Громкие имена: Москва всегда была уютной

Впрочем, неисправимые скептики находят массу недостатков и в настоящей Москве: исторические здания и особняки разрушаются или реконструируются безобразно, а то и вовсе заменяются новоделами. Улицы утонули в рекламе, на стенах домов непонятные или хулиганские рисунки. Пора бы навести порядок, да вот беда – законы до сих пор не писаны.

Ответить на сомнения скептиков вызвался Евгений Бунимович, депутат Мосгордумы, председатель комитета по науке и образованию, поэт, педагог и коренной москвич.

- Новый Градостроительный кодекс оставляет желать лучшего и Москва продолжает развиваться, как бог на душу положит?

- Увы, что касается градостроительных планов, то Москва за всю свою историю не выполнила ни одного. Они сокращались, дополнялись, видоизменялись, корректировались, но, повторяю, в комплексе ни одна плановая перспектива так и не получила [полного] воплощения. Хотелось бы верить, что новый Градостроительный кодекс станет наконец программным документом.

- Таким идеальным он получился?

- Нет, конечно. Но он нормальный и выполнимый. По крайней мере в нем заложено несколько фундаментальных идей, следование которым позволит Москве сохранить исторический облик и в то же время быстро развиваться.

Например, я двумя руками поддерживаю идею городского зонирования. Там, где были и есть школы, детсады, библиотеки или музеи, ничего другого даже в отдаленной перспективе быть не должно. Если какой-то колледж как в образовательном, так и в архитектурном плане устарел, на этом месте надо строить новый образовательный комплекс. Но никак не гаражи, рестораны или коммерческое жилье.

В новом градостроительном законе удалось уделить должное внимание охране исторического наследия. Попутно замечу, что до сих пор нам гораздо лучше удавалось планово строить дороги, возводить новые дома, разбивать скверы и сады. А вот защита памятников скорее велась стихийным образом.

И третий существенный момент. Наконец-то мы озаботились развитием российской архитектуры, которая до сего дня, как мне кажется, болела некой провинциальностью.

- Что значит – провинциальность?

- Архитектурных новаторских внедрений в Москве кот наплакал. Какими оригинальными постройками столица может похвастаться за последние 100 лет?

- Мавзолей, сталинские высотки, Останкинская башня...

- Вот и все, пожалуй. Нет архитектурных изюминок. Чаще всего мы не изобретаем, а заимствуем. Снесли гостиницу «Москва» – зря, по-моему, но на ее месте строим довольно схожую по очертаниям и размерам. А ведь у наших зодчих была возможность воплотить что-то оригинальное, интересное, в духе нового тысячелетия. Не получилось, и теперь такого шанса уже долго не представится. Я не предлагаю возвести что-то новое на Красной площади или Арбате. Но Москва ведь огромная, и в ней нашлось бы место для новаторства.

- А почему не удалось найти интересное решение для старой «Москвы»?

- У меня такое ощущение, что довольно часто исторический центр застраивается троечниками. Которым проще и легче снести полуразвалившееся здание и на его месте воспроизвести примерный новодел. Не в исконно исторических формах, а гораздо грубее и примитивнее. Это, на мой взгляд, и есть те же самые троечники. Даже я, не профессионал, с первого взгляда угадываю халтуру и понимаю, что старинный особняк утратил свое обаяние и стал Диснейлендом с присущими ему яркими красками, огрубленными фасадами, стеклопакетами и другими ярмарочными деталями.

Другой вариант – когда в старинный не до конца воплощенный проект вносится что-то новое, современное, как получилось с Царицынским комплексом.

- Восстановили то, чего никогда не было?

- Правильно. Я бы сказал так: получилась дискуссия разных авторских взглядов на ансамбль, увидев который императрица Екатерина только бы подивилась. Такой дворец она и не думала строить. Ведь в первозданном виде были сохранены лишь первые этажи, а все остальное, в том числе и крыши, – выдумка современных зодчих.

- Но если бы дворец не восстановили, что было бы на его месте? Развалины, дыра?

- Одно могу сказать, Царицыно как раз и есть тот случай, когда реализация проекта пришлась по вкусу и власти, и рядовым жителям столицы. Но вызвала резкую критику профессионалов.

