Финансовая система: Время пришло
Последние годы мы становимся свидетелями нескольких очевидных, вызывающих глубокую тревогу тенденций в международных финансах, на которые сегодня Россия в своей внутренней политике вряд ли может реагировать пассивным приспособлением, без существенного изменения макро- и микроэкономической политики. Что это за тенденции? Во-первых, это не прекращающаяся денежная экспансия ФРС, сделавшая мировую резервную валюту лидером падения. Во-вторых, инфляция активов, приведшая к периодическому формированию пузырей на рынках финансовых инструментов и недвижимости. В-третьих, безудержное подорожание базовых сырьевых ресурсов – теперь уже не только нефти, газа, металлов, но и продовольствия. Самое опасное, однако, то, что зарубежные финансовые институты, вложившиеся в эти активы, сегодня тоже оказались заложниками существующей политики монетарных властей США.
Чтобы лучше понять суть происходящего и определить, какие изменения требуются во внутренней экономической политике, полезно ненадолго вернуться к концу 90-х гг. Именно тогда начался период дешевого и доступного доллара. Под предлогом стимулирования внутреннего потребления ФРС снизила и поддерживала на очень низком уровне свою базовую ставку. До определенного предела за ФРС вынужден был последовать и ЕЦБ. Серьезной инфляции потребительских товаров при этом поначалу не возникло, так как промышленные компании Китая с удовольствием снабжали потребительский рынок США дешевыми товарами, а китайский центробанк охотно покупал американские treasures в свои резервы. В определенной степени похожей политике следовала и Япония, которая тоже опасалась за конкурентоспособность своих товаров на американском рынке. Однако на мировых рынках базовых ресурсов – нефти, газа, металлов – инфляция проявилась довольно быстро. Сегодня можно ожидать роста инфляции и на международных рынках потребительских товаров, она уже проявила себя на рынке продовольствия, в том числе и в Китае.
Обязанности по стерилизации чрезмерной эмиссии долларов и финансирования структурного дефицита американского бюджета взяли на себя центральные банки развивающихся стран, пальма первенства среди которых принадлежит Китаю, Японии и России. Если исходить из того, что доллар – резервная валюта, а двойной дефицит (бюджета и текущего платежного баланса) в США – временное явление, то для развивающихся экономик, не уверенных в собственной конкурентоспособности, политика привязки национальной валюты к доллару и накопление резервов была, наверное, правильной. Она оставалась бы правильной, если бы привязка осуществлялась к валюте страны с экономикой, не требующей для своего поддержания денежной накачки из-за структурного дефицита бюджета и угрозы дестабилизации финансовых институтов.
Механизм разваливается
Очевидно, сложившийся в начале 2000-х мировой финансово-экономический механизм разваливается. В пользу этого говорят два обстоятельства.
Первое обстоятельство – пошатнулась стабильность финансовых институтов, которые обеспечивают инвестирование накоплений. Годы чрезвычайно мягкой денежной политики, соответственно, повышенной ликвидности финансовых рынков и инфляции активов не могли не поставить балансы крупнейших мировых банков под повышенные, хотя до поры до времени скрытые, риски. Фактически сегодня стало ясно, что если вернуть денежную политику мировых центральных банков к здравому смыслу (такая попытка была сделана ФРС в 2006 г.), то тезис о возможности банкротства крупнейших мировых финансовых институтов уже может оказаться не шуткой. ФРС в этой ситуации предпочла вновь приступить к снижению процентных ставок как альтернативе целевой помощи отдельным банкам.
