Затем снятся сны

«Гражданская оборона» была единственной из сверхпопулярных русских групп, чей звук узнавался на раз, по одному аккорду, – этот спиленный по верхам гитарный рев родился в стране плохих магнитофонов и идеально перевел на здешнее рок-н-ролльное поле американское словечко punk.

На рубеже 80–90-х Егора Летова слушали миллионы, и не только грязных и злых, хотя концерты «ГО» всегда славились буйством аудитории. Летовский рык был внятен и тишайшим, потому что питался энергией не одного лишь разрушения, но преодоления и прорыва: да, был там «непрерывный суицид», однако было и «победит ничтожный».

В биографии Егора Летова значатся психушка и подполье – обычный опыт для его рок-поколения. Но только лидер «ГО» остался верен формуле «я всегда буду против». Он вел на рок-фронте свою войну: в СССР «Оборона» была антисоветской, в новой России 90-х Летов поддерживал радикальную лимоновскую партию национал-большевиков.

В его дискографии за 24 года набралось больше четырех десятков альбомов – продуктивность чудовищная, особенно если учесть паузу с 1997 по 2002 г., когда «Оборона» не выпускала новых записей, выступала в окраинных залах и, казалось, начала уходить в историю. А потом Егор Летов разом записал «Долгую счастливую жизнь» и «Реанимацию» – два диска, по суммарной мощи далеко превосходящих все, что было сыграно на нашей рок-сцене за полтора десятка последних лет. «Оборона» вышла из подполья, ее начали крутить по радио, ей дали арену «Лужников» – еще чуть-чуть, и можно было бы заводить речь о шоу-бизнесе, которым рано или поздно заканчивается любой контркультурный бунт.

Но Летов ускользнул. Его последний альбом – на удивление мирный – назывался «Зачем снятся сны?». С каждым новым диском «ГО» вообще становилось все яснее, что генеалогию этой группы сподручнее вести не от панка 70-х, не от Ramones и Sex Pistols, а от более ранней психоделической революции. От Сида Барретта и Артура Ли, памяти которых посвящены «Сны», от всех «первопроходцев своих разноцветных глубин», о которых спето на этом альбоме.

Летовские записи всегда были полны ярких и страшных галлюциногенных вспышек, но начиная с «Долгой счастливой жизни» взорвались наркотическим фейерверком, пробили дорогу не в революцию, а во внутренний космос, где на обратной стороне век крутится «залихватское незримое кино». Как у всех анархистов-визионеров, главным летовским бунтом был бунт не против систем, а против самой реальности. Недаром одна из самых беспросветных его вещей называется «Долгая счастливая жизнь».

Егор Летов умер от остановки сердца. У себя дома – во сне.