Сергей Выборнов, президент АК “Алроса”
Сергей Выборнов в 1980-е гг. делал успешную дипломатическую карьеру, потом занимался в правительстве связями с международными финансовыми организациями, а в последние годы работал в “Норникеле” и “Алросе”. Стоило ему в феврале возглавить “Алросу”, как по рынку распространились слухи о слиянии корпорации с принадлежащей акционерам “Норникеля” золоторудной компанией “Полюс Золото”. В интервью “Ведомостям” Выборнов объяснил, что стоит за этими разговорами, а также рассказал, где его компания, нарушившая мировую монополию De Beers, хочет добывать алмазы и что с ними собирается делать дальше.
– А “Норильский никель” вам интересен?
– Вы действительно собираетесь покупать “Полюс Золото”?
– На нас выходили инвестиционные банки, задавали вопрос, интересна ли нам возможность покупки золотодобывающей компании. Инвестбанкирам, как и вам, я ответил: да, это нам интересно. Вопрос цены и сроков. Но с акционерами “Полюса” никаких переговоров я не вел и не веду.
– Вам нужен контрольный пакет “Полюса”?
– Если пакет не контрольный, то это уже инвестиционный бизнес и это не для “Алросы”. Таким бизнесом может заниматься какая-либо из наших “дочек”, например ИГ “Алроса”. Нам, как горной компании, нужен контрольный пакет. Исторически никто не изучал синергию между алмазным и золотым бизнесом. Я считаю, что она возникает. Несмотря на то что у камней и золота различные циклы (экономические. – “Ведомости”).
“Полюс” мы хорошо знаем как компанию. Знаем менеджмент, потому что делали с ними сделку по продаже якутских золотодобывающих активов. Это интересно и потому, что у “Полюса” есть три якутских месторождения (Нежданинское, Куранах, Кючус. – “Ведомости”). Мы же в том числе и якутская компания. Насколько я понимаю, президенту Якутии лично важно, чтобы производство не стояло на месте и эти активы развивались.
– Интересен. Но когда ничего не продается, нечего и покупать.
– “Норникель” сейчас не продается?
– Насколько я знаю, нет. Тем более что у нас капитализация, по официальной оценке, чуть больше $6 млрд, у “Норникеля” – сами знаете какая (вчера в 18.00 в РТС капитализация “Норникеля” составила $39,54 млрд. – “Ведомости”). У “Алросы” таких денег нет. И LBO не получается.
– А из акционеров “Норникеля” кто-либо делал вам предложение о покупке их доли?
– Нет, никто.
– А вы им?
– Я – нет.
– В 2005 г. министр финансов и председатель наблюдательного совета компании Алексей Кудрин заявил, что на базе “Алросы” может быть построена национальная горнорудная компания. Что он имел в виду, по какому принципу вы будете выбирать направления для диверсификации бизнеса?
– Корректнее было бы этот вопрос задать Алексею Леонидовичу. Но я попробую прокомментировать. Он же, скорее всего, не имел в виду, что это будет название компании. “Алроса” и так национальная, и так горнорудная. Национальная горнорудная компания – это некий подход к бизнесу. Алмазная отрасль весьма специфическая, потому что истории размещения и оценки алмазодобывающих компаний нет. Поэтому было бы полезно иметь на балансе что-нибудь кроме алмазов, что рынок может оценить более эффективно и быстро, например золото.
В свое время нам, например, был интересен уголь. Мы принимали участие в аукционе по продаже блокпакета “Якутугля” в 2005 г. Но “Алроса” не дошла до конца торгов из-за слишком высокой цены.
Когда мы говорим о горной компании, очень сложно сказать, какой бизнес нужен, а какой нет. Синергетика может быть как между золотом и алмазами, так и между алмазами и углем. Она возникает потому, что инвесторы понимают, что горные бизнесы друг друга хеджируют благодаря разным экономическим циклам.
– Сейчас обсуждается возможность проведения объединенного аукциона по продаже “Якутугля” и “Эльгаугля”. “Алроса” может принять участие в этих торгах?
– У этих проектов очень высокие капзатраты и большой срок окупаемости. И скорее всего стоимость также будет очень высокой. Можно создать какой-либо консорциум, но окончательное решение об участии мы примем после официального объявления условий торгов. Сейчас могу сказать, что если стартовая цена будет больше $2 млрд, то мы вряд ли пойдем.
