Отличница, банкир, мама. Наташа Цуканова, управляющий директор, глава инвестбанка J.P. Morgan в России и СНГ

– Мы уже более 10 лет активно работаем в России. Но раньше обслуживали в основном большие сделки крупных российских компаний с участием западных игроков, на разных сторонах. Например, BP – «Сиданко», ТНК и BP, «Лукойл» – ConocoPhillips, ONGC – «Роснефть». Занимались международными займами – например, когда выпускали облигации правительства России или госкомпаний. Около трех лет назад пришло понимание, что у большего круга российских клиентов возникает потребность в полном спектре инвестбанковских услуг. В кредитах, кредитных инструментах, размещении акций, первичном и дополнительном, инструментах, связанных с акциями, M&A. Мы поставили задачу развить в России такой бизнес, который был бы сравним с бизнесом J.P. Morgan в других европейских странах. Это был качественно и количественно совершенно новый уровень. Мы начали с того, что нам было ближе, – крупные компании, госкомпании, госбанки. А сейчас все больше работаем и с частными компаниями среднего размера. Там есть компании, которые пару лет назад стоили $5–10 млн, а сейчас – $100–200 млн или до $1 млрд. Мы до сих пор видим потенциал такого роста во многих компаниях. Если 2–2,5 года назад у нас было 20 клиентов, с которыми мы работали активно, то сейчас тех, с кем мы находимся в регулярном диалоге и делаем сделки, больше 100.

Из-за кредитного кризиса работы у инвестбанкиров не убавится, просто она станет более сложной, уверена руководитель инвестбанка J.P. Morgan Наташа Цуканова. Конкуренты российского J.P. Morgan поговаривают, что банк демпингует, например размещать дополнительный выпуск акций Сбербанка в феврале 2007 г. согласился за сущие копейки. Чем гнаться за быстрыми деньгами, лучше выстроить с клиентами долгосрочные отношения, которые принесут отдачу в будущем, объясняет эту политику Цуканова. Начав с госкомпаний, в последнее время J.P. Morgan все больше работает с частными российскими компаниями из новых секторов и именно там видит наибольшие перспективы.

– Как устроен инвестиционно-банковский бизнес J.P. Morgan в России?

– Команда состоит из 30 с лишним человек, которые большую часть времени занимаются Россией. Часть из них базируется в Москве, часть – в Лондоне, многие проводят то здесь, то там по нескольку месяцев. Всего в московском офисе J.P. Morgan работает более 150 человек. Кроме инвестиционного банка в России сильные группы трейдинга, управления активами, казначейских и клиринговых услуг.

– Вы в последнее время высоко поднялись в рэнкингах по объемам IPO и M&A.

– Да, сейчас мы занимаем ведущие позиции по ряду продуктов. По M&A заняли 1-е место в 2007 г. и получили награду от авторитетного журнала Acquisitions Monthly как лучший банк по слияниям и поглощениям в России. При этом очень важно, что сохраняется и увеличивается команда. Люди – это основной и важнейший актив любого инвестбанка. В этом отношении у нас пока все хорошо. В январе 2007 г. у нас начал работать экс-руководитель ФКЦБ Дмитрий Васильев, он управляющий директор по работе с крупными клиентами в энергетике, промышленности и инфраструктуре. Летом к нам присоединилась группа, которая занимается трейдингом и аналитикой по российским акциям – около 15 человек, которые пришли из МДМ-банка. И из ключевых людей, которые работали раньше, никто не ушел.

– Чем держите?

– У нас дружная команда, хорошие отношения. Станислав Сон, который возглавляет бизнес M&A, в банке уже 10 лет, и все 10 лет мы работаем вместе. Очень хорошие начальники, которые нас в Лондоне поддерживают. В том числе СEO инвестбанка Билл Уинтерс, который работает в J.P. Morgan уже почти 20 лет, и глава европейского банка Клаус Дидерикс с не меньшим стажем. Это очень важно.

– В каком смысле поддерживают?

– Во всех отношениях. Приезжают сюда, участвуют в принятии решений по проектам, кредитам. Людей удерживает и то, что J.P. Morgan – одна из ведущих многопродуктовых платформ, которой обладают только глобальные банки. У нас три года продолжается сильный рост, проектов много, банкирам есть чем заняться, у них нет конкуренции друг с другом.

– А что случилось три года назад? Вы сделали упор на Россию?

– Что в последние три года было основой роста вашего бизнеса?

