Олег Царьков, управляющий партнер Renova Capital
Вернувшись в Москву в 1999 г., Царьков поступил в инвестиционно-банковский департамент “Тройки Диалог”, который в 2000 г. и возглавил. Организовал покупку на инвестконкурсе 49% акций “Росгосстраха”, первый для российского рынка выпуск рублевых корпоративных облигаций (эмитентом была “Славнефть”), покупку угольных и автомобильных активов для “Северстали” и последующее выделение их в “Северсталь-Авто” и “Северсталь-Ресурс”. Но летом 2003 г. неожиданно покинул “Тройку”. “В это время “Тройка” принимала пятилетнюю стратегию. У меня было иное представление о пути развития компании, чем у [президента компании] Рубена [Варданяна]. Компромисса достичь не удалось. А если не согласен со стратегией – надо уходить”.
В России – бум фондов прямых инвестиций. Только за последний год управляющие компании привлекли в новые фонды свыше $2,5 млрд, $1 млрд из них попал в управление отечественных инвестиционных групп. Три года назад Олег Царьков, один из первопроходцев российского фондового рынка, увлекся прямыми инвестициями и возглавил один из первых в России фондов прямых инвестиций Renova Capital One. О том, почему прямые инвестиции в России сейчас выглядят перспективнее портфельных, Царьков рассказал корреспонденту “Ведомостей”.
Мы сидим в ресторане TheMost, выбранном Олегом Царьковым за тишину в послеобеденные часы. В “Мосте” действительно тихо, немноголюдно, а в баре, где мы расположились для беседы, еще и темно. Похвалив здешнюю кухню и особенно тар-тар из мяса (мол, не хуже, чем в Париже), Царьков на этот раз решил ограничиться коктейлем из апельсинового и лимонного сока.
“Волею судеб я всегда оказывался в ситуации, когда надо делать то, чего еще никто не делал”, – внушительно произносит из полумрака Царьков. И правда. Будучи директором по торговле финансового центра “Грант”, именно он в 1994 г. провел первое в стране публичное размещение акций, продав частным инвесторам акции фабрики “Красный Октябрь”. Правда, по его признанию, сегодня на полноценное IPO эта сделка не потянула бы: “Строго говоря, у нас тогда получилось скорее частное размещение: половина проданных акций пришлась на четырех крупных покупателей”. К тому же бумаги не сразу поступили в биржевое обращение. Но это лишь потому, что фондовых бирж в стране еще не было – РТС открылась только в июле 1995 г., “Грант” был одним из ее учредителей.
“Учились всему сами, на собственных ошибках”
Ценными бумагами выпускник Института нефтехимической и газовой промышленности им. Губкина занялся случайно. “Мой дядя работал в системе “Газпрома”, а я на тот момент не решил, чем мне в жизни интересно заниматься, – говорит он. – После окончания института четыре года проработал инженером “Союзоргэнергогаза”, а когда в 1992 г. система стала разваливаться, уволился. Почитал какие-то книжки про фондовый рынок и устроился в конторку “Валор-Инвест”, у которой было брокерское место на РТСБ”. В 1993 г. Царьков случайно столкнулся на улице со своим одноклассником Андреем Ореховым. Тот как раз создавал собственную брокерскую компанию “Грант”. В нее-то Царьков и пошел работать директором по торговле.
“В июле 1995-го мы уже обороняли “Красный Октябрь” [от недружественного поглощения со стороны группы “Менатеп”], – вспоминает Царьков. – Cмешно было: вспомните, что творилось тогда на улицах, и тут мы с Юрой Мильнером [из “Менатепа”] выходим – в белых фраках, все по науке”. Пищевой комбинат “Колосс”, подконтрольный “Менатепу”, объявил первый в России публичный тендер на покупку 51% акций “Красного Октября”. В течение тех двух недель, что действовало это предложение, команда “Гранта” во главе с Царьковым усиленно консультировала “Красный Октябрь” с применением неизвестных еще в России технологий корпоративного управления – всех этих “отравленных пилюль” и “золотых парашютов”. “Менатепу” в итоге собрать контрольный пакет не удалось. Масштабы несостоявшегося поглощения тоже вызывают у Царькова улыбку: “Тогда казалось: идет скупка акций за бешеные деньги. А если сейчас посмотреть, то у “Красного Октября” прибыль по РСБУ за предыдущий год была $20 млн, Юра предлагал за компанию $60 млн!”