– В начале года наблюдательный совет “Алросы” одобрил стратегию развития до 2015 г. Как рассчитывались ее показатели?
– Сразу оговорюсь: программа развития – не догма, а основные направления нашей работы. Она формулирует качественные изменения, которые предстоит провести компании в ближайшем будущем, и прежде всего переход на подземную добычу. В программу развития заложен консервативный прогноз инфляции, подготовленный Минэкономразвития. Предполагается, что курс рубля к доллару практически не увеличится и к концу десятилетнего периода будет составлять 26,99 руб./$. За этот же период индекс роста прямых затрат алмазодобычи по отношению к 2006 г. составит 1,6.
– Вы планируете начать разработку каких-либо месторождений до запуска в эксплуатацию подземных рудников после 2011 г.?
– Мы надеемся, что в 2008 г. в Якутии будут выставлены на аукцион лицензии на месторождения Эбелях и Ручей Гусиный. Их оценочные запасы составляют около $2 млрд. Это россыпные месторождения, а соответственно, в сравнении с подземными рудниками капзатраты по добыче здесь существенно меньше при высокой стоимости продукции. Подготовка к началу добычи занимает примерно полгода. Кроме того, в Якутии перспективным являются проекты по освоению месторождения Верхняя Муна и недавно открытого на Накынском рудном поле месторождения Майское.
– В прошлом году президент Якутии Вячеслав Штыров заявлял, что на базе “Нижнеленского” может быть создана алмазодобывающая компания. Она может стать конкурентом “Алросы”?
– “Нижнеленское” – хорошая компания, хотя с финансовой точки зрения она не обладает такими возможностями, как мы. Заявления Штырова были скорее некой мотивацией предыдущего менеджмента на развитие геологоразведки. Из якутского бюджета выделяется много денег на финансирование геологоразведки, и “Алросе” было бы логично поступать так же. Сейчас мы создаем четвертую экспедицию, чтобы в Якутии этот процесс начал развиваться.
– Кроме Якутии где еще “Алросе” интересна добыча алмазов?
– Исторически у нас сложились хорошие отношения с Анголой, еще смотрим на Намибию и ЮАР.
Можем начать добывать алмазы вместе с De Beers. Мы можем создать совместное предприятие по добыче алмазов также в Африке. Параметры СП еще не обсуждались.
– А в мире еще много осталось неразработанных крупных алмазных месторождений?
– Когда мы зашли на Ломоносовское месторождение, многие крупные игроки нам предлагали сделать этот бизнес совместным. Их аргументация была очень простой: это может быть последним неразработанным месторождением такого размера. Ничего более крупного на сегодняшний момент в мире нет.
– И как выходить из этой ситуации?
– Например, есть ангольский шельф. Геологи пока никак не могут понять, где находится коренное месторождение и откуда происходит вымывание камней в россыпи. Раньше, лет 50 назад, если бы вы нашли месторождение на глубине 200 м, то за него никто бы не взялся. Сейчас же если цены на сырье будут расти, то подобные месторождения, которые раньше были нерентабельными, войдут в разработку.
– Это значит, что “Алроса” может начать искать алмазы в море?
– У нас нет опыта и технологий подводной добычи. Но она есть у De Beers. Обмен опытом между компаниями может привести и к такому сотрудничеству. Но сейчас нам предстоит решить более важную задачу по переходу на подземную добычу по пяти рудникам одновременно. А потом уже можно будет думать о том, как диверсифицировать добычу и “уходить ли под воду”.
– Весной вы объявили о планах по поиску нефти в Анголе. Как возникла эта идея?
– Исторически с Анголой у нас сложились хорошие отношения. “Алроса” приняла решение о строительстве объектов Катоки, когда в стране еще шла гражданская война, и тогда наша страна фактически поддержала нынешнего президента Душ Сантуша. Насколько я понимаю, наши ангольские друзья это ценят до сих пор. С учетом добрых отношений ангольцы предложили “Алросе” посмотреть на проект по добыче нефти и газа. Мы близки к подписанию соглашения, оговаривающего принципы и порядок реализации совместных проектов. Здесь речь идет пока о геологоразведке. В проекте будет участвовать ангольская госкомпания Sonangol. Для проекта, скорее всего, будет привлекаться российский оператор-нефтяник, пока мы рассматриваем разные кандидатуры. Как будут распределяться доли в проекте, какие лицензии мы получим, еще предстоит решить в ходе переговоров.
