Проект “Б”: Национальная идея
Заявление главы Управделами президента Владимира Кожина о том, что на Новодевичьем кладбище уже нет места и похороны знаменитых соотечественников становятся деликатной проблемой, вызвало бурную дискуссию в СМИ. Вопросы, где хоронить и как хоронить, очень важны для россиян.
Многие громкие события последнего времени так или иначе связаны с могилами. Скандал с переносом памятника и захоронений советских солдат в Таллине, планы Минобороны по защите воинских захоронений за рубежом, похороны почти подряд Бориса Ельцина, Мстислава Ростроповича и Кирилла Лаврова, возвращение на родину праха белых генералов, философов-эмигрантов и членов императорской фамилии.
О важности этих событий свидетельствует внимание, уделяемое им в прессе. Похороны Бориса Ельцина имели рекордный для официальных прямых трансляций телерейтинг за пять лет. Перезахоронение останков царской семьи в 1998 г. также стало главной новостью. На закате СССР, даже с поправкой на идеологизированность граждан и немногочисленность каналов телевидения, отслеживание в прямом эфире последнего пути товарищей Брежнева, Андропова и Черненко было гораздо популярнее военных парадов на Красной площади. В этом был где-то даже эстетический интерес.
И в частной жизни россиян кладбище занимает достойное место. На Пасху (а не в родительские субботы) в крупных городах ограничивается автомобильное движение на подступах к кладбищам и, наоборот, организуется движение общественного транспорта. Вместо церкви привыкшие к кладбищенскому ритуалу граждане едут к родным могилкам, где наводят или не наводят порядок, сыплют пшенную крупу, пьют водку и закусывают, наливают стопку покойничку, кладут на могилу конфетку. Частным филиалом кладбища становится место на автодороге, где разбился кто-то из близких, – там ставят памятник или вешают венок.
Кладбищенские обычаи – одни из самых живучих. Отдавая последний долг ушедшим близким, наш человек руководствуется простым, но строгим правилом “чтобы все как у людей”. Представляется человеку в этот момент, что какой-либо сбой в ритуале может оскорбить память умершего, а похороны “не как у людей” подвергнутся осуждению живущими.
Естественно, что представления о том, как все у людей, меняются со временем и географически. В одном регионе принято лить водку на могилу, в другом – ставить стопку, в одном кормят собравшихся прямо на кладбище, в другом – дома. Как одевать, как выносить, сколько раз прощаться, как оформлять квартиру, что готовить на поминки и в каком порядке есть – все это предметы тайного знания специальных бабушек, которых человек, вынужденный хоронить родственника, слушается беспрекословно.
Религиозный ренессанс последнего времени не перебивает этой языческой обрядовости. Церковь остается довольно закрытой для непродвинутого пользователя. Отпевание покойника, конфессиональную принадлежность которого сами родственники не всегда в состоянии четко определить, также часто проходит по принципу “чтобы как у людей”.
Российское общество в большинстве своем остается языческим (не только в отношении к похоронам – просто эта тема наиболее показательна). Поэтому и Ленин остается в Мавзолее, к вящему удивлению антикоммунистов, либералов или христианских неофитов. На нем держится хрупкое языческое согласие современной России.