В 1990-е гг. ФЦ “Грант” входил в число лидеров российского фондового рынка. В активе у “Гранта” были успешно организованные ваучерные и денежные приватизационные аукционы, в том числе по акциям РАО ЕЭС. Единственное, что могло омрачать историю компании, – два покушения на ее руководителей в апреле 1995 г., одно из которых закончилось гибелью дочери Орехова. Преступления стали шоком для профессионального сообщества и не были раскрыты. В 1996 г. компания слилась с австрийским банком Creditanstalt и стала называться “Кредитанштальт Грант”, Царьков стал ее управляющим директором. “Плюс [от слияния] был в кредитных линиях: у нас было $100 млн, по тем временам – гигантские деньги. Кроме того, австрийцы выписали “комфортное письмо”, благодаря которому с нами стали торговать многие банки и фонды, которые раньше не работали с “Грантом”, – рассказывает Царьков сейчас. – Клиентуры они не добавили. Добавили порядка в отчетности и контроле. А учились мы всему сами, на собственных ошибках”.
“Рынок был уже безыдейный”
Лучшие свои дни компания переживала в 1997 г., во время первого мощного ралли на российской бирже, – трейдеры “Кредитанштальт Гранта” получили рекордные по тем временам сотни тысяч долларов в виде бонусов. “Золотое время, Эльдорадо! – восклицает Царьков. – Даже кризис в Юго-Восточной Азии, которым накрыло осенью и Россию, был уже не так страшен, потому что к исходу III квартала все такие “подушки безопасности” себе накопили!” Но в 1998 г. “подушек безопасности” у брокерских компаний уже не было. А в “Кредитанштальт Гранте” после слияния австрийского учредителя с Банком Австрии еще и началась реструктуризация, о которой Царьков вспоминает с горечью: “После дефолта 1998 г. австрийцы стали сокращать штат, уволили всех высокооплачиваемых сотрудников. Я им предлагал: оставьте самых профессиональных, и, когда рынок восстановится, вам будет с кем заново начинать. Не послушали. А теперь на высоком рынке купили “Атон” (Bank Austria Creditanstalt, входящий сейчас в итальянскую группу Unicredit, летом 2007 г. завершил сделку по покупке брокерского подразделения “Атона”. – “Ведомости”)”.
Сам российский дефолт Царьков встретил, сидя на лондонской лужайке. “Получать образование в Англии я уехал 3 августа 1998 г., – рассказывает он, заказав еще один апельсиново-лимонный микс. – Еще по весне чувствовал: что-то будет осенью. Да и рынок уже был безыдейный. Вот и решил: пора мне английский выучить, а заодно и мастерскую степень по инвестициям получить. А то работаю на фондовом рынке, а профессионального образования не имею, безобразие”. Он выбрал новую бизнес-школу, созданную Международной ассоциацией фондовых рынков на базе Университета Рэдинга.
Переходить к конкурентам он не стал. “Я устал работать в сервисной индустрии на конвейере, – говорит он, закуривая очередную сигарету. – В IB твоя главная задача – продавать услуги банка клиентам. Бесконечные презентации, встречи – и КПД, как у паровоза. Я, наверное, все-таки не продавец “Гербалайфа”. Из 40 предложений о трудоустройстве он выбрал “Ренову”. “Владимир Кузнецов, директор по инвестициям группы, которого я знаю еще с начала 90-х, когда он работал в московском офисе Salomon Brothers, предложил мне не формальную позицию – по сути, мне было предложено самому найти себе занятие”. Согласившись с таким подходом, Царьков потратил следующие полгода на проработку структуры фонда прямых инвестиций. “Ренова”, по его словам, оказалась “открытой компанией”: “Если идея нравится [Виктору] Вексельбергу, профессионально проработана, ты получаешь добро на ее воплощение”.
“Прямые инвестиции – это другой образ жизни”
В марте 2004 г. Царьков возглавил управляющую компанию фонда Renova Capital One – Renova Capital. За первые полтора года работы в новой индустрии ему удалось сделать только одну сделку – приобрести 40% акций Natur Produkt. “Опыта, полученного в IB, не хватало для прямых инвестиций. Мы хорошо умели закрывать сделки, поднимать финансирование, но участие в управлении компанией требует других знаний, – рассказывает он. – Наша команда, которая первоначально состояла из банкиров, пополнилась специалистами из консалтинговых фирм. Два года мы учились и нарабатывали репутацию”.
