Профессора уносят
В одном из лучших фильмов, “Есть ли у тебя дар?” Йохана Тюрфьелла, зрителю предлагалось представить себе, что он – мальчик Дэнни, который едет на трехколесном велосипеде по коридорам пустого отеля. За одним из поворотов его ждут зомби – мертвые сестрички-близняшки. Единственный способ с ними справиться – закрыть глаза перед их появлением. Но закрыть глаза можно лишь десять раз за всю игру. Фильм и сделан как компьютерная игрушка, а заканчивается он, разумеется, проигрышем зрителя. Кто-то в зале посреди показа зашептал: “Ты сколько раз закрывала глаза? Я два. Сестры уже появлялись?”
В лучших работах зритель, пусть и помимо воли, ввязывается в сюжет или попадает под гипнотическое влияние пятен и линий. Вот женщина показывает меховой язык в фильме “Красавица есть чудовище” Бади Минк. Вот пиксельная героиня, вроде уродца из старой компьютерной игры, поет “Саломею” голосом Биргит Нильссон. Вот бесконечные одинаковые ксерокопированные люди из Copy Shop Виргила Видриха заполняют всю улицу. Вот профессор Нието в ходе экспериментов разрубает пополам мышь, сбрасывает с небольшой высоты корову и натравливает собаку на младенца. Зритель испытывает эмоции.
У Нието при всем его однообразии есть сюжет, точно передающий атмосферу фестиваля: в одной из своих работ он дает лекцию на тему “создание мультфильма”. Уже почти построив декорации, он внезапно отрезает себе палец. Профессора уносят, а палец начинает играть на мультипликационном банджо, истекая настоящей кровью.
Лучший видеоарт и находится где-то между мультипликационным банджо и настоящей кровью. Это определение как нельзя лучше подходило под перформанс британского музыканта Робина Римбо, более известного как Сканнер, “52 пространства”.
Рассказать об этом событии, не употребляя слова “медитативный” и “обкурившись”, почти невозможно. Московская публика оказалась не вполне готова к такому испытанию: Сканнер растянул последние шесть минут фильма Антониони “Затмение” на 40 минут, наложив на получившуюся аутичную зарисовку саундтрек из электронной музыки и фрагментов кинодиалогов из того же “Затмения”. Минут через десять после начала перформанса к этим звукам прибавился еще и топот ног публики – люди уходили, приговаривая: “Какой все-таки Антониони скучный режиссер”. Они упустили возможность увидеть самую суть Антониони: фильм без героев, торжественный и страшный, весь состоящий из любимой антониониевской темы отчуждения. Прием Сканнера не нов, можно вспомнить хотя бы классика видеоарта Билла Виолу, который растягивал в своем знаменитом “Приветствии” 45-секундный ролик до 10 минут. Но у Сканнера главное не видеоряд, а музыка, и его перформанс выглядит как попытка создать белый шум из подручных средств. Музыкант растягивает кино, заполняя его бесконечными звуками, но если пустить фильм на нормальной скорости, услышишь только тишину или звук льющейся воды.
Собственно, весь “Линолеум” поместился в пространстве между перформансом Сканнера и видео Виргила Видриха Fast Film. В 14-минутном фильме Видрих собрал 65 000 кадров из 300 американских картин, рассказав историю о мужчине, спасающем женщину. Спрессованная история кино, история отношений и одновременно история по-разному сложенных бумажек, Fast Film оказался, с одной стороны, прямой противоположностью медленному Антониони. С другой – оба фильма говорили об одном и том же: о визуальном искусстве. О том, что самое важное всегда находится между кадрами, между линией маслом и засвеченной пленкой.