- А восстановление храма Христа Спасителя разве не было одобрено москвичами?

- Было. В исключительных случаях восстановление исторических зданий возможно. Но прежде всего надо заниматься реставрацией того, что еще живо.

- В таком случае можно было бы воссоздать и Сухаревскую башню, и Страстной монастырь на Тверской, и многие другие памятники, которые были утрачены в годы советской власти.

- Мое личное мнение на этот счет таково: знаковые и ключевые памятники для Москвы и России нужно обязательно возрождать. Но я, например, не могу себе представить, как облик Страстного монастыря может вписаться в нынешнюю Тверскую, Пушкинскую площадь.

Архитектура не стоит на месте, и в контексте современной застройки пришествие старых памятников выглядит иногда нелепо. С новоделами такого типа как раз спешить не стоит. Согласитесь, у нас пока довольно много подлинных памятников истории, которые находятся в плачевном состоянии. Беда только в том, что денег на их восстановление не хватает.

- А кому конкретно принадлежит право решать, что и в каком месте восстанавливать, сносить или строить?

- Мосгордумой принято специальное законодательство об охране исторических зон и памятников Москвы. Этим постановлением и должны руководствоваться не только Москомнаследие города, но и исполнительная власть и строители. Но парадокс в том, что Москомнаследие является структурной частью строительного комплекса.

- То есть организация, которая призвана охранять, находится в прямом подчинении у строительного комитета?

- Именно. Хотя у этих двух структур совершенно разные цели. Если у одних – ломать и строить, то у других – беречь и охранять. Но, что интересно, городская власть до сих пор и не пытается осознать этот конфликт интересов!

- А законодатели тогда на что?

- Имеется ряд законов и постановлений, принятых Мосгордумой, по охране исторических памятников. Вот-вот выйдет закон о художественном решении исторической части города. Помимо этого нам приходится разбираться по отдельным конкретным адресам. Ежегодно сотни депутатских запросов направляются в структуры исполнительной власти.

Вот недавний пример: на фасаде Греко-Римской академии на Никольской прикрепили вывеску заведения – «Кружка». В двух шагах от Красной площади! Факт оскорбительный не только для университета, но и для всей страны! По моему запросу в течение года шли судебные разбирательства. Вывеску сняли, но ресторан на территории университета остался. (Вывеску снова водрузили. – «Ведомости».) Я не ханжа и не против питейных заведений, но почему, извините, кабаки должны располагаться в исторических зданиях академий?

Но многое меняется. Если в 1990-х приходилось выходить на баррикады, когда речь заходила о сносе или «современной» реставрации того или иного здания, то теперь власть готова вести переговоры и дискуссии, а это уже большой шаг вперед. Москвичи получили право высказывать и отстаивать свое мнение. Сегодня в исторической части города, как говорится, по-наглому не пройдет ни один снос, ни одна застройка. Хотя примеров, когда у застройщиков каким-то образом появляются документы на строительство, хоть отбавляй.

- И каким же образом они появляются, если не секрет?

- Много различных лазеек. Но в эти вопросы должны вникать компетентные органы. А что касается нас, депутатов, то, как показывает опыт, нам по силам решение проблем по художественному и архитектурному облику города.

- Извините за иронию, но подворотни и стены зданий испачканы нелепой мазней, фасады исторических зданий и центральные улицы наглухо затянуты рекламными плакатами. Это и есть городское оформление?

- Самодеятельные рисунки, которые теперь принято называть граффити, – реальность нашего времени. Москва не единственный город в мире, который подвержен этому явлению. Во Франции, Германии, Нидерландах, США стены тоже расписываются. В мире граффити признано уличным, или, как еще говорят, параллельным, искусством, которое развивается по своим законам. Тут важен другой вопрос: где, на чем и что рисуют и пишут нынешние уличные художники?

В прошлом году лучшие работы граффитчиков были продемонстрированы в залах современного искусства в новом здании Третьяковской галереи. Ваш покорный слуга даже был приглашен на открытие этого мероприятия. Показательные выступления молодых неформальных художников проводились и на Поклонной горе, что привлекло множество любопытных. Поймите, это время решит, искусство граффити или пачканье стен.

- А как по-вашему?

