РАЗВИТИЕ И РОСТ: Феномен бразильского рынка
Индекс фондового рынка Бразилии Bovespa вырос с поправкой на инфляцию более чем в четыре раза с тех пор, как президент Луис Игнасио Лула да Силва первый раз победил на выборах в октябре 2002 г. За тот же период шанхайский индекс Shanghai Composite также с поправкой на инфляцию увеличился только в два раза, а американский фондовый рынок, по данным индекса Standard and Poor’s 500, с поправкой на инфляцию вырос только на 50%. В США никогда не происходило четырехкратного роста цен на фондовом рынке за период менее пяти лет, даже во времена стремительного разрастания пузыря в конце 1990-х гг.
Если учитывать тот факт, что Лула является членом левой партии и среди своих друзей упоминает Уго Чавеса и Фиделя Кастро, такой рост Бразилии выглядит еще более удивительным. Как ему удалось за время своего президентства добиться столь впечатляющего бума на рынке акций? Может быть, это уже “иррациональное изобилие” и иностранным инвесторам пришло время выводить оттуда деньги?
Не все здесь можно объяснить, но есть основания полагать, что если это и изобилие, то пока рациональное. Прибыли корпораций в Бразилии росли примерно так же быстро, как цены на их акции. Учитывая, что соотношение цена – прибыль остается стабильным, резкий рост фондового рынка не стоит объяснять одной только психологией инвесторов.
Более того, на самом деле непонятно, почему рост фондового рынка до сих пор не обогнал рост прибылей корпораций. В 1990-х гг. рост фондового рынка в США (как и во многих других странах) был связан с рекордным увеличением соотношения цена – прибыль. В 1998 г. в США среднее по рынку соотношение цены и прибыли достигало 24 по сравнению со средним историческим уровнем около 15. Для сравнения: взлет фондового рынка в Бразилии начался совсем с другой отметки – с соотношения цены и прибыли, равного всего лишь шести в 1998 г.
Когда бум на фондовом рынке достигает исторических пропорций, всегда появляются попытки обосновать рациональность такого роста. Наблюдатели обычно находят причины, указывающие на то, что экономика вступила в новую эру. Иногда подобные обоснования просто сфабрикованы, чтобы оправдать оптимистические настроения на рынке, как это было с ростом конца 90-х. Но порой такие обоснования имеют под собой более твердую почву.
Лула называет нынешнюю ситуацию “волшебным моментом” для экономики Бразилии. Несмотря на то что такие слова обязаны вызывать настороженность, фундаментальные показатели их в целом подтверждают. Денежная единица, реал, постоянно укрепляется и по сравнению с октябрем 2002 г., когда Лула победил на выборах, укрепилась почти в два раза по отношению к доллару США. Уровень инфляции и процентные ставки снижаются, страна имеет положительный торговый баланс, иностранные инвестиции поступают в изобилии, и правительство выплатило долги иностранным кредиторам, став чистым кредитором в отношении всего остального мира.
Таким образом, инвесторы фондового рынка, похоже, признают жизнеспособность экономики Бразилии, внимательно наблюдая за ростом прибылей корпораций и идя с ними в ногу. В первое время после 2002 г. иностранные инвесторы, вкладывавшие в Бразилию, были одинокими “верующими”, а сейчас в этом празднике хотят поучаствовать уже слишком многие.
Естественно задуматься над тем, каким образом фондовый рынок мог удерживать столь сильные позиции, несмотря на крупные скандалы с высокопоставленными членами правительства. Почему скандалы не вызвали кризиса, подобного кризисам, вызванным такими же скандалами в Южной Корее и Малайзии? Более того, несмотря на то что скандалы сотрясали правительство, Лула был переизбран с большим перевесом, а инвесторы продолжили с большим энтузиазмом вливать средства в фондовый рынок.
Одна из причин в том, что коррупционные скандалы доказали инвесторам наличие в Бразилии свободы слова и реальных демократических принципов. Газеты и телевидение беспрепятственно освещали скандалы, тем самым доказывая бразильцам и всему остальному миру, что политическая система в стране достаточно стабильна, чтобы выдержать открытую критику.
Лула остается популярным среди большинства бразильцев, поскольку его популистские речи вызывают симпатию у малоимущих. Популярен он и у иностранных инвесторов, поскольку всегда сдерживал левый радикализм, признавая экономические реалии. Недавно он подверг критике президента Боливии Эво Моралеса за его угрозы национализировать иностранную собственность: “Радикализм несовместим со здравым смыслом, необходимым каждому, кто находится у власти”. Это соотношение философского радикализма и экономического прагматизма стало отличной формулой для прогресса Бразилии.
Естественно, будущее неизвестно; у нас нет магического кристалла, который бы мог предсказать, как будет вести себя индекс Bovespa в дальнейшем. Но для меня лично бразильская история выглядит более убедительной, чем та, которую всем нам рассказывали энтузиасты интернет-экономики в 90-е гг.