– Есть очень крупные сделки, важные для нас и для экономики, например IPO «Роснефти», размещение акций Сбербанка. В ушедшем году самая большая сделка M&A, которой мы занимались, – это реструктуризация РАО «ЕЭС России». Мы были советником РАО по окончательной реорганизации, в результате которой выделяются 25 компаний, писали заключение о справедливости. Полный объем этой сделки – более $60 млрд. Одна из сделок с частными компаниями в 2007 г., на которую ушло много сил и где клиент нам очень близок, – это IPO компании Eurasia Drilling. Эту компанию мы знали буквально с момента ее образования, а ее акционера Александра Джапаридзе – еще с его предыдущей компании, которую он активно развивал, «Петроальянса». Eurasia возникла три года назад, купив активы «Лукойла», и за это время выросла по стоимости почти до $4 млрд. Когда Джапаридзе занялся этим проектом, мы предоставили ему и его партнерам финансирование. Работаем и с другими быстро растущими компаниями – «Еврокоммерц» (факторинг), «Геотек» (сейсмика и разведочное бурение). Каждая из этих компаний находится в «правильном», быстро растущем секторе, но, что еще более важно, за каждой стоят энергичные акционеры и менеджеры.

– Как обычно происходит знакомство с компаниями?

– Госкомпании, как правило, мы давно знаем, а они знают нас. Что касается частных компаний, то здесь важна наша репутация среди владельцев и менеджеров. Часто бывает, что нас рекомендуют знакомым или партнерам. Этот бизнес основан на доверии.

– Какие сделки являются самыми доходными? Самые крупные?

– Мы, как ни странно, обычно не ограничиваемся анализом, сколько мы можем заработать на одной конкретной сделке. В этом состоит философия J.P. Morgan. Когда мы принимаем решение о кредите, мы думаем не только о том, сколько можно заработать на нем, но и о том, сколько этот клиент может нам принести дохода в течение года или даже 3–5 лет, если он воспользуется другими нашими услугами.

– Сколько инвестбанк зарабатывает в России?

– Я не могу раскрывать цифры, но Россия сейчас так же много значит для банка J.P. Morgan, как и ведущие европейские страны.

– Как повлиял кредитный кризис на настроения среди клиентов? Работы не стало меньше?

– Наоборот, когда на рынке происходят такие радикальные изменения, как сейчас, каждый клиент задумывается о том, как ему придется перенастраивать стратегию финансирования бизнеса. И мы стараемся в этом помочь. Одна из важнейших тенденций на «трудных рынках» – это намного более избирательное и придирчивое, вдумчивое отношение инвесторов к эмитентам и заемщикам. Уже в 2007 г. мы столкнулись с тем, что подход инвесторов стал гораздо жестче. В IV квартале 2007 г. прошло несколько успешных IPO (мы размещали Eurasia Drilling), но ряду российских компаний пришлось отложить свои размещения. Ряда продуктов на сегодняшнем рынке инвесторы откровенно сторонятся, так как не знают, завершилась ли переоценка рисков. Это налагает значительную ответственность на банкиров: компанию нужно подготовить к выпуску так, чтобы на все вопросы инвесторов были четкие ответы и история была понятна и убедительна.

– Когда станет полегче?

– Мне очевидно, что в следующие месяцы волатильность не будет меньшей. Наверняка поднять деньги на рынке по-прежнему не будет легким упражнением. Все эти проблемы мешают, но они и позволяют найти спрос на сложные продукты, которые раньше были не так нужны. Для растущих компаний это могут быть конвертируемые инструменты, гибридное финансирование, т. е. инструменты, дающие инвесторам некоторую гарантированную доходность, но одновременно позволяющие поучаствовать в росте стоимости компании.

– Когда вы возглавили инвестбанковский бизнес J.P. Morgan?

– Три года назад. Я работаю в банке более 10 лет, первые семь лет была банкиром в энергетической группе.

– Не так часто высокие посты в инвестбанковском бизнесе занимают женщины. Вы чувствуете особое отношение к вам? Вам труднее или проще, чем мужчинам?

– Наверное, несколько труднее. Любой женщине сложно много работать, если у нее есть семья и дети. Может быть, с этим связано то, что не так много женщин работает в инвестбанках. Если говорить о том, как меня воспринимают клиенты, то не знаю, как при первой встрече, но, когда мы уже заключаем сделку, клиенту, наверное, не так важно, женщина банкир или мужчина, важно умение эту сделку правильно построить и выполнить. Кстати, среди моих клиентов есть ведь и женщины, например Белла Златкис – бесконечно уважаю ее и стараюсь [у нее] учиться.

Семья инвестбанкира Цукановой

Муж Игорь Цуканов , муж Наташи Цукановой, также инвестбанкир – он президент «Центринвест груп». «Думаю, ему бы понравилось, если бы я меньше была занята. Но я все-таки «банкир-домохозяйка», т. е. стараюсь работать в свободное от домашних обязанностей время». Дети Сыну Цукановой 14 лет, дочке – пять . Они живут в Лондоне. «Сын учится в школе Eton, в которой дети живут, но на выходные, на каникулы всегда приезжает домой». Жизнь за пределами банка «Я играю в теннис, каждый день по утрам бегаю от 3 до 10 км, очень люблю музыку, играю на пианино, сама и вместе с дочкой. Много готовлю. В основном европейскую кухню, поскольку это можно приготовить быстро. Любимые блюда моей семьи – это рыба в соли и каре ягненка».