Занятная энергетика

Но подчиниться главному – затеянной Анатолием Чубайсом реформе РАО – Хлебникову придется. Реформа близится к завершению, и летом 2008 г. холдинг будет ликвидирован. Все тепловые генерирующие компании (шесть ОГК и 14 ТГК) должны стать частными. Контроль над пятью ОГК уже передан или обещан стратегическим инвесторам. Осталась только ОГК-1. Почему ОГК-1 будет продана позже всех остальных, о ее новой инвестпрограмме и отличии от других ОГК, рассказал Владимир Хлебников.

– РАО ЕЭС пересмотрело инвестпрограммы генерирующих компаний. Как изменилась программа ОГК-1?

– Стоимость инвестпрограммы первой волны до 2010 г. увеличится примерно до 126 млрд руб. c 75 млрд руб. Это произойдет из-за включения в нее строительства нового энергоблока на Уренгойской ГРЭС, а также из-за роста цен на оборудование и введения платы с генерирующих компаний за присоединение к сети.

– Сколько придется заплатить за подключение к сети?

– Удорожание инвестпрограммы до 2010 г. и до 2012 г. из-за платы за подключение – 15–20%. Строительство к 2011 г. нового угольного блока на Верхнетагильской ГРЭС (Урал) обойдется ориентировочно в 15 млрд руб., из них 3 млрд руб. нужно заплатить Федеральной сетевой компании за присоединение.

– Что изменилось в инвестпрограмме компании?

– До 2010 г. инвестпрограмма изменилась только в части уренгойского проекта. Но к 2012–2013 гг. к программе добавились еще четыре энергоблока – угольный блок на 660 МВт на Пермской ГРЭС, 13-й блок на Верхнетагильской ГРЭС, 9-й на Ириклинской ГРЭС, 8-й – в Кашире.

– А каковы приоритеты?

– Трудный вопрос. Новые блоки как дети: каждый со своей судьбой и все требуют внимания. «Старший» у нас третий блок на Каширской ГРЭС – готовимся к пуску в 2008 г. «Трудный» – Нижневартовский проект с ТНК-ВР, это единственный совместный проект, в него вложено очень много сил. Сегодня, наверное, самый срочный и сложный вопрос – строительство энергоблока на Уренгойской ГРЭС. Это должна быть первая крупная электростанция в России, построенная в условиях вечной мерзлоты. Перед нами стоит очень сложная задача – в 2009 г. ввести 300 МВт на Уренгойской ГРЭС, а в 2010 г. – оставшиеся 150 МВт. Расчеты стоимости строительства не завершены. Такая беспрецедентная стройка обойдется дороже, чем строительство газовых электростанций в других регионах.

– Почему Уренгойскую станцию нужно строить прямо сейчас?

– В Тюменской области быстрый экономический рост и дефицит электроэнергии. Государство из-за этого может недополучить налоги. С коммерческой точки зрения это регион повышенного спроса на электроэнергию, а значит, он для нас является приоритетным.

– Но проект Уренгойской ГРЭС должен идти по конкурсу механизма гарантирования инвестиций.

– Если правительство объявит конкурс, ОГК-1 будет в нем участвовать.

– Реально ли ОГК-1 ввести еще четыре энергоблока к 2012–2013 гг.?

– Мы работаем над тем, чтобы уложиться в сроки.

– Насколько увеличится мощность ОГК-1?

– По программе – к 2013 г. на 5320 МВт.

– Почти как у «Мосэнерго» или «ГидроОГК»...

– Мы сейчас не занимаемся сравнениями себя в 2013 г. с нынешними конкурентами. У нас есть четкая стратегия.

– В чем ее суть?

– Без интереса, драйва успешную компанию не построить. Я, например, очень люблю гольф, но отдаю себе отчет, что не смогу стать лучшим в этом виде спорта, как Тайгер Вудз или еще кто-то. Поэтому занимаюсь этим для души. А в бизнесе можно стать лучшим. Когда ты понимаешь, за счет чего ты станешь лучшим, – это точка прорыва.

– И чем же отличается ОГК-1 от других?

– Три ключевых принципа: правильные люди, правильные решения и фокусировка на самом важном. Вот некоторые мои коллеги-энергетики говорят: у нас 42 сценария развития. Я спрашиваю: а что вы будете делать, если 43-й наступит? Тогда, говорят они, наймем снова консультантов. Значит, год потеряют.

– Как ОГК-1 выстраивает свой бизнес?