- В отношении всех видов искусства московские власти сделали важный шаг, который я бы назвал «не мешать». Если художник не нарушает никаких законов, то имеет полное право творить что угодно, как угодно и где угодно. Повторяю: не нарушая законов. Но вот следующий шаг, который можно обозначить как «помогать», оказалось сделать гораздо сложнее.

- В подворотне напротив МХТ заброшенный двор с облезлыми фасадами домов, полуразрушенными стенами, которые сплошь разрисованы красками. То же самое и в Старопименовском переулке, где без ремонта стоит выгоревшее здание. Много настенных рисунков на Хохловской улице, где расположены строения XVII–XVIII вв. Можно перечислить еще десятки мест в историческом центре, которые, увы, не красят Москву.

- Но разве лучше, если эти неокрашенные, полуразвалившиеся и полусгоревшие здания годами бы дожидались, когда власть на них все-таки обратит внимание? Это неплохо, когда уличные художники пусть даже подобным образом привлекают внимание к проблемным объектам и прорехам в городском убранстве. В то же время я благодарен тем представителям префектур и районных управ, которые отдали на откуп граффитчикам обшарпанные бойлерные и трансформаторные будки, подворотни и старые дворы, вызывающие у людей тоску и уныние. Уж лучше самопальные картинки, пусть даже на них будут непонятные буквы вперемешку с ошалелыми лицами. Яркие краски придадут дворам менее унылый вид. Разве не так?

Имеется несколько видов искусства, которые нуждаются в законодательных нормах. И вот почему. Кино, книгу или музей каждый из нас волен просмотреть, прочитать или посетить – или проигнорировать. А если скульптор выставит свою работу в общественном месте, на площади? Или вольный художник на отремонтированной и выкрашенной стене вашего дома изобразит некую композицию? Получается, что в таких случаях их творчеством придется «наслаждаться» всем, хотят они того или не хотят.

- Но фасады исторических зданий, да и главные улицы в центре Москвы «украшают» если не безвкусные, то вычурные рекламные тумбы и банеры, плакаты и вывески.

- Чтобы наружная реклама стала цивилизованным видом бизнеса, в правовом порядке уже много делается. Правда, не все зависит от законодателей. Реклама дает городу приличные прибыли.

- По официальным сводкам, объем московского рынка наружной рекламы в этом году перевалит за $500 млн. Общая площадь рекламных конструкций уже составляет почти 750 000 кв. м.

- В свое время наружная реклама сыграла важную роль в перемене облика Москвы. Именно наружная реклама на первых порах привнесла в облик города какое-то оживление. Но любой рекламы должно быть в меру.

- От специалистов неоднократно приходилось слышать, что рекламные конструкции наносят вред архитектурным памятникам – разрушаются и без того ветхие стены.

- Стены рушатся и портятся не только из-за того, что в них вбиваются крюки, удерживающие рекламные щиты и растяжки. Те же крюки и кронштейны навешиваются для укрепления троллейбусных проводов, электрических кабелей, дорожных знаков и других необходимых конструкций. Конечно, хотелось бы, чтобы все эти приспособления монтировались нежно и аккуратно. Впрочем, на этот счет имеется специальная статья в городском законодательстве.

С другой стороны, согласитесь, мы же не можем в одночасье взять и отменить все транспортные маршруты, проложенные в черте исторического центра. Как никто не отменит дорожные знаки. А вот количество рекламных щитов на фасадах домов сократить не только можно, но и нужно. В конце прошлого года были демонтированы щиты и вывески на Тверской. Это говорит о том, что московские власти приступили к очистке центра города от рекламы. И в первую очередь демонтируются щиты и вывески с фасадов архитектурных и исторических памятников.

Мне известно, что в городе реализуется программа по размещению рекламных конструкций. Вслед за Тверской, которая давно стала визитной карточкой столицы, подвергнутся пересмотру еще 19 основных магистралей городского значения: Ленинский проспект, Волоколамское шоссе, пр-т Вернадского... Кстати, и Мосгордума не осталась в стороне: по вопросам наружной рекламы готовится новый закон. Мало того, мы готовы «забить» в него пункт, условно говоря, об искажении исторического вида. Понимаете, о чем идет речь?

- Догадываюсь.

