ГЛОБАЛИСТ: Критик и льстец
Действительно, мнения поляризованы. У критиков положения дел в России если уж плохо, то плохо решительно все. Оптимисты же предпочитают делать вид, что ничего страшного вообще не происходит – растет экономика, свободы по-прежнему несравнимо больше, чем в СССР, – чего переживать-то? В этом плане запомнилась статья Криса Уифера из Альфа-банка Putin’s Record Provides Cause for Optimism (The Moscow Times, 18 апреля 2007 г.), где автор, серьезный в общем аналитик, обрушил какие-то невообразимые потоки лести на российское руководство (между прочим, на полном серьезе утверждая, что темпы роста нефтедобычи упали в связи с усилиями правительства по диверсификации экономики).
На прошлой неделе в Англии услышал по радио дискуссию между двумя членами британского парламента, посвященную России. Один депутат говорил, насколько в России все безнадежно: убивают журналистов, подавляют гражданские свободы, а “его друг Гарри Каспаров” только что рассказал ему, как власти не дали провести оппозиционную демонстрацию. Его оппонент утверждал: все это ерунда, Россия гораздо более демократическая страна, чем СССР, там растет экономика, а недавно он сам был в Москве и видел протестную демонстрацию пенсионеров с требованиями о повышении пенсий, которую никто не разгонял.
Принадлежа к лагерю критиков, я готов признать, что наши выступления, вероятно, многим надоели: много повторов, мало кому нравится все время слушать неприятное, к тому же многим из критиков нечего предложить взамен. Однако за нашей позицией стоят здоровое чувство обеспокоенности по поводу массы тревожных явлений и понимание того, что Россия может лучше. Да, сегодняшняя Россия на порядок демократичнее СССР. Она также демократичнее Саудовской Аравии. Но для нас это не сравнение. Мы знаем, что Россия может и должна лучше. И наши выступления – пусть и неприятное, но необходимое напоминание об этом.
Критика власти может быть надоедливой и порой неконструктивной, однако глупо и прятать голову в песок, падая жертвой того, что писатель Салман Рушди называл “болезнью оптимизма” (optimism disease). Я помню, как весной – летом 1998 г. многие игроки на рынке ГКО излучали уверенность, полагая, что они умнее других и успеют “выскочить раньше”.
На прошлой неделе многим оптимистам жизнь предоставила прекрасную возможность убедиться в степени зыбкости российского “благополучия”. России повезло, что ее министром финансов работает Алексей Кудрин. А представьте, что на его месте скоро окажется кто-то другой – ну, скажем, друг президента Юрий Ковальчук. И президент отдаст ему команду покупать на деньги стабфонда акции российских компаний. И Ковальчук команду выполнит. А министр экономики, ну, например, Андрей Белоусов, его в этом поддержит.
При всей понятной нелюбви к критике и видимых улучшениях в экономике России нельзя не обращать внимания на крупные системные риски, которыми просто пронизана сегодняшняя Россия. После подобных “новаторских идей” президента Путина, как эта – про акции, господа оптимисты выглядят не очень убедительно. Как аналитики российского фондового рынка, у которых снижение индекса Dow Jones на 0,2% – это “падение”, а снижение индекса РТС на 5% – “временная коррекция”.