Держать равновесие
В 1985 г. Виталий Чугунов окончил Московский авиационно-технологический институт по специальности “инженер-технолог” и стал работать в Московском институте теплотехники (МИТ), занимавшемся тогда проектированием знаменитых ракет SS-20. Мысль открыть свое дело посетила Чугунова в подмосковном пионерском лагере, где он работал вожатым. “Мы с товарищами решили создать молодежный центр. И нам повезло”, – вспоминает он. Райком комсомола выделил инициаторам подвал площадью 300 кв. м и 50 000 руб. “на обустройство здания”. Тогда на эти деньги можно было купить 10 “Жигулей”. В новом центре 10 предприимчивых комсомольцев открыли видеосалон и кафе. Проект оказался успешным: в день заведение посещало до 300 человек. Но центр молодым людям не принадлежал: им просто дали возможность зарабатывать на продаже билетов и доходах от кафе. Товарищи Чугунова купили на заработанное машины-квартиры и дальше бизнесом заниматься не стали, а Чугунов вложил свои деньги в новое дело – начал шить детские школьные рюкзаки.
Вместо гипса и бинта
Это были первые серьезные заработки, позволившие Чугунову вложиться в открытие научно-производственного центра, начало которому положила поездка в Центральный научно-исследовательский институт протезирования и протезостроения, где в рамках одной из конверсионных программ МИТа молодому человеку предложили заняться производством ортопедических изделий. Разработав с другими специалистами технологию изготовления эластичной трехслойной ткани “Трикор”, Чугунов в 1987 г. зарегистрировал предприятие “Огонек” и начал выпуск ортезов (устройства для фиксации поврежденных конечностей). Когда начинающий бизнесмен принес изделия врачам, те растерялись. “Тогда ортезы были известны узкому кругу специалистов”, – рассказывает Чугунов. Большинство врачей предпочитали проверенные гипс и бинты. Чугунов не испугался: начал консультироваться с немецкими специалистами и создавать новые разновидности ортезов. Сегодня его предприятие выпускает более 100 наименований – от самых простых (головодержатели, наколенники, поясничные бандажи) до сложных послеоперационных систем.
От костюма к методу
Прорыв в бизнесе произошел в 1997 г., когда конструкторы центра изобрели рефлекторно-нагрузочное устройство “Гравистат” – комбинезон для реабилитации больных детским церебральным параличом (ДЦП). В разработках они использовали научные данные о воздействии гравитационного поля Земли на физиологические процессы организма человека.
“Идея “Гравистата” вполне благая. Но важно помнить, что ни одно устройство само по себе не научит ребенка ходить”, – поясняет Екатерина Клочкова, заведующая отделом психической терапии Санкт-Петербургского института раннего вмешательства. В России, добавляет специалист, практически нет исследований, позволяющих контролировать качество использования таких устройств.
“Гравистат” помогает даже при гиперкинетической форме ДЦП, но это не панацея. Это тяжкий труд: можно заставить работать мышцы, если человек хочет это сделать, – говорит Татьяна Малинкина, методист по кинезитерапии и массажу Центра медико-социальной реабилитации для больных ДЦП. – Просто дать костюм пациенту бессмысленно, знающий методист должен отрегулировать его на человеке и подобрать индивидуальный комплекс упражнений. Еще надо учитывать, что бывают четкие противопоказания”.
Заинтересовать “Гравистатом” лечебные центры Чугунову оказалось сложно. Как и в случае с ортезами. “Я понял, что с одним костюмом работать нельзя – нужна комплексная методика лечения”, – говорит бизнесмен. “Если ребенок 24 часа в сутки сидит в углу дивана и полчаса ходит в волшебном костюме, толку от этого никакого”, – отмечает Клочкова.
Чугунов собрал воедино несколько методик: была разработана комплексная программа интенсивной реабилитации. В 1999 г. на собственные средства Чугунов начал строительство в Электростали нейроортопедического центра площадью 4000 кв. м, где эту программу предполагалось запустить. Первую группу пациентов клиника приняла в 2004 г. Сегодня здесь три зала лечебной физкультуры, бассейн, водолечебница, отделения физиотерапии, функциональной диагностики и номера на 36 мест. Четыре недели проживания, включая трехразовое питание, обходятся матери и ребенку в 96 000 руб. С пациентами работают ортопеды, неврологи, врачи лечебной физкультуры. Вместе с этим направлением оборот НПЦ “Огонек” в 2006 г. составил $1,7 млн.
“В России нет реабилитационной индустрии, – сокрушается Чугунов. – Есть отделения при больницах, но они предназначены для восстановления после операции. Есть пансионаты, которые занимаются лечением больных, прошедших крупнейший реабилитационный процесс. А между этими двумя сегментами – пробел, как раз из реабилитационных центров. И ни органы соцзащиты, ни здравоохранение этим не занимаются”.
Неплатежеспособный спрос
“В России примерно 9% взрослых и 16% детей имеют заболевания костно-мышечных тканей и могут нуждаться в ортопедических изделиях”, – говорит Евгения Пармухина, аналитик департамента маркетинговых исследований группы “Текарт”. Число таких людей растет, у многих сидячая работа, дети много времени проводят за компьютерами и т. д. Спрос на ортопедические изделия возрастает зимой вместе с увеличением числа травм. Сегодня, отмечает Пармухина, развивается форма розничной торговли – ортопедические салоны. У “Огонька”, к примеру, такие салоны есть в Москве, Санкт-Петербурге, Ростове-на-Дону, Самаре, Владивостоке, Екатеринбурге и Электростали. Частных фирм, которые могли бы успешно развиваться на этом рынке, немного. “В сегменте ортезов преимущественная доля принадлежит государственным предприятиям”, – констатирует Пармухина.
“Огоньку” 30% продаж действительно обеспечивает госзаказ [со стороны органов социальной защиты и фонда социального страхования], – говорит Чугунов, – но 70% заказов приходится на частные клиники”.
Отечественным компаниям сложно конкурировать с иностранными производителями, добавляет Владимир Вукович, учредитель дистрибуторской фирмы “Центр ортопедических приспособлений”. По его словам, врачи по-прежнему скептически относятся к нововведениям и не дают информации пациентам. “У одной фирмы, с которой мы сотрудничаем, более 1500 наименований изделий, но мы вынуждены закупать максимум три”, – сетует Вукович.
“Заниматься производством ортезов в России трудно”, – соглашается Надежда Купцова, коммерческий директор сети ортопедических салонов “Паризо”. – Для изготовления сложных изделий нужна производственная база, а поскольку используются импортные комплектующие, это еще и дополнительные таможенные расходы”. При высокой же себестоимости выпускать продукцию, рассчитанную на инвалидов и пенсионеров, невыгодно, добавляет она. “Спрос на ортопедические изделия, может быть, и есть, но он неплатежеспособный”, – рассуждает Илья Ломакин, исполнительный директор маркетингового агентства Discovery Research Group. Ломакин вспоминает неудачный опыт знакомого предпринимателя, полковника в отставке, который вместе с сыновьями затеял производство протезов. Через несколько месяцев фирму пришлось закрыть: инвалиды покупать протезы категорически отказывались, настаивая на том, чтобы предприниматель выдавал их бесплатно.
Чугунов готов противостоять трудностям. Сегодня производство ортезов и реабилитация как бизнес-направления у него в равном соотношении. Но он планирует развиваться и построить еще один реабилитационный центр в Москве.