Жестокий романс

Своим “Ангелом” Озон, надо отдать ему должное, всех удивил.

Во-первых, фильм снят на английском языке в Англии и на английском материале по роману Элизабет Тэйлор (тезка знаменитой актрисы). Представляя свой фильм в кинотеатре “Октябрь”, режиссер попытался прочитать небольшое приветствие по-русски. Общий смысл был понятен, детали темны: Франсуа Озон обещал когда-нибудь сделать фильм, где будут говорить по-русски.

Во-вторых, это почти честная костюмная мелодрама.

Как следствие, в-третьих, любитель стилизаций на этот раз зашел в этом деле так далеко, как никогда прежде.

В-четвертых, Озон неожиданно нашел источник нешуточного вдохновения в бульварной дамской прозе.

Энжел Деверелл, дочка бакалейщицы из провинциального английского городка начала прошлого века, мечтает стать великой писательницей, знаменитой и богатой. В сочинении про свой дом она описывает вовсе не крохотную квартирку над лавкой матери, а роскошное поместье с говорящим названием “Рай”. Именно там и живет ее душа, бредящая фантастическими любовными историями.

Как ни странно, находится издатель, который берется опубликовать ее первый роман. И тут же начинается сказка. Энжел становится безумно популярной. Стремительно богатеет. Покупает то самое поместье. Поселяется там с матерью, которую заставляет бросить торговлю, а вместо этого заняться игрой на фортепиано. Энжел, которую публика буквально носит на руках, видит жизнь в розовом свете. Окружает себя китчевым великолепием. Представляет себя ангелом, живущим в собственном раю. У нее появляется горячая поклонница, безумно в нее влюбленная, ставшая личным секретарем романистки. Энжел между тем влюбляется в брата этой женщины, красавца, аристократа, да еще и талантливого, но не оцененного художника (Майкл Фассбендер). Казалось бы, все сложилось именно так, как она мечтала. Но реальность, разумеется, оказывается далека от райской, и сочинить собственную жизнь, как роман, Энжел не удается.

Разрушение иллюзорного мира начнется с войны. Как пять минут назад Озон не скупился на розовую краску, так не пожалел он и краски черной. Смерть, предательство, забвение и разорение, наконец, безумие обрушиваются на голову сочинительницы, которая даже самые глубокие личные трагедии пытается облагородить и возвысить наивной литературной выдумкой. Конфликт райской мечты и жестокой реальности, разрушение личности, живущей в грезах, боль, унижение, напасти и т. д. и т. п. Озон живописует с такой увлеченностью, что под конец не грех и всплакнуть. Режиссера бы такая искренняя реакция, наверное, порадовала, и сам он готов отдаться страстной стихии бульварного чтива. Но без остатка не получается.

Примерно первая треть фильма, нарочито стилизованная под голливудские дамские мелодрамы 50-х, сделана довольно иронично. Озон откровенно подтрунивает над своей преувеличенно жеманной, нахальной и взбалмошной героиней, и даже кажется, что вся эта развесистая клюква не что иное, как шикарная и обстоятельная пародия.

Но это предположение категорически ошибочно. Это как заявить, что Никита Михалков издевался над звездой немого кино Ольгой Вознесенской в “Рабе любви”. Между ней и Энжел Деверелл много общего – вплоть до того, что в конце “Ангела” актриса Ромола Гараи, загримированная в духе немых роковых мелодрам, чем-то напоминает Елену Соловей. А сакраментальное “господа, вы звери” в устах обезумевшей английской романистки прозвучало бы столь же напыщенно и убедительно. Обе были дивами, жившими за пределами реальности, в мире фантастических грез: одна – кинематографических, другая – литературных. Жизнь обеих сломала война, Гражданская и Первая мировая. Но ни в той ни в другой не сломалась вера в свое великое предназначение. Англичанка, например, умирает со словами: “Я – Энжел Деверелл”. И это вовсе не должно выглядеть смешным и нелепым.

В этой пошлости Озон, кажется, готов увидеть настоящую трагедию. Кстати, его точку зрения на все происходящее передают герои-резонеры, которых прежде у него не водилось.

Сперва можно подумать, что Озон смотрит на своего Ангела теми же влюбленными, снисходительными и изумленными глазами, что и ее издатель (Сэм Нил), который отчетливо понимает, чего стоят книги Деверелл, но чувствует в ней живую силу и страсть, против которых невозможно устоять. Но на самом деле ключевые, по-видимому, слова произносит вовсе не добродушный издатель, а его суровая жена (не случайно Озон пригласил на эту роль одну из своих любимых актрис – Шарлотту Рэмплинг). Она говорит примерно так: мне не близко творчество Деверелл, но как женщиной я ею восхищаюсь.