуальна проблема старения кадров и притока молодежи?
– Она актуальна, и мы работаем над ее решением. С 2005 г. начался приток молодежи, в том числе в связи с началом разработки “Клипера”. Чтобы молодежь пришла, конечно, нужна и достойная зарплата, нужно решить и очень сложный вопрос жилья, но в первую очередь нужны масштабные интересные проекты. Поколению, которое создало нашу космонавтику, сейчас уже 60–70 лет, оно уходит, и молодежь придет на смену, только если ей предложат новые проекты.