Юрий Петров: «Всё должно идти через фонд», - Юрий Петров, председатель Российского фонда федерального имущества

Юрий Петров не скрывает, что его карьере помогло преподавание на юрфаке Санкт-Петербургского университета. Самый известный из его бывших студентов – первый вице-премьер и кандидат в президенты от партии власти Дмитрий Медведев. Но руководить РФФИ, как следует из его интервью «Ведомостям», это не слишком помогает: постоянно приходится с кем-то воевать. Например, с Федеральной службой судебных приставов (ФСПП), которой руководит другой студент Петрова – Николай Винниченко. ФСПП хочет забрать у РФФИ монополию на продажу арестованного имущества, а для чиновников фонда, которые и без того выполнили план по доходам 2007 г. меньше чем наполовину, такие претензии совсем некстати. Тем более что у главы РФФИ есть идея получше: получить монополию на продажу всей госсобственности, какая имеется в стране.

Дмитрий Медведев, первый вице-премьер правительства РФ Николай Винниченко, руководитель Федеральной службы судебных приставов Олег Марков, руководитель Федеральной службы по финансовому мониторингу Антон Иванов, председатель Высшего арбитражного суда Илья Елисеев, зампред правления Газпромбанка Константин Чуйченко, руководитель юридического департамента «Газпрома» Сергей Мовчан, экс-руководитель Росрегистрации

– Каковы планы РФФИ на 2008 год? От каких сделок вы ожидаете больших доходов?

– Мы предполагаем, что наиболее крупными объектами продажи в 2008 г. могут стать открытые акционерные общества: внешнеэкономическое объединение «Технопромэкспорт», Центральный научно-исследовательский институт экономики и эксплуатации водного транспорта, «Нижневартовскавиа», киностудия «Ленфильм». Но более конкретно на этот вопрос можно будет ответить только после того, как отобранные по конкурсу независимые оценщики проведут оценку объектов.

– А сколько объектов вы всего должны продать? И за какую сумму?

– По плану мы должны выставить на продажу государственные пакеты акций 425 акционерных обществ и перечислить в бюджет 12 млрд руб. План более чем реальный. Для его выполнения у нас есть все возможности. Но нельзя забывать о том, что далеко не все зависит только от нас. Так, на сегодняшний день уже 15 пакетов не подлежат продаже: три общества находятся в завершающей стадии банкротства, 12 войдут в состав интегрированных структур. Одним словом, чем меньше будет не зависящих от нас препятствий, тем лучше мы сможем отработать.

– Ожидаемое поступление доходов от приватизации в федеральный бюджет в 2007 г. составляло 41 млрд руб. Ожидания оправдались?

– Накануне новогодних каникул у нас состоялось заседание правления – рекомендательного органа, куда входят представители Минэкономразвития, Росимущества, – посвященное итогам года. На нем работа РФФИ оценена положительно, несмотря на все трудности. Дело в том, что с 1 января 2006 г. мы стали бюджетным учреждением, но не все вопросы, связанные с этим переходом, решены в полной мере. До сих пор ощущаем издержки административной реформы, хотя она и прошла четыре года назад. В теории идея была великолепная – разделить полномочия так, чтобы министерства занимались нормотворчеством, агентства управляли, а службы надзирали. Но на практике есть определенные пробуксовки, которые дают о себе знать. В наших отношениях с Росимуществом есть ряд нестыковок. Самый яркий пример – определение цены. Раньше мы получали от Росимущества нормативную цену, ниже которой не могли выставляемое на торги имущество продать. Теперь же, после того как независимый оценщик по нашему заказу делает оценку, в ФАУФИ [Росимуществе] фактически производят переоценку. Больше трети оценок признаются не соответствующими действительности, нам их возвращают, чтобы независимый оценщик еще раз независимо все оценил. Но он же по закону отвечает за свою работу, не нравится – обращайтесь в суд.

– Какова все же сумма доходов от приватизации за прошлый год?

– В отчетном году от продажи приватизируемого федерального имущества подлежит перечислению в федеральный бюджет около 18,5 млрд руб.

– План выполнен наполовину из-за проблем, которые вы перечислили?

– Тут комплекс проблем. Став бюджетным учреждением, мы автоматически подпали под действие закона о госзакупках и должны проводить конкурсы. Чтобы провести конкурс, необходимо финансирование, которое мы получили только в марте, в мае нам были представлены первые отчеты об оценке, первый аукцион провели только в августе. Из 1771 пакета акций 370 не подлежали продаже, поскольку организации являются банкротами или уже ликвидированы. Получается, что государство как собственник не всегда было в курсе, что с его имуществом происходит. Раньше, когда мы в более полном объеме участвовали в управлении госимуществом, мы и ситуацией, соответственно, более полно владели. Если бы нас совсем отстранили от управления, как того добивалось Росимущество, картина могла бы получиться и вовсе плачевной. Но был найден некий компромисс – совместное владение с момента включения в приватизационный план. Но нередко получается так, что, пока мы предприятие находим, активы все уже куда-то выведены и обременения появились на 20–30 лет вперед. А если государство миноритарный акционер, с нами вообще никто не разговаривает. Все было бы проще, если бы представители РФФИ входили в органы управления тех госпредприятий, которые планируются к продаже.