– Есть у Элияха Голдратта [всемирно признанный лидер в области развития новых концепций и систем управления бизнесом. – «Ведомости»] теория ограничения систем. Она показывает, как анализ возникающих проблем помогает менеджменту непрерывно совершенствовать свое предприятие. Например, слабое звено Ириклинской ГРЭС – газопровод. Значит, без расширения газопровода новые энергоблоки не построить.

– Расширение газопровода зависит от «Газпрома»...

– ОГК – это 27 параллельно работающих энергоблоков. У каждого есть основное ограничение. У Каширской ГРЭС это схема выдачи мощности с угольных блоков, у Пермской – цена на газ. После реализации инвестпрограммы у нас планируется 37 энергоблоков, и мы должны уже сейчас научиться эффективно управлять ими. Что касается газопровода для Ириклинской ГРЭС, мы работаем над тем, чтобы газопровод был расширен, ведем переговоры с «Газпромом» и видим перспективы решения этой проблемы.

– Каков ключевой показатель эффективности бизнеса в энергетике?

– Коэффициент использования оборудования, так называемый КИУМ. За прошлый год он был в среднем по ОГК-1 56,6%, но, например, на Нижневартовской ГРЭС он составил более 80%, а на Каширской ГРЭС – 48,3%.

– Вы сторонник угольной генерации?

– Я с большим сомнением отношусь к перспективам угольной генерации. Проблема не в том, что строительство угольного блока на 30% дороже газового. В советские времена угольные энергоблоки строились под конкретных производителей определенных марок угля. Сейчас вся Свердловская область обеспечивается углем с Экибастузского угольного разреза [принадлежит «Ренове». – «Ведомости»], и мы не можем перевести станцию в Верхнем Тагиле на другие, более дешевые марки угля.

– Что в России является гиперриском для развития угольной генерации?

– Отсутствие стандартизации марок углей. Сейчас, как и в СССР, задумывая строительство нового блока, нужно сначала выбрать марку угля и под него проектировать целую электростанцию. Это абсурд. Монополист всегда подтянет стоимость угля до стоимости газа. В развитых странах уголь дешевле газа на 40%, и это рыночный показатель. Но в России возможна обратная ситуация: как только мы получим свободные цены на газ, уголь будет дорожать и отстанет от цены на газ максимум на 5%.

– Уже ничего не исправить?

– России нужны угольные обогатительные мини-фабрики, и тогда генерация будет покупать у любого, кто выиграет конкурс. Государству нужно утвердить стандарты для угольщиков и заставить их выполнять. Чтобы был не один поставщик, как на Верхнетагильской ГРЭС, и даже не четыре, как на Каширской, а как минимум десять. Тогда разница в цене угля и газа будет как раз примерно 40% и компенсирует инвестору затраты на строительство угольного блока.

– Но у ОГК-1 большая часть проектов – угольные.

– У нас по пять газовых и угольных проектов. По всем есть понимание топливообеспечения.

– В каком случае ТНК-ВР может выйти из проекта с ОГК-1 по строительству третьего энергоблока на 800 МВт на Нижневартовской ГРЭС?

– Мы рассматриваем ТНК-ВР как долгосрочного и стратегического партнера.

– В СП с ТНК-ВР, в котором ОГК-1 получит 50% плюс 1 акция, будет внесена вся Нижневартовская ГРЭС. Справедливо ли такое распределение долей?

– Да, сначала ОГК-1 будет принадлежать 75% акций в СП с ТНК-ВР, а после строительства энергоблока – контрольный пакет. ОГК-1 вносит в СП два блока, а ТНК-ВР – $320 млн. А потом мы организуем проектное финансирование и построим суперсовременный блок, сохранив за собой 50% плюс 1 акция. СП еще не создано. ОГК-1 и ТНК-ВР подписали term sheets – основные условия договоров о сотрудничестве в рамках строительства третьего энергоблока Нижневартовской ГРЭС. Сами договоры, в том числе на поставку газа и электроэнергии на 15 лет с нового блока предприятиям ТНК-ВР, сторонами еще не подписаны. СП будет зарегистрировано на Кипре в самое ближайшее время. Одно или несколько – будет зависеть от требований банков-кредиторов.

– Каковы условия опциона ТНК-ВP?

– ТНК-ВР может довести долю в СП ориентировочно с 25% плюс 1 акция до 50% минус 1 акция по формуле, рассчитанной исходя из рыночных котировок генерирующих компаний.

