Красота с клыком и клюквой
Надеяться можно на то, что Алексей Федорченко, так небанально дебютировавший космической мистификацией “Первые на Луне”, в своем новом road movie “Железная дорога” нашел, о чем сказать и как сказать. И что Павел Чухрай, экранизировавший гоголевских “Игроков”, обнаружил в них важные новые смыслы. Этих фильмов мы еще не видели. Борьба за главный приз наверняка развернется именно между ними. Поскольку то, что уже показано, ввергает в транс и представляет собой соревнование посредственного со скверным и даже чудовищным.
К первой, достаточно безобидной категории можно отнести дебют Александра Касаткина “Слушая тишину” – историю музыкально одаренной провинциалки на душещипательный сюжет, ради пущего драматизма увешанный гроздьями болезней, несчастий и прочего горя. Уж и не знаю, что движет многоуважаемой компанией “Централ Партнершип”, когда она закупает пачками сценарии плодовитого драматурга Натальи Назаровой, а потом либо отправляет их на жесткую доработку (“Внук Гагарина”), либо оставляет как есть (нынешний случай). В виде утешения зрителя, сраженного каскадом запрещенных приемов, здесь выступает хороший артист Дмитрий Марьянов, сыгравший писчебумажного фабриканта. Да и исполнительница главной роли Алина Сергеева – немного от Татьяны Друбич, немного от Одри Тоту – весьма мила, но было бы лучше, если бы режиссер-дебютант Касаткин любовался ее кроткой улыбкой и широко распахнутыми глазами чуть реже.
От имени скверных фильмов выступил “Кружовник” (авторской орфографии верить) по сценарию Марины Мареевой в постановке Арво Ихо. Как известно, Мареева любит прописывать мелодраматические сюжеты по густому историко-политическому фону: вспомните “Тоталитарный роман” или “Зависть богов”. В новом фильме аналогичный ход: милиция зачищает Москву во время Олимпиады-80, под горячую руку ей попадается диссидентствующий небритый художник, который во время этапирования на 101-й километр сбегает и оказывается на даче директора военного завода, где у художника и случается короткий и трагичный тоталитарный роман с молодой и дебелой директорской женой. Здесь что ни поворот сюжета, что ни поступок персонажа, что ни кадр по мотивам живописи Венецианова в версии Черкизовского рынка, что ни песня Высоцкого в фонограмме – все вранье, все клюква, никакой не крыжовник, и все мимо.
Наконец, фильмом чудовищным следует признать “Дом на Английской набережной” – как ни грустно выводить на бумаге такие слова про режиссера Михаила Богина, автора важного для 60-х гг. фильма “Двое” и знаменитого в 70-е фильма “О любви”. Зачем этот достойнейший человек, много лет проживающий вдали от родины и кинорежиссуры, решил собственными руками сокрушить свою же режиссерскую легенду, мне доподлинно не известно. Но его “Дом на Английской набережной” – тот случай, когда глядеть на экран невыносимо физически и прийти в себя можно, только опустив глаза и до финальных титров их не поднимая. Представьте себе, как в фильм “Дом для богатых” (там история ХХ в. с его лихими десятилетиями насквозь проходит сквозь одно старинное здание и его жильцов) заселились рязановские “Старые клячи”, испортите это и без того удручающее зрелище до невозможных пределов – и вы получите новый фильм Богина. Квазиисторический маскарад, где сюжетный вздор спорит с ужасающей актерской игрой и полнейшим операторским наплевательством: у главной героини-красавицы во время улыбки на крупном плане обнаруживается желтый клык, а в другом кадре даже ус, высвеченный неграмотно установленным прибором.
Глядя на все это светопреставление, благодаришь “Окно в Европу” за напоминание, что и такое у нас, оказывается, бывает. Не то чтобы мы об этом не знали или не догадывались, но все же наглядность впечатляет. Видимо, хитроумный фестиваль, избравший своим девизом слова “Российское кино – прогноз на завтра”, решил сыграть в игру от противного – продемонстрировать, что брать с собой в завтра нельзя ни при каких обстоятельствах. Спасибо, мы поняли.