Шаги сжигали воздух

“Спартака” Григоровича можно счесть уцелевшим образцом официального советского социалистического искусства. В нем содержится триумф идеологии, слышится не слишком громкое эхо советского милитаризма. В организованных группах рабов воплощены тогда еще свежие воспоминания о войне, шагающие полчища римских солдат приравнены к немцам, а героический вождь вдохновляет угнетенных на восстание.

“Спартак” – необыкновенное произведение искусства, бесстыдно популистское благодаря пышной партитуре Хачатуряна и эффектам, достойным блокбастера. Оно задумано ради максимальных эффектов. Даже 40 лет спустя от его драматичности и динамики бросает в дрожь. (Нужно отметить, что последний большой балет Григоровича, “Золотой век”, поставленный 15 лет спустя, с ностальгией оглядывался на стремительные и бурные дни раннего социализма в России 1920-х гг.)

Вновь вернувшись в Лондон, “Спартак” оказался более убедительным, чем в прошлые годы. Немалая заслуга в этом принадлежит Карлосу Акосте, приглашенному гостю труппы, одарившему предводителя рабов физической силой и эмоциональной достоверностью, которые заставили вспомнить о первых великих исполнителях этой роли – Владимире Васильеве и Михаиле Лавровском, а также о позднее танцевавшем эту партию Иреке Мухамедове, единственном, кто, по моему мнению, мог сравниться с предшественниками физической доблестью и благородством.

Акоста принадлежит к этой же удивительной когорте. Его прыжок становился утверждением веры. Шаги сжигали воздух. Моменты интроспекции – Спартак, мучимый сомнениями, – повествовали о внутренней жизни. Творение Григоровича обретало реальность в эпоху, когда внутренняя мотивация балета исчезла вместе с большей частью советской художественной идеологии.

Другие солисты также выступили достойно: Мария Аллаш в партии соблазнительной Эгины, Анна Антоничева в партии изящной возлюбленной Спартака Фригии, Александр Волчков в партии нервного Красса. Были моменты, вызывающие с трудом подавляемое хихиканье, например резвящиеся фавны, но и в них становилась видна огромная физическая мощь, отличающая танцовщиков Большого. Оркестр звучно отыграл хиты Хачатуряна. Мы увидели парад и все же поняли, о чем шла речь. (FT, 8.08.2007, перевод Елены Париной)