Второе обстоятельство – вряд ли страны, поддерживающие фиксированные курсы своих национальных валют, захотят оплачивать квазифискальный дефицит США и еврозоны, идущий на поддержку финансового сектора США и Европы. Китай и Япония рано или поздно будут вынуждены отказаться от политики искусственного занижения курсов национальных валют по отношению к доллару. Причина – растущая инфляция и угроза дурного цикла: когда доллар падает, центробанки сокращают его долю в резервах, провоцируя его дальнейшее падение. Пока реакция наиболее активно аккумулирующих иностранные резервы стран на происходящее ослабление и инфляцию доллара заключается в попытке перевода денежно-бумажных долларовых резервов в реальные активы, скупаемые на территории США и Европы. Однако здесь владельцы напечатанных долларов столкнулись с противодействием властей, отвергающих возможность скупки активов государственными фондами и компаниями. Если резервная валюта не только обесценивается, но и существуют ограничения по ее использованию, то такую валюту даже с натяжкой трудно назвать резервной. При таких обстоятельствах действия китайского ЦБ по поддержанию курса юаня приведут к исчезновению единственной мировой резервной валюты уже в ближайшем будущем. Это особенно стало ясно после того, как министр финансов США Генри Поллсон на годовой сессии МВФ и Мирового банка в октябре открыто дал понять, что падение доллара – это проблема Китая и Европы, но не США. Что в общем-то правильно. Для еврозоны доллар уже не резервная валюта. А развивающие страны понимают, что поддержание заниженных курсов национальных валют и скупка долларов в государственные резервы не имеет перспективы и не принесет им выгоды. Именно отказ от заниженных курсов был бы оптимальным для всех участников, и вероятность, что они на это пойдут, растет.
Что делать России
Что в этих обстоятельствах делать России? Россия в определенной степени находится за пределами этой большой игры. В отличие от Китая мы не снабжаем Америку товарами, 80% нашего экспорта – сырье и первый передел, спрос на которые зависит от темпов мирового экономического развития, а не от настроения домашних хозяйств США. Основной поток импорта в Россию – из еврозоны и Азии. Поэтому России нет смысла осуществлять накопление валюты, которую в сложившихся обстоятельствах трудно назвать резервной, и платить за это внутренней инфляцией. Прекратить форсированное накопление резервов возможно только при отказе от фиксированного курса рубля и переходе к более гибкой политике курсообразования. Конечная цель этой политики – переход к принципам плавающего курса рубля.
Однако без изменения текущей тенденции в повышении коммерческого участия государства в экономике этот переход может оказаться рискованным. Прекращение протекционистской курсовой политики надо дополнить маневром по перераспределению части ресурсов стабилизационного фонда в частный сектор посредством снижения федеральных налогов. Это ключевое изменение направленности экономической политики, которое поможет ослабить внешнее конкурентное давление на отечественные компании. Не удалось удержать стабилизационный фонд, размер которого оправдывался необходимостью борьбы с инфляцией и поддержания слабого рубля во имя защиты отечественных производителей от внешней конкуренции. Траты пошли, выросла инфляция. Деньги пошли на развитие госкорпораций, которые никогда не будут эффективнее частных предприятий. Но именно от уровня конкурентоспособности частного сектора – мелких и средних предприятий – зависит будущее России. Перераспределение нефтяной ренты, поступающей в государственный бюджет, в пользу развития госкорпораций – действие в абсолютно противоположном направлении и представляет далеко не самый эффективный вариант экономической политики, который можно было избрать в условиях золотого дождя от высоких цен на нефть.
Определенная часть стабилизационного фонда должна быть сохранена для мягкого прохождения периода адаптации бюджета к снижению цен на нефть. При длительном снижении цен на нефть налоги можно скорректировать в сторону повышения. Для тех компаний, которые используют предложенный маневр в экономической политике и предоставленные возможности для повышения конкурентоспособности, это будет неприятным, но не фатальным событием в экономическом регулировании.
Наконец, для успешного перехода к плавающему курсу рубля неизбежно потребуется создать собственные механизмы долгосрочного рефинансирования национальных финансовых институтов. Поэтому задача создания таких механизмов должна быть приоритетной для монетарных властей на данном этапе экономического развития страны.