Летом 2006 г. “Ренова” решила поучаствовать в формировании второго фонда – Russian Retail Growth Fund (RRGF), ограничив свои вложения в него 20%. Вместе с этим контроль над Renova Capital перешел к Царькову, а миноритарный пакет сохранила “Ренова”. В таком же соотношении между Царьковым и “Реновой” будет делиться вознаграждение по итогам работы фонда (это 20% от прироста стоимости его активов). Только вот произойдет это не скоро: первый фонд будет закрыт в 2009 г., второй – в 2012 г. “В инвестиционных банках мой горизонт планирования был год, от бонуса до бонуса, в сфере прямых инвестиций – минимум пять лет. Так что для меня это было серьезное решение”, – признает Царьков. Впрочем, необходимость ждать компенсации много лет его не смущает: “Прямые инвестиции – более интересная работа и другой образ жизни. Ты проходишь вместе с портфельными компаниями долгий путь развития, узнаешь много нового о различных отраслях, на тебе лежит ответственность за принятие стратегических решений. Это компактный офис, 15 высокопрофессиональных и интеллигентных коллег. Это не конвейер”.
Оба фонда, которыми управляет Царьков, – Renova Capital One и RRGF – ориентированы на инвестиции размером в $30–50 млн на одну компанию. Первый фонд полностью профинансирован “Реновой” в 2004 г., его размер – около $200 млн, из них проинвестировано $165 млн. “Часть денег съедает управление – если прибавить management fee и капитализируемые расходы, то около $200 млн и получится”, – поясняет Царьков. Эти деньги были инвестированы в акции шести компаний: логистического оператора Relogix, складского девелопера “МЛП”, “Корбины Телеком”, казахской Eurasia Gold, фармацевтической компании Natur Produkt и аптечной сети “Здоровые люди” (“Они, когда открывались, по Тверской на ходулях ходили и прохожим яблоки раздавали – молодцы, креативно”, – доволен Царьков). Созданный в конце прошлого года второй фонд должен собрать $300 млн, а пока привлек $180 млн. $115 млн уже потрачены на блокпакеты торговой сети Spar, новосибирской сети супермаркетов “Холидей Классик” и компании экспресс-доставки “СПСР-Экспресс”. Непосредственно “Ренова” вложила в этот фонд $60 млн, остальные деньги Царьков ищет сам.
Работая в компании с названием “Ренова”, он себя сотрудником группы не считает: “Даже в Renova Capital One, фонде, полностью профинансированном группой “Ренова”, у меня контракт на управление, который, по сути, ничем не отличается от контракта по управлению любым фондом прямых инвестиций. Основное отличие от некэптивных фондов – состав инвестиционного комитета, он назначается “Реновой”. Но в RRGF большинство инвестиционного комитета – независимые директора”. По сути, говорит Царьков, он уже сейчас привлекает капитал не столько под имя “Реновы”, сколько под свое имя.
По словам Царькова, управляющий фондом должен совмещать в себе консультанта McKinsey и инвестбанкира. А если тебя знают и тебе доверяют, искать деньги не сложно, ведь желающих вложиться в растущие активы полно. Прошлый год, считает Царьков, – начало бума создания фондов прямых инвестиций: “Baring Vostok поднял два фонда общим объемом $1,5 млрд, Troika Capital Partners – $350 млн, UFG Private Equity – $300 млн, NRG Алексея Панферова – $200 млн. И это только новые фонды”. В ближайшие годы, по прогнозу Царькова, число игроков и объем их инвестиций будут только увеличиваться: “Заделы для роста есть. Вот в продуктовой рознице первая пятерка операторов в сумме занимает лишь 8% рынка. Или в аптечном ритейле у лидера, “36,6”, – 8–9%, сетевая розница по торговле одеждой только стартовала. На наш рынок обратили внимание международные фонды”. Правда, при таком количестве денег для больших фондов есть проблема с поиском крупных проектов, добавляет он: “За все время нашей работы я видел только три проекта стоимостью больше $100 млн”. А вот за фондовым рынком Царьков в последнее время не следит – как и в 1998 г., тот кажется ему “безыдейным”. Просчитывать инвестиции на длительный срок кажется ему гораздо интереснее и прибыльнее, чем ловить удачу в игре на котировках акций.