Большому залу – большую музыку
Изменились в Большом зале параметры сцены: сняли первый ряд партера и выдвинули край сцены на метр с лишним вперед – раньше полному, а тем более расширенному составу оркестра было тесно, чуть ли фалды фраков в зал не свисали. Поставили новые кресла – точные копии старых: оказалось, на фабрике, где прежние изготовили полвека назад, сохранились чертежи. Почистили знаменитые люстры, отреставрировали Царскую лестницу, примыкающие к сцене Голубую и Красную гостиные. Голубая стала оливково-зеленой: в результате расчистки нескольких слоев краски выяснился первоначальный цвет, в него и покрасили. Теперь эти интерьеры сверкают элегантной роскошью. Из новых удобств главное – подъемник для инвалидных колясок, без какового по европейским нормам ничего театрально-зрелищного существовать не может.
Европейским нормам следовали не только из гуманных побуждений, но и потому, что ремонт – финансовая копродукция. К 321,4 млн руб., выделенным из российского бюджета на ремонт обоих залов филармонии (Малый открылся в марте), Всемирный банк подкинул еще 96.
Подрядчики – Фонд инвестиционно-строительных проектов Петербурга и консорциум из нескольких строительных компаний – работали по науке, под неусыпным надзором культуроохранных инстанций. Перед началом работ акустические параметры были тщательно замерены, а в процессе им строго следовали, используя аутентичные материалы.
Работы было непочатый край: никто даже не вспомнит, когда филармонию в последний раз чинили как следует. Сейчас укрепили фундамент, поменяли всю инженерию, воду и электричество. Установили сложную мощную систему кондиционирования – завсегдатаи зала помнят, как летом при аншлаге дышать было вообще нечем и пот с публики лил ручьем, теперь же обещано, что ни жара, ни холод не помешают внимать искусствам.
Главная концертная площадка Петербурга в полтора раза старше главной московской – Большого зала консерватории, которому 100 с небольшим лет. Во второй половине 1830-х архитектор Поль Жако выстроил в самом сердце Петербурга, на Михайловской улице, здание Дворянского собрания. Дворяне, составлявшие около 8% населения столицы империи, получили роскошный зал для дел и развлечений. Среди последних, кроме балов и маскарадов, постепенно значительное место заняли концерты. В XIX в. все приезжавшие в Россию мировые знаменитости (собственно, все мировые знаменитости в Россию и приезжали) считали выступить в Большом зале за честь – например, если давалась долгая гастроль, то в доме у потомственных дворян проходило лишь последнее торжественное выступление. Лист, Вагнер, Берлиоз, Малер, Клара Вик и многие другие европейские гении играли и дирижировали тут. И все гении отечественные, конечно, тоже: Римский-Корсаков, Антон Рубинштейн, Бородин, Глазунов, Балакирев. Именно в Большом зале прошла премьера Шестой симфонии Чайковского под управлением автора за девять дней до его смерти. В 1921 г. в здании поселили филармонию, и дворян по крови сменили дворяне по духу. Шостакович, Мравинский и еще десятки крупнейших композиторов, исполнителей, оркестров XX в. виртуально присутствуют в пространстве Большого зала. Нынешний ремонт эти великие тени нисколько не распугал.
Теперь можно испытать необычайно редкое в России удовлетворение: деньги потрачены на доброе, правильное дело. Многих честных христиан, от Лютера до Льва Толстого, беспокоило, что в храмах вера не только не цветет, но мертвеет и выхолащивается. В некоторых намоленных храмах искусства происходит то же самое. Стало быть, стоит следующая задача: наполнить получившуюся блестящую, с иголочки оболочку живым и адекватным содержанием.
Хорошо бы Петербургской филармонии в столь качественно обновленных стенах своего храма не допустить означенных грустных процессов.