ПРАВИЛА ИГРЫ: Искусство нравиться
В прошлый вторник две комиссии Общественной палаты проводили совместные слушания о том, можно ли устроить жизнь так, чтобы на несанкционированных митингах не били и не задерживали журналистов. Возглавляемая редактором газеты “Московский комсомолец” комиссия по информационной политике и свободе слова в СМИ и возглавляемая адвокатом Анатолием Кучереной комиссия по общественному контролю за деятельностью правоохранительных органов собрались в маленькой комнате и пригласили еще правозащитников, Марию Гайдар, задержанную на “Марше несогласных”, меня, задержанного там же, и депутата Владимира Рыжкова, который приезжал в отделение милиции проверять, не бьют ли нас.
В двух словах смысл выступлений главы Московской Хельсинкской группы Людмилы Алексеевой, Марии Гайдар и Владимира Рыжкова заключался в том, что надо просто разрешать оппозиционные митинги и не отдавать приказов бить людей на улицах. И тогда обсуждаемая проблема отпадет сама собой.
Однако члены Общественной палаты не искали легких путей. Говорили, что надо встретиться с руководством МВД и бойцами ОМОНа с целью увещевания и душеспасительных бесед. Павел Гусев полагал, что журналисты, конечно, должны быть защищены, однако под видом журналистов на митингах могут ведь присутствовать и провокаторы, а их защищать не нужно. Гусев предлагал аккредитовать всех журналистов и выдать журналистам специальные жилеты, майки или наклейки на одежду, каковые наклейки защищали бы журналистов в толпе от омоновских дубинок. Несмотря на множество подобного рода полезных предложений, Анатолий Кучерена все спрашивал: “Что надо сделать? Что предпринять конкретно?”
Когда очередь говорить дошла до меня, я, признаюсь, откровенно принялся хулиганить. Я отверг идею господина Гусева о наклейках на одежду. Сказал, что в Третьем рейхе евреям тоже выдавали желтые звезды, которые следовало нашивать на одежду. Это делалось исключительно с целью защиты евреев, но привело к гетто и печам Майданека. Господин Гусев расстроился и даже повышал на меня голос.
Про увещевания и душеспасительные беседы я возразил, что своими глазами видел, как разгоном демонстрации и задержанием участников командовали люди в штатском. Так что, резюмировал я, для увещевания придется встречаться не с руководством МВД и бойцами ОМОНа, а с руководством ФСБ и бойцами с Лубянки. Тут члены Общественной палаты как-то примолкли, видимо, от гражданского мужества.
Что же касается конкретных действий, я предложил попросить власти издать инструкцию, определяющую порядок разгона несанкционированного митинга. Члены Общественной палаты всерьез переспрашивали меня, какой же может быть порядок разгона, если митинг незаконный, и, значит, участники поставили себя вне закона, и, значит, все позволено. Я долго растолковывал достойнейшим и мудрейшим, что, если участники митинга поставили себя вне закона, это не значит, что вне закона оказались и правоохранители. Стало быть, должны разгонять митинг по правилам, которые не противоречат Конституции.
Когда слушания окончились, ко мне подошла Мария Гайдар и, глядя на меня с изрядным восхищением, сказала: “Да вы настоящий хулиган”.
Тут мне пришла в голову мысль, в значительной степени девальвирующая мою гражданскую позицию. Я подумал, что рядовые граждане вроде меня отличаются от членов Общественной палаты тем, что стремятся понравиться девушкам, а не президенту Путину.