Разрушить рынок

В самом широком месте Куршская коса едва шире 3 км, в самом узком – 300 м. Посреди леса сооружены приспособления для улавливания движущегося дюнного песка – то будто сколоченные из деревянных ящиков, то будто сплетенные из корзин. Без них ветер перенес бы Куршскую косу куда-нибудь в море.

– Здесь все очень хрупкое, – говорит директор национального парка Евгений Снегирев, человек лет тридцати. – Весь этот лес до последнего дерева посадили немцы. Авандюну, – Снегирев показывает на тянущуюся во всю длину косы и обсаженную кустами дюну, отделяющую землю от моря, – тоже построили немцы, а один из незаконных застройщиков кусок авандюны напротив своего дома сломал, чтобы был удобный выход к пляжу. Понимаете? Его засыплет теперь! В позапрошлом веке целые немецкие деревни засыпало, с кирхой!

Снегирев родом из Перми. Работал в Минприроды, заместителем пресс-секретаря у Олега Митволя. В апреле назначен сюда, на Куршскую косу, директором национального парка, – с указанием навести порядок с землепользованием. Снимает с женой и двухлетней дочерью у въезда в парк квартирку. Говорит, министерство ее не оплачивает. Спрашиваю:

– А что, визит Митволя сюда и скандал из-за Куршской косы связаны с тем, что генерала Бульбова посадили?

– Думаю, да, – отвечает Снегирев. – Бульбова любят. Но теперь на его примере мы пытаемся разрушить на Куршской косе рынок недвижимости.

– Как разрушить рынок?

– После визита Митволя стали звонить люди и спрашивать: «Разве нельзя купить участок на Куршской косе? Разве нельзя построить дом?» И я наконец могу объяснить людям: нет, нельзя, закон запрещает на территории национальных парков любое новое строительство.

...В центре поселка стоят немецкие рыбацкие домики позапрошлого века.

– Если бы остались только эти домики, – говорит Снегирев, – поселки сами по себе стали бы элементом национального парка. У нас же ностальгический туризм, к нам приезжает много иностранцев, особенно немцев. Государство дает нам 8 млн руб. в год, сами мы зарабатываем 25–30 млн. Национальный парк не заповедник, он должен быть устроен так, чтобы туристы любовались природой, не сходя с экологических маршрутов. А тут вон сколько понастроили!

В поселке несколько десятков новых домов, по московским меркам небольших – такие на Рублевке строят для прислуги. Но среди приземистых сосен и немецких домиков двухэтажный коттедж из бруса – дворец, а жалкий трехметровый забор – Великая китайская стена.

Снегирев показывает один из экологических маршрутов – в дюны уходит деревянный настил. В сезон на Куршскую косу приезжает около 50 автомобилей в день, в каждом минимум двое, и если каждый день 100 человек будут разгуливать по дюнам, то дюны поползут – поэтому настил. В самых живописных местах настил приводит к смотровым площадкам на сваях, на смотровую площадку можно залезть и пофотографировать. На пляже можно купаться.

Все. Больше ничего нельзя.

– Как же тут развивать туризм, – спрашиваю Снегирева, – если ничего нельзя?

– Можно арендовать у национального парка землю, – отвечает он, – и построить легкую гостиницу по согласованному с нами плану, а мы будем проверять. Так можно.

Юридически дачники покупают участки и дома у местных жителей и не строят новых домов, а будто бы реконструируют старые. Практически с апреля директор Снегирев обнаружил в трех поселках 510 новых участков.

– Мы видим – началось строительство, застройщик показывает нам договор аренды земли и разрешение на строительство, выданное территориальным управлением Росимущества Калининградской области. Мы обращаемся в прокуратуру, чтобы признать договор аренды и разрешение на строительство недействительными. А застройщик обращается в территориальное управление регистрационной службы и регистрирует право собственности на недострой. И все – он собственник! .