– Нефтегазовый бизнес в Якутии вам больше не интересен?
– Мы приняли решение не строить НПЗ на Иреляхском месторождении в Якутии, поскольку это уже совсем глубокий нефтяной бизнес, связанный с переработкой и сбытом. Это не наше дело, и для нас это неэффективно. “Саханефтегаз” занимается снабжением населения газом, это также специфический бизнес, им тоже должен заниматься профессионал, не “Алроса”.
– Как могла произойти история с “уводом” у “Алросы” допэмиссии “Якутгазпрома” через компании-двойники? “Алроса” сейчас контролирует эти акции или уже нет?
– Я не знаю, как могло это произойти, это вопрос к предыдущему менеджменту. Правильно будет сказать так: мы в любом случае выйдем из этого проекта и владельцем “Якутгазпрома” станет профессиональный оператор. Что за оператор, скоро увидите. Но для “Алросы” газоснабжение, поддержание и эксплуатация сетей низкого давления точно непрофильный бизнес. Я не понимаю, кто и что планировал, когда пытался купить “Саханефтегаз”, а потом “Якутгазпром”.
– “Алроса” участвует в проекте “Комплексное развитие Южной Якутии”, который предполагает разработку месторождений угля, урана и железной руды. Почему вы решили заняться этим проектом?
– Исторически так сложилось, и, наверное, это правильно, что “Алроса” как горная компания инвестиционным бизнесом не занималась. Эта функция была возложена на ИГ “Алроса”. В этом проекте участвует именно ИГ “Алроса”: она вошла в состав учредителей Корпорации развития Южной Якутии с долей в 14,7% .
– Что еще есть у ИГ “Алроса”?
– Есть интересы в золоте. В Киргизии интересно месторождение Джеруй, с руководством этой страны мы уже обсуждали возможность участия в этом проекте. В Армении купили небольшое, но перспективное месторождение “Азатек”. С руководством же Армении ведем переговоры о вхождении ИГ “Алроса” в проект по разработке Сотского месторождения. Наши горняки хорошо знают золотой бизнес, и было бы глупо отказываться от таких хороших, по их мнению, активов. У ИГ “Алроса” есть также намерение посмотреть железорудные, полиметаллические месторождения в Южной Якутии.
– Кто контролирует 49% ИГ “Алроса”?
– Ее менеджмент. Но скоро мы намерены консолидировать на балансе “Алросы” все 100%.
– Когда “Алроса” сделает IPO?
– Я никогда про IPО ничего не говорил. Я говорил недавно в Иерусалиме в своем выступлении на английском go public, имея в виду, что компания будет преобразована из ЗАО в ОАО – в соответствии с федеральным законом об акционерных обществах. Процесс по изменению юридического статуса займет около года.
Насколько я понимаю, у акционеров есть настроения провести IPO. Я думаю, что free float будут давать акционеры, хотя этот вопрос, конечно, стоит адресовать им. Параметры размещения пока не обсуждаются.
В мире IPO алмазных компаний таких масштабов, как наша, еще никто не делал. Поэтому к этому вопросу надо подходить аккуратно. Но я думаю, что капитализация будет высокой. Какой точно она будет, сказать не могу: нет мультипликаторов, по которым оценивались бы алмазные компании. Приятно быть первыми в этом плане, потому что для нас они будут выше, чем для наших последователей.
– С оценкой “Алросы” в $6 млрд вы согласны?
– Базироваться на оценке “Алросы” в $6 млрд я бы не стал. Ведь имущество оценивалось отдельно от самой компании, и оно стоит больше $2 млрд.
– Желания ваших акционеров по проведению размещения по времени как-то ограничены?
– Я не задавал акционерам такого вопроса. Но, я думаю, чем быстрее компания будет оценена рынком, тем для них лучше.
– Как будет строиться сбытовая политика?
