Альфред Т. Риттер: «Мы совершенствуем идею моей бабушки», - Альфред Т. Риттер, председатель совета директоров и совладелец Alfred Ritter GmbH & Co. KG

Альфред Риттер не любит риск. В 2004 г., когда его компания Alfred Ritter объявила, что будет строить фабрику в России, казалось, что немцы решили рискнуть: они планировали вложить $75 млн в строительство первого в истории собственного производства за пределами родной Германии. Похоже, осторожность победила: компания отказалась от планов налаживать производство в России. О том, сколько квадратных шоколадок должны есть россияне, чтобы Alfred Ritter передумала, и о бабушке – гении маркетинга Риттер рассказал «Ведомостям».

– До 2008 г. шоколад Ritter Sport производился на Одинцовской кондитерской фабрике. Теперь завозится из Германии. Почему?

– Мы сосредоточили все наше производство в Германии, чтобы обеспечивать лучшее качество. Мы очень довольны сотрудничеством с «Коркуновым», но в обозримом будущем не будем переносить производство никуда больше. Из-за таможенных и логистических особенностей нам удобнее производить шоколад в Германии. Кроме того, контрольный пакет фирмы «Коркунов» был продан [американской] Wrigley. С [Андреем Коркуновым] мы сотрудничали бы и дальше. С большим международным концерном нам это не так интересно.

– Лидеры мирового рынка обзавелись производствами в России, чтобы снижать издержки. А вы действуете наоборот.

– Такого эффекта можно добиться, если значительная часть сырья будет поступать из России. Но мы хотим, чтобы шоколад Ritter Sport во всем мире имел одинаковый вкус. Как только в продукте появляются местные ингредиенты – сахар, молоко, – вкус меняется.

– Несколько недель назад в офисах крупнейших кондитерских компаний в Германии прошли обыски: антимонопольные органы заподозрили кондитеров в сговоре. Есть ли основания?

– Наш офис тоже подвергся обыску. Антимонопольное ведомство констатировало, что некоторые кондитерские фирмы одновременно повысили цену на свои продукты. Но сырье для всех стало дороже. Мы работаем на основе годичных договоров с поставщиками, и они заканчиваются [у большинства производителей] почти одновременно – с нового года [все закупают сырье по новым ценам, поэтому] почти одновременно повысили цену.

– До Второй мировой войны ваша компания производила не только шоколад. Почему вы отказались от других продуктов?

– Это было давно, еще мой отец перестал их производить в 60-х гг. XX в. Ценовая конкуренция тогда была очень жесткой, и отец решил, что будет производить только квадратный шоколад и только так сможет выжить среди гигантов кондитерской индустрии. Это было очень рискованно: он отказался от 80% своих продуктов. Но не было бы тогда этого решения – сейчас не было бы Ritter Sport.

– Вы упомянули, что слово sport появилось в названии благодаря вашей бабушке.

– У нее был магазинчик кондитерских изделий в Штутгарте на Вокзальной улице, мимо которого каждый день проходило очень много людей. Она подумала: какая потребность может быть у этих людей, как продать им больше шоколада? В 1932 г. в моде были спортивные жакетики с квадратными накладными карманами. Она посмотрела на жакет и сделала плитку шоколада, которая точно подходила к размеру кармана.

– По современным меркам ваша бабушка – гений маркетинга.

– Так оно и есть. Мы все это время только совершенствуем ее идею.

– Вы защищаете форму вашего шоколада юридически?

– В Германии наши шоколадки защищены как промышленные образцы. Но патента как такового у нас нет, так же, как и защиты по всему миру. Были копии в разных странах. Но это же не просто квадратная плитка, все продумано до мелочей: толщина плитки, деление ее на квадратики, глубина канавок, которые разделяют плитку. Форма влияет на вкус. А вкус подделать очень сложно. Единственная компания, которая официально попросила нашего разрешения производить квадратный шоколад, – Lotte из Южной Кореи.

– Но есть и вполне легальные похожие продукты у крупных производителей – Nestle for Men, Milka M-Joy и др. Их появление влияет на ваши продажи?

– В краткосрочном периоде – да. Люди, для которых цена важнее, чем вкус и качество, будут всегда. Значит, мы не будем иметь 100% на рынке. Но наша доля вполне позволяет нам жить. (Смеется.)

– Правда ли, что вы неохотно берете кредиты и пользуетесь внешним финансированием в целом?

– Для меня самое главное – надежность и последовательность нашего развития. Если ты взял кредит и что-то не получилось, проценты платить все равно надо. Поэтому мы не берем. Я в бизнесе человек неторопливый. Надо учитывать, что мы все-таки не огромный международный концерн, а средняя семейная фирма. Мы делаем только шоколад и, если мы сделаем одну большую ошибку, исчезнем как компания. А я рисковать не люблю.

– У вас был выбор, возможность заняться в жизни чем-нибудь еще кроме шоколада?

– Моя жизнь была богата событиями. Отец рано умер, мне было 20. В таком возрасте руководить фабрикой было бы очень сложно, поэтому семья приняла решение нанять менеджеров со стороны. Был создан наблюдательный совет, который следил за работой совета директоров. Я входил в наблюдательный совет, долго был его председателем, но я не занимался этим целый день. Потом создал компанию Paradigma Ritter.

– Чем она занимается?

– Когда после аварии в Чернобыле большое облако попало в Турцию и там больше не осталось необлученного фундука, я решил, что нужно избавиться от атомной энергии. Но я из семьи предпринимателей, а не политиков. Я занялся энергетикой и 15 лет возглавлял эту компанию. Фирма занимается солнечной энергией, сейчас у нас 350 сотрудников в Европе и 800 в Китае. Мы один из крупнейших в мире производителей термических солнечных батарей. Когда этот бизнес наладился, я решил вернуться в Alfred Ritter в качестве директора.

– Какой бизнес вам нравится больше – энергетика или шоколад?

– У меня одна сторона шоколадная, другая – солнечная. Это неплохо.