– Пять из шести ОГК уже поделены стратегическими инвесторами. А почему ОГК-1 еще нет?

– Это зависит от корпоративных процедур реформирования РАО. ОГК-1 сформирована значительно позже, так как четыре из шести переданных нам электростанций входили в разные АО-энерго и к переходу на единую акцию пришлось готовиться до октября прошлого года.

– Может, ОГК-1 будет продана дороже всех?

– Нашу работу оценит рынок. Могу сказать только, что у ОГК-1 самая амбициозная инвестиционная программа, самая большая мощность (по сравнению с другими пятью ОГК). Важно, чтобы была благоприятная ситуация на финансовых рынках.

– Возможна ли одновременная продажа и акций ОГК-1, приходящихся на долю государства, как в большинстве ОГК и ТГК?

– Да. Если будет принято решение о продаже акций ОГК-1, приходящихся на долю государства, то это будет около 62% от уставного капитала на сегодняшний день.

– Кто проявляет интерес к акциям вашей компании? Есть среди них Fortum?

– Мы чувствуем интерес различных компаний, среди них крупные мировые энергокомпании и российские финансово-промышленные группы. Нет смысла отдельно говорить о намерениях Fortum.

– Не отпугнет ли будущих стратегических инвесторов ОГК-1 факт создания СП с ТНК-ВР, куда уже передан один из лучших активов компании?

– Сначала [они] относились очень настороженно. Но нам удалось показать очевидные преимущества: длинные, пятнадцатилетние, договоры на газ и электроэнергию, близость источников топлива (попутный газ ТНК-ВР), возможность привлечения проектного финансирования, и все это при сохранении контроля. Это уникальный проект в энергетике.

– «Газпром» не продал акции ОГК-1?

– Из 8% акций, принадлежащих в ОГК-1 миноритарным акционерам, около 4% приходилось на «Газпром». Этот пакет находится в номинальном держании, я не знаю, сменился ли у него хозяин.

– Принята ли опционная программа ОГК-1?

– Она была утверждена советом директоров весной. Это типовая программа РАО ЕЭС о поощрении менеджмента генерирующих компаний. Опционы получает генеральный директор, его заместители, директора станций – всего около двадцати человек.

– У вас есть акции энергокомпаний?

– Нет, но я планирую купить акции ОГК-1.

– А не скучное это занятие – быть генеральным директором ОГК-1? Чем вы планируете заниматься после ухода из компании?

– Точно не скучное! Сегодня энергетика переживает уникальное время перемен. Участие в реформе электроэнергетики, в создании рынка, руководство одной из крупнейших компаний новой энергетики – собирание одной из лучших команд, формирование стратегии, решение сложнейших операционных задач – это менеджерское счастье. Сейчас мы все абсолютно сконцентрированы на нашей компании: реализуем крупнейшую инвестиционную программу, ведем сложнейший проект с ТНК-ВР, в конце концов, готовим шесть ГРЭС в шести крупнейших регионах к зиме. Думаю, наша команда будет востребована и новым собственником. А если и нет, то я вас уверяю, что такая школа жизни, бизнеса, которую мы прошли в ОГК-1, нужна всегда. Без дела точно не останемся.

Страсть Владимира Хлебникова

Владимир Хлебников отдает гольфу все свободное время, он говорит, что «гольф – это трехмерные шахматы», что делает эту игру «похожей на жизнь». Не думать о работе «Гольф никогда не надоедает, гольф-клуб – единственное место, где я могу не думать о работе. Но гольфу нужно отдаваться полностью». Уметь концентрироваться «Играю по выходным. Раунд длится 4,5–5 часов. Из них минут тридцать требуется максимальная концентрация. Выполняя удар, нужно сосредоточиться только на его выполнении. Не только просчитать силу, но и выбрать правильный номер клюшки, стойку, ветер – на все это нужно не более 45 секунд. Остальное время можешь ходить по полю, переговариваться с партнерами». Узнать все о партнере «Играю с разными людьми. По манере играть в гольф легко распознать партнера – есть ли у него стратегическое мышление, тщательно ли он продумывает удар или бьет как бог на душу положит. А если все время указывает, как правильно стоять на поле, значит, зануда. Гольф – такая игра, когда ты сам себе записываешь в карточку счет и сдаешь. То есть еще проверка на честность». Гольф всегда и везде «С семьей селимся в гольф-отелях. Уже лет пять ездим в Арабские Эмираты».