Ростропович унес с собой гармонию

Ростропович принадлежал к плеяде гигантов нашей музыки – Ойстрах, Коган, Гилельс, Рихтер, которых ему суждено было пережить. Все они несли глубину традиции, доставшуюся советской школе от немецкой музыки. Но в большей степени, чем любой из них, Ростропович посвятил себя искусству новому, создававшемуся здесь и сейчас – с прицелом в вечность.

Фигура Ростроповича воплощала противоречие, которое можно назвать плодотворным и счастливым.

Он был музыкантом, осознанно включенным во время. Будучи младшим современником Прокофьева и Шостаковича, Ростропович вдохновенно требовал от них создания все новых шедевров. В следующие годы с его именем связано появление партитур Бриттена, Лютославского, Шнитке, Щедрина, Пьяццолы, Кнайфеля. Посчитано, что он сыграл впервые 117 произведений для виолончели, исполнил 70 новых оркестровых партитур и несколько опер. Искусство ХХ века трудно назвать счастливым. Ростропович сопутствовал рождению музыки трагической, нервной, даже опустошенной.

Тем не менее его творчество в целом – аккорд гармонии и счастья. Виолончель Ростроповича, его дирижерский жест, его любовь к творчеству как таковому излучали ясность и жизнь. Само существо музыкального искусства, гармоничного по определению, сквозило через тернистые подробности конкретных нотных текстов.

Он играл про боль и приносил радость. Он наложил отпечаток классического мировосприятия на ХХ век. Видимо, потому его обаяние столь много значило и для тех, кто соприкасался с ним в жизни, а не только в концертном зале.

Ростропович был из тех художников, кто состоялся на сто процентов. Его творческая биография поражает насыщенностью и полнотой. В последний раз он выходил дирижировать перед российской публикой в день рождения Шостаковича, 25 сентября 2006 г. Восьмую симфонию Ростропович исполнял, словно прислушивался, не помышляя интерпретировать или трактовать. Настроением концерта было благоговение – к автору, к музыке вообще. Такое же чувство вызывает и сам Мстислав Ростропович.