- Смогут ли москвичи или гости столицы во всей красе увидеть монастыри и храмы, а также другие уникальные памятники архитектуры, если вид на них со всех сторон будет перекрыт различными щитами, банерами, растяжками? Если, к примеру, панораму на Кремль перекроет рекламный щит типа «Ночь твоя – добавь огня», турист невольно подумает уже не об историческом прошлом. Нисколько не сомневаюсь, что на выездных магистралях растяжки и придорожные щиты оправданны. Но только не на Тверской, Воздвиженке, Никольской, в Замоскворечье и на других центральных улицах, на которых что ни дом, то памятник архитектуры.

Как только закон о наружной рекламе вступит в силу, из оборота будет выведено почти 15% рекламных площадей. В результате центр почти в полной мере освободится от коммерческих рекламных щитов и транспарантов. Но этим ограничиваться не собираемся. Мы, московские депутаты, предлагаем выделить в столице специальные зоны, где вообще не было бы наружной рекламы. А для всех остальных территорий – установить предельный размер рекламных конструкций.

- Высказываются мнения о необходимости единого закона о цветовом оформлении города...

- А вы заметили, что даже праздничная столица перестает быть чересчур пестрой и ярмарочной? Каждый раз то или иное торжество оформляется в определенных цветах. И нельзя было не заметить, что в разных районах и расцветки были разные. Это говорит о том, что городские художники и дизайнеры стали не просто вкручивать разноцветные лапочки и втыкать где попало флажки и знамена, а заранее продумывать концепцию праздничного оформления.

Работа над законом идет полным ходом. Даже появилось условное название – закон о художественном оформлении города. И в его статьях должны быть оговорены все нюансы: в каких местах может вывешиваться наружная реклама, в каких цветах, в каком ракурсе, в каких зонах запрещается любое современное творчество, а где, наоборот, оно может и должно развиваться. Но в то же время было бы неуместным советовать опытным специалистам, какими цветами город должен быть заполнен в тот или иной праздник, что и какими красками должны рисовать граффитчики, какой формы и длины должны быть московские скамейки и фонари.

- Кстати, о фонарях, скамейках, городских часах и других предметах, которые числятся в категории малых архитектурных форм. Про фонари сказать не могу, а вот скамеек даже в историческом центре не хватает.

- В дореволюционной Москве скверы и бульвары со скамейками были чуть ли не главным достоинством города. Московские усадьбы, многие из которых и архитектурными шедеврами назвать трудно, всегда были соразмерны человеку. Дворы арбатских или басманных домов без ворот и лавочек и представить-то невозможно, что и обеспечивало и городу, и человеку уют и спокойствие.

А при Советах о таком качестве, как соразмерность, архитекторы словно забыли. Москва поползла и вширь, и ввысь. И теперь выбрасываются огромные деньги на гранитные мостовые и пешеходные зоны, в которых не находится места для уставших прохожих. Мы стали придавать огромное значение грандиозности проектов, забыв о соразмерности их человеку. Строили огромные многоквартирные дома, забыв о том, что бывают и частные. Считать стали только миллионами, забыв о единицах. А ведь грандиозное и большое довольно редко бывает удобным и милым. Пройдет время, вновь появятся архитекторы с «соразмерным мышлением».

- Специалистов много, и талантливых, но у них нет возможности показать себя и свое творчество.

- Да, выбор художника – деликатная и тонкая проблема. Вот почему утверждение того или иного проекта должно практиковаться на основе конкурсов. По крайней мере конкурсная система не позволила бы устроить рядом с Манежем зоосад со зверюшками, который был бы уместным разве что в пионерском лагере, но не в 100 м от кремлевских стен. Что ж, он станет уроком на долгие годы. Это еще раз говорит о том, что такие вопросы должны регламентироваться только законами. В данном случае – законом о художественном оформлении в исторических зонах города.

- Надеюсь, место о профессиональной экспертизе всех проектов в нем будет отведено?

- Конечно. Любая конструкция, будь то памятник или рекламный щит, в исторической части города будет утверждаться членами профессиональной комиссии, состоящей не из депутатов и чиновников разных масштабов, а из квалифицированных специалистов – скульпторов, архитекторов, историков, искусствоведов, писателей.