У тебя всё видно
Если быть точным, “Запрещено к показу” у нас не запрещали. Но и не разрешали: фильм никак не мог получить от организации с удачным – в данном случае – названием ФАКК (Федеральное агентство по культуре и кинематографии) разрешительное удостоверение на прокат. Из-за этого его выход переносили дважды. Прокатчики из компании “Кино без границ” укоряли чиновников, что те не разбираются в искусстве. Приводили неоспоримый аргумент, что фильм не постеснялись показать на топ-фестивалях в Санденсе и Каннах. Упрекали в ханжестве. Упреки не вполне корректны. Все-таки для большого, а не домашнего экрана, на котором и не такое смотрят, зрелище непривычное.
Да, в последние лет десять появилось много картин мэтров, в которых есть эпизоды на грани “трех иксов”: от “Идиотов” Ларса фон Триера, который и тут стал первопроходцем, до “9 песен” Майкла Уинтерботтома, “Порнократии” Катрин Брейя, “Битвы на небесах” Карлоса Рейгадаса и др. Все они у нас спокойно выходили. Во всех рискованные эпизоды носили характер как смысловой, так и символический: давали понять публике, что та смотрит фильмы истинных художников – презирающих нормы мейнстрима, творящих актуальное, никакой внешней или внутренней цензурой не ограниченное искусство.
Но это были именно эпизоды. А в “Запрещено к показу” ничего иного на экране, собственно, и нет. Опять же учтем, какого иного. Если к женским прелестям публика кинозалов уже попривыкла, то к виду восставшей мужской плоти – не то чтобы. Она же в “Запрещено к показу” восстает снова и снова – с несгибаемым упорством рабочего класса времен безудержной капиталистической эксплуатации. То и дело понуждая своих обладателей подавлять восстание и добиваться освобождения своею собственной рукой.
Смотря “Запрещено к показу”, размышляешь об удивительном факте, что у нас до сих пор никто не рискует вложиться в систему альтернативного проката некоммерческого кино. Такие системы есть во всех нормальных странах. Не только в синефильской Франции, но и, например, в Канаде, где существует не два-три зала для избранных, а сеть, причем мультиплексов, в которых идет исключительно кино без границ. Когда создана система, вдруг оказывается, что такое кино очень востребовано. Причем любые авангардные и/или скандальные фильмы вызывают в этих кинотеатрах реакцию здоровую: ведь публика заранее подписалась под тем, что готова увидеть всё.
Другая проблема, связанная с демонстрацией “Запрещено к показу”, уже не социальная, а артистическая. Строго говоря, это не вполне кино. Это набор видеоинсталляций, которые уместнее выглядели бы не на экране кинозала, сильно смущая некоторых сидящих, а на мониторах музея современного искусства, где, кстати, и публика другая – более подготовленная и к концептуальному эпатажу, и к формальным изыскам. Четыре из семи новелл сняты не режиссерами, а представителями современного арта – Мэттью Барни, Сэм Тейлор-Вуд, Ричардом Принсом и Мариной Абрамович. Все – классики. Про ту же Абрамович киноманы слышат впервые. Но сайты про арт затрачивают на эту уроженку Белграда с ее радикальными фотографиями и перформансами несчитанные гигабайты. Ее новелла про вымышленные эротические обряды балканских народов – единственная в “Запрещено к показу”, которая сделана и с юмором, и с самоиронией.
Остальные три участника проекта, хотя и считаются режиссерами, тоже не чужды арту. Ларри Кларк, снявший такие громкие ленты, как “Детки” и “Кен-парк” (тоже про секс, причем подростковый), изначально прославился как фотограф. У Гаспара Ноэ в прошлом скандальная “Необратимость”, тоже легко представимая в залах Центра Помпиду. Имя седьмого участника проекта – Марко Брамбиллы заинтриговывает уже тем, что он вообще непонятно с какого бока притерся. Этот итальянец сделал голливудский хит “Разрушитель” со Сталлоне. Впрочем, давно исчез с горизонта, что, вероятно, означает: тоже ушел в искусство и не вернулся.
Общий смысл новелл любопытен. Вероятно, он сложился нечаянно – едва ли серьезные художники сопоставляли перед съемками свои позиции. Они просто согласились высказаться на тему “секс, порно и общество”, но высказались почти синхронно. После премьеры фильма на ММКФ звучали странные для меня мнения, будто альманах разоблачает порнографию. Точнее, стремится ее улучшить: мол, порно – это гадость, а вот вам пример порно художественного.
На самом деле порнографию разоблачает только экс-голливудец Брамбилла, чья новелла – резкая нарезка порнокадров под рейв-ритм. Впрочем, и он разоблачает не столько порнографию, сколько гламурный секс.
Все остальные арт-авторы рассматривают порнографию скорее как последний оплот сексуальной гармонии. В порно люди пока еще продолжают заниматься любовью друг с другом, причем к видимому взаимному удовольствию (контекст фильма, кстати, гетеросексуальный). В реальном же мире, как видно почти из всех новелл, царствуют дисгармония, отчаяние, одиночество. Итог фильму подводит последняя новелла от Гаспара Ноэ. Ее ударное название подошло бы и ко всему альманаху: We Fuck Alone – “Каждый трахается в одиночку”.