– Приватизация уже не играет решающего значения для доходов бюджета. Но вы можете предложить какой-то радикальный план, что делать с оставшимся у государства имуществом?

– Государство усиливает свое влияние в экономике, создает вертикально-интегрированные холдинги и т. д. В этих условиях целесообразно придать РФФИ функции монополиста по продаже любого вида федерального имущества. Где бы это имущество ни продавалось, все должно идти через фонд, он должен отвечать за весь цикл, в том числе за составление прогнозного плана, предпродажную подготовку, привлечение оценщиков, определение рыночной цены. К примеру, сейчас при банкротстве предприятий продажей его активов занимается конкурсный управляющий. Считаю, что если банкрот – госструктура, то этими вопросами должен заниматься РФФИ.

– Сколько активов и на какую сумму осталось в собственности государства?

– Осталось свыше 3000 пакетов в АО общей стоимостью 100–150 млрд руб. Плюс есть еще около 7000 ФГУПов и около 40 000 госучреждений, к их приватизации мы еще не приступали. Здесь сумма может составить порядка 200–300 млрд руб. А всего государственного имущества, по некоторым подсчетам, осталось где-то на сумму более чем 500 млрд руб.

– А земля?

– Когда будет произведен раздел земель между Федерацией и ее субъектами, от каких-то земель федерального значения государство, безусловно, будет избавляться. Думаю, что это тоже большое поле деятельности для РФФИ.

– За 15 лет существования РФФИ государство выручило за госсобственность сотни миллиардов рублей. До сих пор звучат предложения пересмотреть итоги приватизации и перепродать некоторые активы. Как вы считаете, могло ли государство выручить больше?

– Трудно сказать. Я не сторонник пересмотра итогов приватизации. Если всплывают факты нарушения закона, тогда результаты торгов можно пересмотреть, безусловно, в рамках правового поля. Но в целом, конечно, нет. Сейчас трудно без учета всех факторов делать вывод, можно ли было получить больше. Может быть, если смотреть с точки зрения сегодняшнего дня. А если с точки зрения того дня, когда у государства не было денег, казна была пуста, был ли лучший выход, чем залоговые аукционы, я не знаю.

– По вопросам реализации арестованного имущества у вас были определенные трения с судебными приставами...

– Накануне нового года у вице-премьера Сергея Евгеньевича Нарышкина состоялось совещание, где обсуждались предложения ФССП. По существу они сводились к тому, чтобы лишить РФФИ монополии на реализацию арестованного и обращенного в собственность государства имущества. ФССП намеревалась сама взяться за организацию конкурса поверенных. Нам же отводилась роль одного из поверенных в случае, если мы победим в конкурсе. Идея не новая. Я удовлетворен тем, что на данный момент она поддержки не нашла. Честно говоря, мы бы с удовольствием от этой работы отказались. Кроме всякой грязи, которая вокруг этого есть, лавров победителя не заслужишь, а проблем больше чем достаточно. Но с государственной точки зрения неправильно, чтобы арестованное имущество реализовывали те же, кто его арестовывал. Это как в поговорке: что охраняю, то и имею. Подобные предложения подчас зарождаются и в недрах других структур. Вот и таможня тоже заговорила, что РФФИ не справляется с объемами. Зачем они это говорят? Чтобы сделать ФГУП «Ростэк» монопольным хранителем всего, что таможня конфисковала. Процедура реализации построена так: кто хранит, тот и диктует условия продажи. Это та же идея приставов, только с другой стороны. Я против подобных практик, ведущих к коррупции. РФФИ, конечно, тоже не безгрешен. И у нас время от времени появляются уголовные дела, особенно в регионах. Но если пойти по пути передачи функций по реализации имущества структурам, которые его изымают, коррупция может вырасти в разы.

– Сколько в этом году вам передали арестованного имущества на реализацию и сколько удалось продать?

– Итоги будут подведены в конце месяца. В 2007 г. нам передано имущества на 16,3 млрд руб., а продали мы на 6,4 млрд руб. Но эти цифры не говорят о том, что мы плохо работаем. Например, здесь не учитывается то, что приставы впоследствии по тем или иным причинам отозвали более трети переданного имущества. Кроме того, очень много неликвида. Собственно, одна из главных проблем, связанная с идеями ФССП, заключается в том, что конкурсы могут выигрывать какие-нибудь однодневки, ставящие своей целью продать тот или иной большой объект, сорвать солидный куш и исчезнуть. А кто будет реализовывать неликвиды?

