Абсолютный наркотик

С Солнцем неполадки – гаснет. Через 50 лет Землю ждет не глобальное потепление, а долгая зима с подслеповатыми, как 40-ваттная лампочка, полднями. Надежда планеты – восемь человек, экипаж корабля “Икар 2”, несущего к умирающей звезде атомную бомбу размером с Манхэттен. Семью годами раньше аналогичная миссия “Икара 1” была провалена: взрыва не случилось, корабль пропал. К середине фильма экипаж “Икара 2” найдет его по сигналам бедствия, не доходившим до Земли из мертвой радиозоны, и выяснит, что проблема была не в технике.

Картина Дэнни Бойла откровенно набивается на сравнения с классикой. Огромный сияющий диск поворачивается в кадре так величественно, что хочется включить Штрауса со звуковой дорожки “Космической одиссеи” Кубрика. Бортовой психолог вглядывается в поверхность звезды сквозь 98%-ные светофильтры, как Донатас Банионис в мыслящий океан Соляриса. А уж взаимные подозрения, истерики, прыжок из шлюза в шлюз в открытом космосе без скафандра, разговоры со всевидящим компьютером и обнаруженный им лишний пассажир – если тащить на свет божий даже самые явные сюжетные и визуальные цитаты, не хватит никакой кают-компании.

Красоты столько, что впору зажмуриться, а вот писатель Алекс Гарланд, с которым Бойл делает уже третий фильм (после “Пляжа” и “28 дней спустя”), непозволительно нахалтурил. К примеру, латать заплаты в закрывающем корабль от прямых солнечных лучей щите отправляют двух самых ценных членов экипажа – капитана (который героически гибнет) и физика, который отвечает за спасительную бомбу. После этого заикаться о сюжетной логике смешно. Но что такое логика рядом с высокими идеями, метафорами и параболами?

Центральный сюжет научной фантастики – контакт. Иные миры нужны нам как зеркало, но почти всякий внеземной разум – высший: необъяснимое и абсолют. Контакт слишком часто подразумевает Богоявление, чтобы не высказать это однажды прямо – и фильм Дэнни Бойла так говорит. Мы летим на Солнце, потому что нет ничего чище и прекрасней света. Долетит тот, кто верит. И хеппи-энд – вовсе не возвращение домой.

Нехитрая мысль, дающая финальный пинок гарландовскому сюжету, состоит в том, что к абсолюту стремится и добро, и зло. Первая экспедиция потерпела крах, потому что на борту оказался демон. Второй повезло куда больше. “Кто ты? Ангел?” – задаст вопрос демон с “Икара 1” голубоглазому физику, который сумеет бросить на солнечный алтарь тысячи живительных мегатонн. Ну вдруг кто-то что-то не понял?

В научно-фантастическом триллере без особых арт-амбиций такой персонаж, как физик-атомщик в исполнении Киллиана Мёрфи – нечесаный меланхолик с изможденным лицом и расширенными зрачками, – был бы неуместен. Зато для полета во внутренний космос лучше лица не найдешь. С Мёрфи Бойл угадал точно. Астронавт, больше похожий на рок-музыканта, так естественно выглядит в сердце большого взрыва, что восхищенным британским рецензентам остается лишь цитировать ранний психоделический Pink Floyd. “Set the controls for the heart of the sun”.

Пути, конечно, неисповедимы, но занятно, что Дэнни Бойл прошел практически той же тропинкой, что и Дэррен Аронофски, еще одна бывшая надежда независимого кино. Обоих в начале карьеры прославили фильмы о наркотиках: Бойла – Trainspotting (“На игле”, 1996), Аронофски – “Реквием по мечте” (2000). И оба через несколько лет смогли выбить большой бюджет под амбициозное философски-эзотерическое высказывание. В “Фонтане” Аронофски, который вышел у нас совсем недавно и еще не окончательно сгинул из репертуара, был очень похожий размах, только там поклонялись не Солнцу, а Древу жизни и снято это было на порядок глупее.

С одной стороны, великая кубриковская “Одиссея” тоже была во многом обязана психоделической революции 1960-х. А с другой – новым исследователям внутреннего космоса открывать, похоже, практически нечего. Вопросы возникают разве что чисто технические (нет-нет, не по поводу спецэффектов).

Как правильно отваривать кору Древа жизни? И солнце – это внутривенно или под язык?