Россия – ЕС: Дефицит взаимности
Канун переговоров Россия – ЕС на высшем уровне в Португалии не вызывает ожиданий чего-либо значительного ни у одной из сторон. Напрашивается добавление: в очередной раз. Даже посол ЕС в России Марк Франко, которому по должности положено излучать по таким поводам оптимизм, сказал на «Эхе Москвы» в понедельник, что «предстоящий саммит в Мафре не следует рассматривать с завышенными ожиданиями».
Чем объясняется такой общий, ставший почти привычным пессимизм по поводу дальнейшего ощутимого прогресса в отношениях России и ЕС? Объяснений дается множество, но лишь некоторые из них представляются бесспорными в силу своей очевидности.
Очевидность первая. В развитии политического диалога с Россией Евросоюз достиг, по-видимому, запланированного этапа и не проявляет намерений продвигаться значительно. Такое впечатление, что в ЕС считают задачу по выводу отношений с Москвой на определенный уровень в целом выполненной. И в этом видится конкретный резон. Ведь если бы наше сближение продолжалось активно, то политическое взаимопонимание сторон оказалось бы в полном отрыве от их торгово-экономической практики, несмотря на ободряющие цифры увеличения взаимного товарооборота.
Одно из периодических подтверждений тому – малая отдача проводимых накануне саммитов круглых столов промышленников России и ЕС. До сих пор не получается наработать более или менее солидный набор практических решений наиболее актуальных вопросов взаимодействия бизнеса России и ЕС на рынках друг друга. При всей привлекательности инициатив с российской стороны нет встречного импульса от Евросоюза. И пока трудно представить, что будет с этим форматом бизнес-диалога, если российский сопредседатель круглого стола Анатолий Чубайс покинет этот пост в середине будущего года.
Очевидность вторая. Некоторые из новых стран – членов Евросоюза слишком нарочито демонстрируют свое понимание членских прав как, прежде всего, прав на максимально тесную политическую и экономическую дружбу... против России. При этом нельзя не отметить искренность и натуральность этого рудиментарного синдрома бывших «младших братьев» и «членов» Советского Союза. А поскольку некоторые старожилы Союза Европейского продолжают утверждать, что воспринимают это иначе, то история с польским мясом – очень своевременный звонок. Правда, некоторые европейские наблюдатели трактуют его как сигнал России в том смысле, что ей предстоит больше считаться с многоголосьем хора 27.
Многие из старых стран-членов, если не большинство, еще вчера были убаюканы расширением ЕС как простой игрой на геополитическое опережение России на континенте. Теперь все чаще они начинают воспринимать поведение новичков еврокоманды в отношении России как комплексы дилетантов, откровенно мешающих игре профессионалов на поле созидания единого экономического пространства Россия – ЕС. Отставание внутриполитического роста Евросоюза от географического – проблема не только институциональных преобразований внутри ЕС, но и явный тормоз в развитии его отношений с Россией.
Третья очевидность. По мере приближения неминуемого присоединения России к ВТО с восточноевропейского крыла Евросоюза все чаще раздаются призывы к союзникам не торопиться с одобрением этого важного акта российской интеграции в мировую экономику. Оно и понятно, ибо право Всемирной торговой организации обладает приматом по отношению к праву любой региональной экономической организации, в том числе ЕС. На практике сие означает, что, если какой-либо нормативный акт Евросоюза, направленный против России, противоречит нормам ВТО, он должен быть соответствующим образом скорректирован. Законную возможность внимательно следить за этим и отстаивать свои права члена ВТО, в том числе на рынке ЕС, российский бизнес получит сразу после присоединения России к этой авторитетной международной организации.
Очевидность четвертая. Глобализация мировой экономики вынуждает даже такие экономически мощные государства, как США, принимать законодательные меры по защите своих производителей и рынка, в том числе вводить жесткий контроль за иностранными инвестициями в национальную экономику. Но поскольку такие меры могут вызвать ответные действия, ключевым вопросом остается прежний: «Кому выгодно?» или, точнее, «Кому больше выгодно?» Он только кажется риторическим, а на самом деле предполагает вполне конкретный ответ.
В этой связи напрашивается очевидность пятая. Она состоит в том, что вследствие повышения конкурентоспособности и модернизации российской экономики притягательность рынка России для бизнеса ЕС, скромно говоря, превышает встречный интерес. И дело, разумеется, не только в пресловутых энергоносителях. Российский рынок как таковой с квалифицированными людскими и огромными природными ресурсами более всего притягивает своим главным показателем – стремительным ростом потребления.
Очевидно, что канули в лету времена, когда иностранная компания могла реально рассчитывать на свой обособленный Клондайк, собственный кусок пирога российского рынка без взаимовыгодного партнерства с бизнесом России. Именно тесное партнерство российских и европейских компаний, особенно среднего и малого бизнеса, становится магистральной дорогой торгово-экономического сотрудничества Россия – ЕС, ведущей к ресурсам, технологиям и рынкам друг друга. Нелишне заметить, что этот путь высокоэффективен только при грамотной организации двустороннего движения, чему стороны должны способствовать на основе взаимности. Тут вряд ли помогут демонстративные односторонние жесты. И не только потому, что их время ушло, – они просто неуместны, если дело касается партнерства равных.
И наконец, о последней – разумеется, не по значению – очевидности. О плохом имидже российского бизнеса за рубежом, в том числе в странах ЕС. Отрадно, что Минэкономразвития РФ озаботилось инвестиционным имиджем России и, судя по материалам прессы, даже придумало, как его выправить (см. «Ведомости» от 11.10.2007, «Имиджевая госкорпорация»). Но односторонних, только российских мер для этого явно недостаточно. Дело не столько в качестве и объеме рекламы, пропаганды, сколько в том, на какую почву они попадают. Здесь, как нигде, требуется взаимность, причем подтвержденная политически. И, как показывает опыт времен «перестройки и гласности», это сразу отразится и в материалах СМИ европейских стран, и в готовности их посольств в Москве выдавать российским бизнесменам многократные годовые шенгенские визы.
Создаваемые в странах ЕС и России структуры продвижения интересов бизнеса не только способствуют активизации встречного потока деловых интересов с обеих сторон, но и помогают их сблизить и по возможности состыковать, как пазл карты единой Европы. Очевидно, что не конкуренция, а конвергенция бизнеса России и ЕС, к которой Запад призывал Советский Союз в эпоху холодной войны, – действительно единственный перспективный путь. Он реален, если наши стремления взаимны.