– Вы предлагали отказаться от поверенных при продаже конфискованного и арестованного имущества...

– Да, мы неоднократно направляли свои предложения в МЭРТ. В идеале РФФИ может обходиться без посредников. В некоторых регионах эта схема уже успешно функционирует, в Пскове например. Там, где мы отказались от поверенных, реализация увеличилась в три раза.

– Еще у вас была идея организовать присутствие представителей РФФИ во время ареста имущества.

– Речь не идет, конечно, обо всем имуществе. Ни таможня, ни МВД не знают заранее, что, скажем, через час они арестуют контрабандную партию. Но применительно к приставам, когда речь идет о крупных объектах, это могло бы работать. Если бы будущий продавец присутствовал при аресте, многих скандалов удалось бы избежать.

– РФФИ уже год разрешено заниматься коммерческой деятельностью. Фонд благодаря этому поучаствовал в распродаже активов ЮКОСа. А какие у вас планы на будущее?

– Мы не только ЮКОС продали, мы больше денег заработали на продаже долей в «Якутугле», «Эльгаугле» и участка железной дороги, принадлежащего РЖД. Наш гонорар зависел от числа шагов в аукционе, а их совершили целых 106. Так что мы заработали здесь более 600 млн руб. Что касается планов, то мы обращались в «Газпром» с предложением продавать их непрофильные активы, работа началась, будем с ними сотрудничать. Обращались и в РАО ЕЭС, но от них ответа не последовало. Это то, что в Москве. В регионах много заказов от муниципальных властей.

– И как вы потратите заработанные деньги?

– А с этим проблема. С 1 января нового года зарплата наших сотрудников уменьшилась в разы, поскольку мы стали бюджетным учреждением и нам утвердили положение о зарплате. Представьте, вы получали 100 руб., а стали получать 25 руб. Мы просили Минфин разрешить из заработанных нами денег платить стимулирующие выплаты сотрудникам и выделить средства на медицинское обслуживание. Тех денег, которые у нас уже есть, хватило бы на эти цели года на два. Но в Минфине под разными предлогами этого делать не дают, объясняя это в том числе и тем, что мы будем находиться в более привилегированном положении по отношению к другим госслужащим. С этим согласиться невозможно, поскольку, во-первых, практически во всех госорганах вопрос с медицинским обслуживанием решен, к тому же там есть и ряд других льгот и поощрений, не предусмотренных в фонде. Во-вторых, мы не госслужащие, а служащие государственного бюджетного учреждения, в котором средства от коммерческой деятельности разрешено направлять на те цели, о которых мы говорим.

– А на что дают тратить деньги?

– На канцтовары, на презентации какие-то, представительские расходы, командировки, на бензин для транспорта... А ведь важно, чтобы работник мог ощутить конкретные результаты своего труда. Иначе зачем вообще заниматься коммерческой деятельностью? И вообще, парадокс какой-то получается: в то время когда по всей стране увеличивают зарплаты, в фонде их снижают, а для того, чтобы снижение это было ощутимым, не разрешают расходовать заработанные работниками фонда деньги.

– Вы много лет посвятили такому знаменитому сейчас юрфаку ЛГУ. Неужели в ваше время отбор студентов и обучение на факультете были построены так, что оттуда выходили наиболее подходящие люди для высших государственных постов?

– Юрфак [ЛГУ] считался лучшим юридическим заведением в стране, это было общепризнано. Там преподавали корифеи юридической науки, к тому же было мощное пополнение из в то время молодых преподавателей, большинство из которых сейчас в Москве и совсем не на преподавательской работе. Поверьте, они здесь не случайно оказались, они люди одаренные и толковые.

– А вам лично принадлежность к факультету помогла в карьере?

– Есть понятие школы. Помните, к примеру, ставшие брендами определения «советская школа фигурного катания» или «советская школа балета». В этом плане школа ленинградского юрфака, конечно же, мне помогла.

– Самый горячий факт из вашей биографии сейчас такой, что вы были доцентом юрфака в то время, когда там учился Дмитрий Медведев. Он вам запомнился чем-то особенным?

– Он выделялся тем, что очень хотел получать знания и делал это очень активно, видно было, что человек не отлынивает от учебы.

– Ботаником был?

– Ну нет. Он знал, чего хочет, и обладал и способностями, и трудолюбием.

– В коммерческих структурах зарплаты выше, чем в государственных. Как долго вы планируете оставаться чиновником?

– В апреле прошлого года президент наградил меня орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Для меня это не только высокая награда, но и определенный аванс. Так что ни в какую коммерческую структуру уходить не собираюсь. Буду служить Отечеству, пока нужен и пока здоровье позволяет.

Питомцы

Юрий Петров был доцентом юрфака ЛГУ, когда там учились: