Не мир, не труд
“Май” – третий за полтора года совместный фильм Продюсерской фирмы Игоря Толстунова и СТС Александра Роднянского. Первыми двумя были “Солдатский Декамерон” и “Питер FM”. Если продолжать разговор о сочетаниях, то “Май” – соединение еще и этих картин. Именно он дает повод говорить о том, что последние общие проекты Толстунова и Роднянского (есть и не общие) укладываются в рамки внятной продюсерской стратегии – у нас не так много внятных киностратегий, хотя ясны, скажем, отчетливые кинонамерения Эрнста – Максимова, того же Роднянского (в случае блокбастеров) или Сельянова.
Стратегия, в которую укладываются “Декамерон”, “Питер” и “Май”, с одной стороны, разумно недорогостоящее кино, с другой, что называется, человеческое. От словосочетания “человеческое кино” меня, как всякого нормального киномана, выворачивает. “Человеческое кино” обычно делается теми, кто рассчитывает на “нормального простого зрителя” (то есть того, который в кино не ходит и ничего в нем не соображает) в противовес “ненормальному” (который как раз таки кино смотрит). Короче, “человеческое кино” – удел либо идиотов, либо воров, которые разводят давших им деньги инвесторов. Но в данном случае речь о “человеческом кино”, которое киноманское, обитает в пространстве между отчасти авторским (случай “Декамерона”) и отчасти массовым (случай “Питера FM”) и способно на артистические жанровые манипуляции.
Суть “Мая” в том, что старлей из Чечни, приехавший в трехдневный отпуск в родную Москву и попавший туда в разгар мая и праздника Победы, опьянен временным миром (как мы увидим, относительным) и временной свободой. За это время он влезет в ряд конфликтов – и в роман. Ну да, сказка: он таки офицер 28 лет, да еще и, как мы поймем, честный девственник. А она – проститутка (в ролях, однако, супружеская чета Андрей Кузичев – Виктория Толстоганова). При этом видна параллель с гениями – выпускниками будущего Литературного института, погибшими на фронтах Великой Отечественной. Но и она тоже не хухры-мухры: музыкально сверхобразованный выпускник медицинского. Он, опять же, имеет фамилию Печалин, что недвусмысленно напоминает Печорин. Но вот не говорите, что все надуманно. Не надуманно. Фильм изящно организован. Любой пафос (даже актуальная критика по адресу МВД и Министерства обороны) снижен в нем юмором. Некоторый перебор, связанный со слишком частым цитированием главного стихотворения Великой Отечественной “Жди меня, и я вернусь”, – и тот скорректирован хохмами. Слишком назойливая демонстрация Кузичева и Толстогановой на фоне логотипа кинотеатра “Мир Кинотавр” (фестиваль “Кинотавр” теперь делают Толстунов с Роднянским) и вовсе воспринимается как шуточка для понимающих.
Жаль, что как только фильм начинает выходить на сколько-нибудь серьезные темы – тут же отшатывается.
Тема 1: юноши (в лице героя-старлея) становятся воинами (а иногда и убийцами) до того, как стать в физическом смысле мужчинами. Крутой, но еще не знал женщин: это, впрочем, постоянная тема литературы и кино про войну.
Тема 2: алаверды главным русским вопросам. В контексте “Мая” они звучат не “зачем живем, зачем страдаем”, как у Чехова, а “зачем живем, зачем воюем”. Нет ответа. У фильма тоже. Но он мог бы и постараться хоть как-то ответить.