КАЗНА: Нефтяное везение ускользает
Нефтяное везение, похоже, заканчивается. Впервые за все последние годы квартальный план по сбору доходов в федеральный бюджет не перевыполнен со значительным превышением, а практически провален: в январе – марте бюджет получил 1,4 трлн руб., что на 9,6% или на 150 млрд руб. меньше плана.
Причина тривиальна – мировые цены на нефть оказались ниже заложенных в бюджет. Однако, даже когда они дотянутся до вожделенных $61 за баррель сорта Urals, доходы бюджета все равно будут ниже утвержденного уровня, так как официальный прогноз просто в силу своей официальности не может в полном объеме учитывать влияние политически обусловленных структурных особенностей российской экономики – от регрессивной шкалы ЕСН до коррупции и странностей кадровой политики госкомпаний, которые руководствуются феодальным принципом личной преданности.
Исполнение бюджетных проектировок было сорвано в I квартале как налоговой службой (недобор составил 14,5%, или 105 млрд руб.), на которую среди прочего могло оказать дезорганизующее влияние назначение ее руководителя министром обороны, так и таможенной службой (недобор – 9,2%, или 68,7 млрд руб.). Федеральное агентство по управлению федеральным имуществом, превысившее бюджетные проектировки по доходам на 20,9% (1,6 млрд руб.), и прочие ведомства, превысившие проектировки в сумме в 1,6 раза (на 22 млрд руб.), несколько исправили ситуацию, однако качественный перелом в бюджетном процессе очевиден: сверхплановых доходов больше не будет.
Недобор доходов не заставил Минфин скорректировать бюджетную политику. Прежде всего она осталась направленной на наполнение стабфонда любой ценой.
Сохранение высокого профицита, доведенного по итогам квартала до 471,9 млрд руб. (7% ВВП), обусловило драматическое сокращение расходов. Если их недофинансирование составило лишь 6,7%, меньше недовыполнения проектировок по доходам, то кассовое исполнение, т. е. то, что реально было разрешено потратить бюджетополучателям, было сокращено более чем на четверть – на 26,3% (356,5 млрд руб.!) – до 949,2 млрд руб.
По сути дела в I квартале произошел второй после преддефолтных времен секвестр бюджета. Благодаря этому неиспользуемые остатки средств на счетах федерального бюджета выросли на 491,5 млрд руб., т. е. более чем на половину израсходованных средств – до 3638,9 млрд руб. Стабфонд увеличился с 2,3 до 2,8 трлн руб. (с $89,1 млрд до $108,1 млрд), полностью вложенные в иностранные ценные бумаги. Его потери на курсовой разнице за квартал составили 17,6 млрд руб.
Не заставило сокращение доходов изменить и другие особенности бюджетной политики Минфина. Интересно, что в I квартале 2007 г., несмотря на сжатие расходов, продолжилась политика поддержки государственных финансовых институтов, являющихся агентами по обслуживанию госдолга, за счет средств федерального бюджета. На процентные расходы было выделено 49,3 млрд руб., которые были переданы бюджетополучателям – госструктурам, обслуживающим долг, – уже в январе. Однако в январе было израсходовано менее 20% выделенной суммы – лишь 9,6 млрд руб. Еще 9,3 млрд руб. было потрачено в феврале, а основная часть – 23,7 млрд руб. – была направлена на процентные платежи лишь в марте. Еще 6,6 млрд руб. и вовсе зависли на счетах бюджетополучателей, получающих скрытую поддержку за счет средств налогоплательщиков.
Сохранилась и высокая неравномерность выделения средств по различным направлениям расходов. При среднем уровне финансирования в 93,3% наиболее приоритетными направлениями финансирования стали межбюджетные трансферты (98,2%) и госнужды (98,1%). “Середняками” оказались ФСБ и МВД – 96%, экология – 94,4%, ЖКХ – 90,4%, социальная политика – 90,3%, культура – 89,1%. Наихудшим образом финансировалась национальная оборона, впервые оказавшаяся среди аутсайдеров (возможно, из-за организационной неразберихи, связанной со сменой министра), – на 87,7%, вечная “пария Минфина” экономика – 87,1%, образование – 86,1% и здравоохранение – 83,3%.
Негибкость политики Минфина создает опасения, что он сможет отреагировать на сжатие доходов и в последующие месяцы, что существенно повысит разрушительный потенциал снижения мировых цен на нефть.