Гитлер капут
Проблема “Моего фюрера” в том, что настраиваешься на иное – на фарс и ни на что больше. На что еще настраиваться, если фирменный рекламный кадр из фильма – Гитлер с несуразно длинным носом, который лежит в пенной ванне, вытянув правую руку в фашистском приветствии и держа левой игрушечный линкор? Но Дани Леви явно ставил своей целью сделать не только фарс и не только фильм про Гитлера.
Конечно, с одной стороны, это фарс. Леви не первооткрыватель сатирического подхода к гитлериане. В советских агиткарикатурах военных лет Гитлер постоянно лаял, бегая на четвереньках, и получал метлой по пятой точке от отважного колхозника-партизана. Впрочем, ориентировался Леви, скорее всего, не на Кукрыниксов, а на карикатурного чаплинского “Великого диктатора”. У Чаплина Гитлер, которого сам Чаплин и изображает, жонглирует земным шаром, точнее, легким мячом-глобусом, стоя на все тех же четвереньках и с помощью все той же пятой точки. У Леви фюрер добродушно отвечает на подобострастные “Хайль Гитлер!” подчиненных словами “Хайль я!” и выгуливает свою овчарку одетой в эсэсовскую форму. Он маразматик, не подозревает, что тот Берлин, который видит из своего окна (а дело происходит в конце 1944-го), ему на самом деле демонстрируют: вместо разрушенных домов, вид которых способен расстроить вождя, выстроены фанерные декорации их фасадов. Геббельс и прочие партайгеноссе – тоже те еще идиоты.
Все это, однако, не так смешно, как хотелось бы. И, вероятно, не потому, что у Леви плохо с чувством юмора. А потому, что он разрывался между желаниями снять сатиру под лозунгом “Гитлер – дурак!” и сотворить серьезное концептуальное киновысказывание.
Во-первых, Леви хотел доказать, что Гитлер стал диктатором и затеял авантюру с миллионами жертв, потому что мстил миру за тяжелое детство, когда его бил отец, и за половую импотенцию. Стоить заметить, что в этих трактовках персоны Гитлера Леви не слишком оригинален. Александр Сокуров со сценаристом Юрием Арабовым развивали в “Молохе” куда более интересные идеи. Они тоже утверждали, что фашистскими и прочими тоталитарными переворотами в человеческой истории верховодят не дьяволы, не гении зла, а обычнейшие, причем несчастные, маленькие люди – пошляки. (Не уходя, впрочем, от темы, что диктатура не появляется на ровном месте и это не результат насилия одного над всеми. Народ сам вызывает к жизни определенных вождей.) Но, что более радикально, вслед за классиком психоанализа Эрихом Фроммом они рассматривали Гитлера как клинического некрофила. И ненавязчиво подводили аудиторию к выводам, что вождями вообще способны стать только самые интимно ущербные люди. Самые несчастные из всех несчастных, самые больные из всех больных.
Во-вторых, “Мой фюрер” – фильм не только о Гитлере, но и о еврейском характере. Ради того, чтобы восстановить актерские и ораторские способности потерявшего форму Гитлера, который больше не способен произносить заводящие публику агрессивные пропагандистские речи, ближний круг Гитлера вытаскивает из лагеря смерти Заксенхаузен лучшего немецкого театрального актера и педагога, разумеется, еврея. Тут фильму и вовсе становится не до фарса, хотя занятия начинаются с того, что актер, увидев перед собой тет-а-тет ненавистную физиономию монстра с косой челкой и не выдержав, ловким ударом посылает его в нокаут (очнувшись, Гитлер не помнит, отчего потерял сознание).
Актер, естественно, не желает обучать Гитлера и продлевать жизнь гадкому режиму, но в заложниках его семья (которую, по его требованию, вытащили из лагерей, но держат под арестом). Тем не менее он дает себе обещание, вновь оставшись наедине, убить фюрера-палача. Так, постепенно, и вызревает главная, совсем уже не фарсовая мысль, которую Леви и хотел развить. Ни актер, ни его жена, у которой тоже возникает возможность задушить фюрера (и которая даже совершает попытку), не способны его убить. Потому что после двух-трех дней общения с ним начинают видеть в нем человека, причем истинно одинокого, несвободного, с детства несчастного. Между актером и Гитлером невольно возникает человеческий контакт. Что не мешает актеру в нужный момент все-таки поступить по чести (детали – в финале фильма).
Ради актера, изображающего актера, фантастического Ульриха Мюэ, звезды восточноберлинской сцены, который оставался в Европе не слишком известен, хотя сыграл главные роли в нескольких фильмах Михаэля Ханеке, ради Ульриха Мюэ, который вдруг и резко обрел славу после “Жизни других” (получив европейский “Оскар” за лучшую мужскую роль года), ради Мюэ, умершего меньше двух недель назад, 22 июля, в возрасте 54 лет, фильм по-настоящему и стоит смотреть.