– У “Алросы” раньше не было сбытовой стратегии: около 50% алмазов продавали De Beers. Наверное, это было удобно. Но монополии De Beers больше нет. Мощные игроки – BHP Billiton и Rio Tinto занимают существенную долю рынка, хотя и меньшую, чем мы. Африканские страны, в которых сейчас работает De Beers, начинают менять правила игры, и компании приходится сокращать добычу и долю рынка. Сейчас мы уже практически сравнялись с De Beers по степени влияния на мировом алмазном рынке, “Алроса” же будет и дальше увеличивать свою долю.
“Алроса” планирует создать в Москве торговую площадку со своей необходимой инфраструктурой, включая финансирование по банковской линии. У нас банки пока не предоставляют кредиты под залог камней, и этим вопросом нам предстоит заняться. Клиенты должны приезжать к нам сами, а не мы к ним. Зарубежные торговые представительства “Алросы” будут заниматься контролем за ценовыми трендами. Через площадку в Москве будет продаваться большая часть алмазов. Причем продажи в основном будут осуществляться по долгосрочным контрактам. Количество постоянных клиентов будет ограниченным: будем оставлять крупных, понятных, которые действительно могут поддерживать рынок.
– В прошлом году летом “Алроса” подала иск в Европейский суд, в котором пыталась оспорить процедуру принятия Еврокомиссией решения, по которому должна прекратить поставки сырья в адрес De Beers к 2009 г. Вы будете отзывать этот иск?
– У “Алросы” нет цели оспорить решение Еврокомиссии, этот запрет в первую очередь касается De Beers. Но наши юристы проделали большую работу, и сейчас, когда мы можем получить положительное решение по этому иску, отзывать его было бы нецелесообразно.
– Как теперь будут строиться взаимоотношения с De Beers?
– Торговая площадка в Москве не регулируется Еврокомиссией, ведь Россия не входит в Евросоюз. Есть масса юридических возможностей продолжить работу с De Beers, если она дальше захочет покупать у нас алмазы.
У нас нет цели сохранять торговые отношения с южно-африканской компанией любой ценой. Если раньше были экспортные квоты и по-другому было нельзя, то сейчас ситуация меняется: за работу по долгосрочным контрактам и тот ассортимент, который мы предоставляем, клиенты должны платить нам премию. Ведь мы, в свою очередь, должны четко понимать, какой вид сырья и в течение какого времени хочет от нас получать клиент, на каком временном горизонте он сможет эффективно работать.
– “Алроса” собирается развивать ювелирный бизнес?
– У нас есть планы по созданию ювелирного бренда в секторе high и medium. Мы будем производить и продавать ювелирные изделия для женщин, детей и мужчин. “Алроса” проводила исследования: за рубежом среди женщин и мужчин популярны покупки украшений для себя. Для детей родители готовы покупать украшения чуть ли не с грудного возраста.
Производить украшения будут предприятия по аутсорсингу. С точки зрения соотношения цена – качество нам интересны предприятия Армении. В течение пяти лет мы планируем создать сеть из 50 магазинов в Москве и других крупных российских городах. Стоить ювелирные изделия будут от $800.
В создание бренда может быть инвестировано до $50 млн. Со стороны инвесторов есть желание финансировать этот проект. О его параметрах мы объявим осенью, возможно в сентябре.
– Ювелирные изделия будут выпускаться под маркой “Алроса”?
– “Алроса” – сама по себе уже бренд. Почему бы и нет: название “Алроса” придаст весомости нашему новому бизнесу.
– Почему вы решили заняться таким бизнесом?
– Ключевая характеристика нашего бренда – идеальное качество. “Алроса”, как монополист и госкомпания, должна помочь в создании спроса и наведении порядка в ювелирном бизнесе в России, поскольку не секрет, что его большая часть находится в серой зоне. По статистике МВД, продажи некачественных изделий составляют около 60%. Я думаю, что эта цифра может быть значительно выше.
– А как вы оцениваете российский спрос на дорогие ювелирные изделия? Якутские бриллианты даже в метро рекламируются.
– Я бы вообще не стал бриллианты в метро рекламировать, не важно, чьи они. Бриллианты – это предмет роскоши. В России спрос на качественные ювелирные изделия высок. Не зря же именно в нашей стране появилась “русская огранка”, известная на весь мир превосходным качеством.